В Криму і Росії заборонили Меджліс кримськотатарського народу

«Рішення» оголосила голова колегії «суддів» Верховного суду Криму Наталія Терентьєва. Меджліс кримськотатарського народу визнали екстремістською організацією і заборонили.

«Визнати громадське об’єднання Меджліс кримськотатарського народу екстремістською організацією і заборонити його діяльність на території Російської Федерації», — йдеться в рішенні колегії суддів.

Після оголошення вироку всі присутні негайно покинули залу. На вулиці перший заступник Меджлісу Наріман Джелял пообіцяв присутнім, що члени Меджлісу подаватимуть апеляцію і шукати всі можливі шляхи для європейського суду.  

«Суд вирішив адміністративну позовну заяву прокурора Республіки Крим в інтересах невизначеного кола осіб задовольнити і визнати об’єднання, іменоване» Меджліс кримськотатарського народу «, екстремістською організацією і заборонити його діяльність», — оголосила Терентьєва, цитує 15 минут.

Глава ЦВК Курултаю кримськотатарського народу Заїр Смедляєв першим зробив коментар з «рішенням СУДУ» на своїй сторінці в Facebook.
«Шоу завершилося, дама задоволена!» — написав він.

Також на своїй сторінці він поширив позицію Меджлісу. Нижче наводимо весь текст без змін:

Позиция Меджлиса крымскотатарского народа на прениях в суде по его запрету и признанию экстремистской организацией

Дело № 2а-3/2016 г. В Верховный суд Республики Крым
Судье Терентьевой Н.А.
Джелялова Наримана Энверовича
представителя административного ответчика
«Общественное объединение»
Меджлис крымскотатарского народа

РЕЧЬ В ПРЕНИЯХ

Ознакомившись с заявленным административным иском и приобщенными к нему документами, считаю необходимым отметить следующее – требования административного истца, изложенные в нем, являются незаконными, утверждения, указанные в иске, не подтверждены и не доказаны, а выводы административного истца не соответствуют реальным обстоятельствам дела. 

Данный административный иск не подлежит удовлетворению по следующим основаниям:

1. Меджлис крымскотатарского народа не является общественным объединением. 
Во-первых, в соотвествии с Декларацией о национальном суверенитете крымскотатарского народа от 28 июня 1991 года, провозгласившей образование меджлиса крымскотатарского народа, он определяется не как общественная организация или политическая партия, а как высший полномочный представительный орган крымскотатарского народа и поручает ему действовать в соответствии с волей народа, выраженной в документах Курултая. Это же подтверждается и п. 1.1 Положения о Меджлисе крымскотатарского народа, а также п. 6.7. Регламента Курултая крымскотатарского народа.
Таким образом, делегаты Курултая крымскотатарского народа принимая решение об образовании Меджлиса крымскотатарского народа не наделяли его статусом общественной организации.
Во-вторых, согласно Положения о выборах делегатов Курултая крымскотатарского народа делегаты Курултая избираются гражданами Украины, крымскими татарами и членами их семей, достигшим на день голосования восемнадцати лет на основе общего, равного и прямого избирательного права путем тайного голосования. Согласно информации Центральной избирательной комиссии Курултая крымскотатарского народа от 19.06.2013 года в голосовании на выборах делегатов Курултая крымскотатарского народа VI созыва приняло участие 90 850 человек. Таким образом, Меджлис крымскотатарского народа формируется путем выборов: сначала избираются делегаты Курултая, затем из числа делегатов Курултая отдельным голосованием избирается Председатель Меджлиса, а затем отдельным голосованием остальные тридцати два члена Меджлиса. 
В-третьих, рядом международных нормативно-правовых документов, в частности, Конвенцией № 169 О коренных народах и народах, ведущих племенной образ жизни в независимых странах, принятой 27.06.1989 года Генеральной конференцией Международной организации труда на её семьдесят шестой сессии (далее – Конвенция МОТ №169), предусматривается право коренных народов сохранять собственные обычаи и представительные институты, а также уважение неприкосновенности ценностей и институтов коренных народов (ст.ст. 1, 2, 4, 5 Конвенции). 
Это же право предусмотрено Декларацией Организации объединенных наций о правах коренных народов (далее – Декларация ООН), принятой резолюцией 61/295 Генеральной Ассамблеи ООН от 13.09.2007 года.
В частности, ст. 18 Декларации ООН утверждает, что «коренные народы имеют право на участие в принятии решений по вопросам, которые затрагивали бы их права, через представителей, избираемых ими самими по своим собственным процедурам, а также на сохранение и развитие своих собственных директивных учреждений». 
Более того, п. 2 ст. 33 Декларации ООН гласит, что «коренные народы имеют право определять структуру и избирать членов в состав своих институтов в соответствии со своими собственными процедурами». 
Основополагающие международно-правовые акты в сфере прав коренных народов, не предполагают обязательную юридическую регистрацию представительных институтов коренных народов в каких либо формах. Вместе с тем, призывают государства добросовестно консультироваться и сотрудничать с соответствующими коренными народами через их представительные институты с целью заручиться их свободным, предварительным и осознанным согласием, прежде чем принимать и осуществлять законодательные или административные меры, которые могут их затрагивать (ст. 19 Декларации ООН).
В-четвертых, п. 2 ст. 1 Конвенции МОТ № 169 «Указание самих народов на их принадлежность к числу коренных или ведущих племенной образ жизни рассматривается как основополагающий критерий для определения групп, на которые распространяются положения настоящей Конвенции».
В-пятых, федеральный закон от 19.05.1995 года № 82-ФЗ «Об общественных объединениях» указывает, что «общественные объединения создаются по инициативе их учредителей – не менее трех физических лиц», «которые на добровольной основе … для защиты общих интересов и достижении общих целей» имеют право создавать общественные объединения (ст. 3, 18 Федерального Закона № 82-ФЗ). 
В то же время органы национального самоуправления (Курултай, Меджлис) избираются, а не созываются, то есть формируются путем реализации избирательного права и права народа на самоопределение, а не права отдельных лиц на объединение. Соотвественно, порядок формирования Меджлиса крымскотатарского народа не охватывается нормами Федерального Закона № 82-ФЗ.
Таким образом, Меджлис крымскотатарского народа – это представительный орган, основанный на персональном членстве и и избираемый крымскотатарским народом через Курултай крымскотатарского народа, а не самими членами Меджлиса, тем самым не является общественным объединением, чье формирование и деятельность регламентируется Федеральным Законом № 82-ФЗ.
Следовательно, статус и деятельность Меджлиса крымскотатарского народа, при отсутствии соответствующих норм действующего законодательства РФ, правильно, квалифицировать на основе международного права, в частности Декларации ООН о правах коренных народов.
Хотя Российская Федерация воздержалась при голосовании за Декларацию ООН о правах коренных народов. Согласно п. 20 Итогового документа пленарного заседания высокого уровня Генеральной Ассамблеи под названием «Всемирная конференция по коренным народам», утвержденного Резолюцией Генеральной Ассамблеи ООН A/RES/69/2 на 69-й сессии 22 сентября 2014 г., которую поддержала и Российская Федерация, главы государств и правительств, министры и представители государств-членов признают «обязательства, принятые на себя государствами в Декларации Организации Объединенных Наций о правах коренных народов, добросовестно консультироваться и сотрудничать с соответствующими коренными народами через их представительные институты с целью заручиться их свободным и осознанным согласием до утверждения любого проекта, затрагивающего их земли или территории и другие ресурсы».

2. Региональные и местные меджлисы, хотя и составляют вместе с Курултаем и Меджлисом крымскотатарского народа единую систему органов национального самоуправления крымскотатарского народа, в то же время не являются структурными подразделения Меджлиса крымскотатарского народа. 
В соответствии с Положением о местных органах национального самоуправления крымскотатарского народа, утвержденном на заседании Меджлиса крымскотатарского народа 05.07.2008 года: 
– Местный меджлис является представительно-исполнительным органом самоуправления крымских татар на территории соответствующего административно-территориального образования – сельского, поселкового, городского советов (п. 2.1. Положения о местных органах национального самоуправления крымскотатарского народа).
– Региональный меджлис является представительно – исполнительным органом самоуправления крымских татар на территории соответствующего административно-территориального образования – города, района (п. 4.1. Положения о местных органах национального самоуправления крымскотатарского народа). 
Кроме того, п. 3.1 Положения о меджлисе крымскотатарского народа четко различаются единая выборная система органов национального самоуправления крымскотатарского народа всех уровней (местные и региональные меджлисы) и структурные подразделения. 
Именно поэтому утверждение административного истца о том, что Меджлисом крымскотатарского народа «создано свыше 370 региональных и местных структурных подразделений (меджлисов)» и деятельность Меджлиса носит межрегиональный характер не соответствует действительности. Механизм формирования региональных и местных меджлисов, как представительно-исполнительных органов национального самоуправления крымскотатарского народа предусмотрен разделами III, IV, V Положения о местных органах национального самоуправления крымскотатарского народа.
Структура Меджлиса крымскотатарского народа, утверждена решением Меджлиса № 25 от 23.08.2014 г. «О структуре Меджлиса крымскотатарского народа и руководителях структурных подразделений». Согласно данному решению, в Меджлисом крымскотатарского народа сформировано 13 структурных подразделений – 10 управление, Секретариат и пресс-служба.
Кроме того, деятельность Меджлис крымскотатарского народа носит не межрегиональный, как то утверждает административный истец, а международный характер. 
Делегаты Курултая, которые впоследствии и формируют Меджлис крымскотатарского народа, избираются помимо Крыма, также в Киевской, Запорожской, Херсонской областях Украины, а также Узбекистане, что подтверждается исследованными в суде документами.
Также, если даже упорствовать в заблуждении, что региональные и местные меджлисы являются структурными подразделениями Меджлиса крымскотатарского народа, а Меджлис является общественным объединением, то согласно, ст. 47. ФЗ «Об общественных объединениях», общественное объединение, образованное в Российской Федерации, признается международным, если в соответствии с его уставом в иностранных государствах создается и осуществляет свою деятельность хотя бы одно его структурное подразделение – организация, отделение или филиал и представительство.
Как уже известно суду, региональные и местные меджлисы сформированы и действуют на территории Киевской, Запорожской и Херсонской областей Украины, также Меджлис имеет официальных представителей в Германии, Франции, Литве, Румынии, Польше, ОАЭ, странах Центральной и Средней Азии, г. Санкт-Петербурге, ОННН и ПАСЕ., а также осуществляет признанное принимающими организациями участие представителей Меджлиса в работе ОБСЕ и ЮНЕСКО, в том числе – после марта 2014 г. и вне деятельности структур РФ в данных организациях. Кроме того, в ближайшее время официальные представительства Меджлиса планируется открыть в Брюсселе и Вашингтоне.
Соотвественно, если в данном процессе истец либо суд будут продолжать ошибочно предполагать, вопреки международному праву и действующему законодательству, что Меджлис крымскотатарского народа, является общественным объединением, то согласно ч.5. ст. 21 Кодекса об административном судопроизводстве РФ в качестве суда первой инстанции административные дела «о приостановлении деятельности политических партий, общероссийских и международных общественных объединений, о ликвидации политических партий, общероссийских и международных общественных объединений, о ликвидации централизованных религиозных организаций, имеющих местные религиозные организации на территориях двух и более субъектов Российской Федерации» рассматривает Верховный Суд РФ. То есть Верховному Суду РК данное административное дело неподсудно.

3. Доводы административного истца о том, что «Меджлис является основанной на членстве по этическому признаку общественной организацией» ничем не обоснованы. 
Во-первых, как уже говорилось выше, Меджлис крымскотатарского народа не является общественной организацией, а есть выборный представительный орган крымскотатарского народа – коренного народа Крыма. Соответсвенно, он призван представлять и защищать интересы всего крымскотатарского народа.
Во-вторых, сама возможность создавать социальные структуры по этническому, религиозному, языковому, гендерному, возрастному и иным признакам не противоречит ни международному праву, ни действующему законодательству, и не может рассматриваться как экстремистская деятельность.
В-третьих, в преамбуле Регламента Курултая крымскотатарского народа, принятого в новой редакции с учетом дополнений и изменений на третьей сессии IV Курултая крымскотатарского народа 12 сентября 2004 г. указывается, что «на Курултае крымскотатарский народ представлен делегатами, избираемыми крымскими татарами и членами их семей, независимо от национальности, постоянно проживающими на территории Украины, и крымскими татарами и членами их семей – гражданами Украины, независимо от места проживания». 
Согласно п. 1.2. ст. 1 Положения о выборах делегатов Курултая крымскотатарского народа «делегатом Курултая крымскотатарского народа может быть избран гражданин/гражданка Украины – крымский татарин/крымская татарка и член его/ее семьи вне зависимости от политических, религиозных и других убеждений, социального происхождения, имущественного состояния, достигший(ая) на день выборов 21 года, владеющий(ая) крымскотатарским языком и имеющий(ая) право голоса»
В соответствии с этим принципом, в состав выборных органов системы национального самоуправления крымскотатарского народа, в том числе и Меджлиса крымскотатарского народа, могут избираться представители разных национальностей.

4. Утверждение о том, что Меджлис крымскотатарского народа не имеет намерения приобретать статус юридического лица является необоснованным. 
Во-первых, как указывалось, Меджлис крымскотатарского народа не является общественным объединением, а соотвественно не может приобретать статус юридического лица согласно норм Федерального Закона № 82-ФЗ. Законодательство же РФ, в частности, Федеральный закон от 30 апреля 1999 г. N 82-ФЗ «О гарантиях прав коренных малочисленных народов Российской Федерации» распространяет свое действие на коренные народа, численность которых не превышает 50 тысяч представителей.
Во-вторых, даже общественные организации, создаваемые или созданные согласно норм Федерального Закона № 82-ФЗ, не обязаны приобретать статус юридического лица. В соответствии с п. 4 ст. 3 Федерального Закона № 82-ФЗ «создаваемые гражданами общественные объединения могут регистрироваться в порядке, предусмотренном настоящим Федеральным законом, и приобретать права юридического лица либо функционировать без государственной регистрации и приобретения прав юридического лица». 
В-третьих, согласно п.1 ст. 37 Декларации ООН «коренные народы имеют право на признание, соблюдение и обеспечение исполнения договоров, соглашений и других конструктивных договоренностей, заключенных с государствами или их правопреемниками, и на соблюдение и уважение государствами таких договоров, соглашений и других конструктивных договоренностей.
Одним из примеров подобного договора можно считать Постановление Верховной Рады Автономной Республики Крым № 1728-6/14 «О гарантиях восстановления прав крымскотатарского народа и его интеграции в крымское сообщество» от 11 марта 2014 года, согласно которому при утверждении новой Конституции Республики Крым в рамках «гарантий восстановления прав крымскотатарского народа и его интеграции в крымское сообщество» предполагалось предусмотреть «признание органов национального самоуправления крымскотатарского народа – Курултая (общенационального съезда) крымскотатарского народа и формируемых им органов», то есть и Меджлиса крымскотатарского народа. 
В ходе дальнейших событий данное публичное обещание Верховной Рады Автономной Республики Крым крымскотатарскому народу, как составляющая формировавшегося общественного договора Автономной Республики Крым, крымским парламентом не было выполнено; но одновременно это публичное обещание и не было дезавуировано, т.к. в дальнейшем постановление № 1728-6/14 не отменялось и не изменялось. Вместо контроля за ненадлежащим исполнением постановления № 1728-6/14, ставшего по сути конструктивной договоренностью в понимании ст. 37 Декларации ООН, истец требует регистрации Меджлиса крымскотатарского народа как общественного объединения со статусом юридического лица, тем самым нарушая требования Федерального Закона № 82-ФЗ.
Кроме того, сам факт отсутствия в рамках действующего законодательства официального статуса у Меджлиса крымскотатарского народа, не может служить законным основанием для объявления его экстремистской организацией и его дальнейшего запрета.

5. Основные документы Курултая, Меджлиса крымскотатарского народа не содержат пропаганды исключительности, превосходства либо неполноценности человека по признаку его социальной, расовой, национальной, религиозной или языковой принадлежности или отношения к религии. 
Восстановление национальных и политических прав крымскотатарского народа и реализация его права на свободное национально-государственное самоопределение на своей национальной территории, зафиксированное в п. 2.1 Положения о Меджлисе крымскотатарского народа, утвержденного на 3-й сессии IV Курултая крымскотатарского народа 12.09.2004 года, как одна из основных целей Меджлиса крымскотатарского народа, не противоречит ни международно-правовым нормам, ни действующему законодательству. 
В частности, в ст. 3 Декларации ООН говорится, что «коренные народы имеют право на самоопределение. В силу этого права они свободно устанавливают свой политический статус и свободно осуществляют свое экономическое, социальное и культурное развитие».
Равноправие и самоопределение народов в РФ является одним из основополагающих конституционно-правовых принципов государственного устройства Российской Федерации, что зафиксировано в Преамбуле и ст. 5 Основного закона. Право народов на самоопределение является одним из двух основных конституционно-правовых принципом формирования субъектов Российской Федерации (ст. 5 Конституции Российской Федерации). В составе России существует 22 республики, которые согласно основам конституционного права являются национально-государственными образованиями, за исключением Крыма, а также одна автономная область и четыре автономных округа, в основе которых лежит также право народа на самоопределение.
Осуществление репрессированными народами права на «восстановление территориальной целостности, существовавшей до антиконституционной политики насильственного перекраивания границ, на восстановление национально-государственных образований, сложившихся до их упразднения, а также на возмещение ущерба, причиненного государством» предусмотрено ст. 3 Закона РСФСР от 26 апреля 1991 г. N 1107-I «О реабилитации репрессированных народов». 
Кроме того, ст. 6 данного закона предполагает территориальную реабилитацию репрессированных народов, что предусматривает «осуществление на основе их волеизъявления правовых и организационных мероприятий по восстановлению национально-территориальных границ, существовавших до их антиконституционного насильственного изменения».
Соответственно стремление крымскотатарского народа к свободному национально-государственному самоопределению на своей национальной территории, зафиксированное в п.2.1 Положения о Меджлисе крымскотатарского народа, а также Декларации о национальном суверенитете крымскотатарского народа, принятой на первой сессии второго Курултая крымскотатарского народа 28.06.1991 года не противоречит ни международному праву, ни действующему законодательству. 
Декларация о национальном суверенитете крымскотатарского народа никоим образом не устанавливает преимущества группы лиц, объединенных по признаку «крымскотатарский народ» перед другими лицами по признакам национальности, языка, происхождения, отношения к религии. В данной Декларации указывается, что «отношения между крымскими татарами и национальными и этническими группами, проживающими в Крыму, должны строиться на основе взаимного уважения, признания человеческих и гражданских прав и интересов, должно обеспечиваться строгое соблюдение политических, экономических, культурных, религиозных и иных законных прав всех людей независимо от их этнической принадлежности». 
Пунктом 1 ст. 7 Конвенции МОТ № 169 предусмотрено, что «соответствующие народы имеют право решать вопрос выбора собственных приоритетов для процесса развития в той мере, в какой он затрагивает их жизнь, их верования, институты, духовное благополучие и земли, которые они занимают или используют каким-либо иным образом, и право осуществлять контроль, по мере возможности, за собственным экономическим, социальным и культурным развитием».
Несмотря на то, что основываясь на положениях вышеуказанной Конвенции в Декларации о национальном суверенитете крымскотатарского народа говорится о том, что земля и природные ресурсы Крыма, являются «основой национального богатства крымскотатарского народа», они же одновременно провозглашаются «источником благосостояния всех жителей Крыма». 
Кроме того, в ст. 25 Декларации ООН говорится о том, что коренные народы имеют право поддерживать и укреплять свою особую духовную связь с традиционно принадлежащими им или иным образом занятыми или используемыми ими землями, территориями, водами и морскими прибрежными водами, а также другими ресурсами и нести свою ответственность перед будущими поколениями в этом отношении.
Согласно ст. 26 Декларации ООН коренные народы имеют право на земли, территории и ресурсы, которыми они традиционно владели, которые они традиционно занимали или иным образом использовали или приобретали.

6. Право собираться мирно, без оружия, проводить собрания, митинги и демонстрации, шествия и пикетирования является неотъемлемым правом человека и гражданина согласно норм международного права и ст. 31 Конституции Российской Федерации, и Федеральным Законом от 19.06.2004 года № 54-ФЗ «О собраниях, митингах, демонстрация, шествиях и пикетированиях» (далее – Федеральный Закон № 54-ФЗ). 
Приведенные в административном иске доводы о проведении Меджлисом крымскотатарского народа о якобы «несанкционированных массовых публичных мероприятиях» являются необоснованными. 
Так, в административном иске указаны события, имевшие место в 2004 году, в 2008 году, 26.02.2014 года, 03.05.2014 года и т.д. Однако административным истцом не предоставлены ни протоколы об административных правонарушениях, ни вступившие в законную силу решения судов в соответствии с законодательством об административных правонарушениях, подтверждающих нарушение Меджлисом крымскотатарского народа законодательства в сфере реализации права на проведение публичных мероприятий.
Процедура привлечения к юридической ответственности за нарушения законодательства о собраниях, митингах, демонстрациях, шествиях и пикетировании предусмотрена законодательством об административных правонарушениях. Однако, по указанным в иске событиям правоохранительными органами Меджлис как представительный орган крымскотатарского народа к административной ответственности не привлекался.
Более того, доводы административного истца о проведении Меджлисом якобы несанкционированных массовых публичных мероприятий не являются основанием для квалификации деятельности Меджлиса как экстремистской в соответствии с п. 1 ст. 1 Федерального Закона №114-ФЗ.
Мирная акция «по встрече легендарного правозащитника, лидера крымскотатарского народа Мустафы Джемилева на въезде в Крым у контрольного пункта «Армянск», о проведении которой было принято Решение Меджлиса крымскотатарского народа 02.05.2014 года не может квалифицироваться как публичное мероприятие согласно п. 1 ст. 2 Федерального закона № 54-ФЗ.
Данная акция по своей форме не соответствует понятиям собрание, митинг, демонстрация, шествие, пикетирование, а также не имело целью свободное выражение и формирование мнений, а также выдвижение требований по различным вопросам политической, экономической, социальной и культурной жизни страны и вопросам внешней политики, о чем говорится в вышеуказанной статье Федерального закона № 54-ФЗ.
Решение Меджлиса крымскотатарского народа № 16 от 12.06.2014 «О предстоящих выборах депутатов Госсовета и представительных органов муниципальных образований в Республике Крым», в котором Меджлис призвал «всех жителей Крыма, независимо от национальности, считающих, что нарушающие фундаментальные права крымских татар – коренного народа Крыма – дискриминационные законы о выборах не будут способствовать укреплению межнационального согласия, установлению равного диалога и социальной справедливости на полуострове, не участвовать в выборах депутатов Госсовета Крыма и представительных органов муниципальных образований в Республике Крым, назначенных на 14 сентября 2014 года», а также утверждения административного истца о публичных призывах Чубарова Р.А. к бойкотированию выборов в Госсовет Республики Крым в ходе празднования в городе Симферополе «Дня крымскотатарского флага» 26.06.2014 г. не могут квалифицироваться как экстремистская деятельность ввиду того, что п. 1 ст. 1 Федерального Закона № 114-ФЗ не расценивает подобные действия в качестве экстремистской деятельности.
Утверждения об оказании давления на крымских татар в день выборов в городах Алушта, Бахчисарай, Белогорск, Саки, Ялта с целью снижения явки, сбора тенденциозной информации о ходе голосования для дискредитации выборов и их результатов не подтверждены соответствующими доказательствами (приговоры, постановления, вступившие в законную силу).
Более того, подобные выводы можно сделать в отношении большинства утверждений сделанных административным истцом в своем иске против Меджлиса крымскотатарского народа.

7. Административный истец вводит в заблуждение суд, утверждая, что «на внеочередной сессии Курултая крымскотатарского народа 29.03.2014 объявлено о начале политических и правовых процедур по созданию (восстановлению) национально-территориальной автономии крымскотатарского народа на его Родине в Крыму в составе Украины». 
Официальный текст Постановления VI Курултая крымскотатарского народа «О реализации крымскотатарским народом права на самоопределение на своей исторической территории – в Крыму», размещенный на официальном сайте Меджлиса крымскотатарского народа (http://qtmm.org) не содержит слов «в составе Украины», как указанно в административном иске.
Кроме того, удовлетворение требований административного истца будет нарушением положений ст.ст. 10 и 11 Конвенции о защите прав человека и основных свобод, гарантирующих свободу выражения мнений и свободу собраний, а также ст. 6 этой Конвенции о праве на справедливое судебное разбирательство, ст. 7 о наказании исключительно на основании закона, ст. 13 о праве на эффективное средство правовой защиты и ст. 14 о запрете дискриминации касательно пользования вышеуказанными правами в т.ч. по этническому признаку, а также ст. 1 Протокола № 12 к этой Конвенции об общем запрете дискриминации по признакам расы, языка, религии, политических убеждений и национального происхождения.
В решении Европейского Суда по правам человека от 25 мая 1998 г. «Социалистическая партия и другие против Турции» суд указал, что «не может быть никаких оправданий по созданию препятствий политической группе исключительно потому, что она стремиться обсуждать публично ситуацию, затрагивающую часть населения государства».
В этом же решении Европейский Суд указывает, что «тот факт, что политическая программа оценивается как несовместимая с существующими принципами и структурами Турецкого государства, не делает ее несовместимой с принципами демократии. Сущность демократии в том, чтобы позволить выдвигать и обсуждать разнообразные политические программы, даже те, которые подвергают сомнению тот порядок, согласно которому организовано в настоящее время государство, при условии что они не наносят ущерба самой демократии».
Как указал Европейский Суд по правам человека в деле Станков и Объединенная македонская организация Илинден против Болгарии, «сам факт того, что группа лиц призывает к автономии или даже призывает к сецессии части территории страны — таким образом требуя фундаментальных конституционных и территориальных изменений — не может автоматически служить основанием для запрета ее собраний» (жалобы №№ 29221/95 и 29225/95, постановление от 2 октября 2001 г., п. 97). 
И хотя действующим законодательством право сецессии, то есть выхода из федеративного государства его составных частей не предусмотрено, в силу приведенных норм международного права реализация гражданами прав на свободу выражения мнений и свободу собраний в данной ситуации с учетом требований действующего международного права не может служить основанием для признания административного ответчика экстремистской организацией.
Более того, согласно ст. 19 Декларации ООН «государства добросовестно консультируются и сотрудничают с соответствующими коренными народами через их представительные институты с целью заручиться их свободным, предварительным и осознанным согласием, прежде чем принимать и осуществлять законодательные или административные меры, которые могут их затрагивать».
Однако, как говориться в Докладе Специального докладчика по вопросу о положении в области прав человека и основных свобод коренных народов г-на Джеймса Анайи относительно ситуации в РФ «консультации с коренными народами по вопросам затрагивающего их законодательства юридически не закреплены и сводятся главным образом к предоставлению представителям коренных народов возможностей участвовать в работе консультативных рабочих групп в тех случаях, когда такие группы создаются для рассмотрения нового законодательства».
Согласно ст. 36 Декларации ООН, коренные народы, в частности разделенные международными границами, имеют право поддерживать и развивать контакты, отношения и сотрудничество, в том числе в связи с деятельностью духовной, культурной, политической, экономической и социальной направленности, с теми, кто входит в их состав, а также с другими народами через границы. Государства, в консультации и сотрудничестве с коренными народами, принимают действенные меры по облегчению использования этого права и обеспечению его осуществления.

8. В соответствии с ч. 2 ст. 62 Кодекса административного судопроизводства РФ обязанность по доказыванию законности действий государственных органов возлагается на государственные органы. Государственные органы также обязаны подтверждать факты, на которые они ссылаются как на основание своих требований. В данном деле нельзя признать, что истец привел в административном исковом заявлении в обоснование своих требований факты, подтвержденные относимыми доказательствами.
Во-первых, постановления о возбуждении уголовных дел, а также иные промежуточные процессуальные документы, приведенные административным истцом, не устанавливают факты, в постановлениях указанные, поскольку являются основанием начала предварительного следствия по уголовному делу, в результате которого и добываются доказательства, которые проверяются судебным следствием. В силу принципа презумпции невиновности (напр., ч. 2 ст. 6 Конвенции о защите прав человека и основных свобод) постановление о возбуждении уголовного дела в отсутствие приговора, вынесенного в общем порядке уголовного судопроизводства, не может быть признано подтверждением фактов, на которые оно может ссылаться.
Во-вторых, приговор Центрального районного суда г. Симферополя от 12 октября 2015 г. по делу № 1-487/15 в отношении Э.Б. Небиева не может быть основанием для признания административного ответчика экстремистской организацией. Указанный приговор, как следует из его текста, принят в порядке главы 40.1 Уголовно-процессуального кодекса РФ, т. е. в отношении подсудимого, с которым заключено досудебное соглашение о сотрудничестве, без исследования и оценки доказательств (ч. 1 ст. 317.7, ч. 5 ст. 316 УПК РФ). Таким образом, обстоятельства, на которые ссылается истец в административном исковом заявлении, не могут считаться установленными указанным приговором (ст. 90 УПК РФ). Это же касается приговора в отношении Телята Юнусова. Четыре приговора в отношении Смедляева, Абкеримова, Усманова и Эбулисова устанавливают индивидуальную вину лиц и не имеют никакого отношения к Меджлису крымскотатарского народа.
Что касается уголовного дела в отношении заместителя председателя Меджлиса крымскотатарского народа Ахтема Чийгоза, то оно находиться в стадии судебного следствия и приговор суда подтверждающий, либо отрицающий вне Чийгоза судом не принят. Соотвественно документы этому делу не могут служить доказательством чего-либо, в частности, экстремистской деятельности Меджлиса крымскотатарского народа.
Судебное следствие по так называемому делу «26 февраля» не рассматривает сам митинг, организованный по инициативе председателя Меджлиса крымскотатарского народа Рефат Чубарова, а расследует факт массовых беспорядков.
Более того, события 26 февраля 2014 года происходили в момент фактического нахождения Крыма под юрисдикцией Украины, когда граждане Украины, как они считали, выполняя свою конституционную обязанность в доступный способ пытались противодействовать нарушению территориальной целостности собственного государства.
В-третьих, административное исковое заявление ссылается на многочисленные предостережения прокуроров о недопустимости нарушения законодательства, вынесенные в отношении различных физических и должностных лиц. Как указано в ч. 1 ст. 25.1 Федерального закона «О Прокуратуре Российской Федерации», указанные предостережения выносятся «в целях профилактики правонарушений» и, в отличие от представлений прокурора (ст. 24 Закона о прокуратуре), не констатируют нарушений закона. Как уточнил Верховный Суд РФ в кассационном определении от 18 июня 2014 г. по делу № 82-КГпр-2, «предостережение о недопустимости нарушения закона никаких юридических последствий для лица, которому оно объявлено, не влечет». Тем более, предостережение не может влечь последствий для лиц, иных, чем те, которым объявлено предостережение. Ни одно из предостережений, на которые ссылается истец, не вынесены в отношении административного ответчика. 
В упомянутом кассационном определении Верховного Суда РФ указано, что предостережение выносится в связи с тем, что «в будущем, возможно, лицо совершит правонарушение». Таким образом, предостережение не выносится, в отличие от представления, на основании установленных доказуемых фактов, но лишь содержат вероятностное суждение истца о нарушении закона в будущем, а потому основанием для признания административного ответчика экстремистской организацией быть не могут.
В-четвертых, утверждения административного истца о том, что «деятельность Меджлиса крымскотатарского народа представляет угрозу основам конституционного строя Российской Федерации, безопасности государства и общества» являются несостоятельными. 
Так, обосновывая данное утверждение, административный истец указывает на то, что «в интересах и в рамках деятельности Меджлиса совершаются экстремистские правонарушения, влекущие за собой нарушение прав и свобод человека и гражданина, причинение вреда личности, здоровью граждан, общественному порядку, общественной безопасности, собственности, законным экономическим интересам физических и юридических лиц, обществу и государству, а также создающие реальную угрозу причинения такого вреда в дальнейшем». При этом никаких исчерпывающих доказательств, подтверждающих вышеуказанное, истец не приводит, кроме постановления о возбуждении уголовных дел в отношении «гражданской блокады Крыма», «энергоблокады Крыма», подрыва ЛЭП подвывших электроэнергию с материковой Украины в Крым, формирования батальона и т.п.
При этом административный истец не может доказать какую-либо причастность Меджлиса крымскотатарского народа к этим событиям на территории Украины. Все доказательства административного истца сводятся к демонстрации сообщений в СМИ, интервью, комментариям, сообщениям в социальных сетях ряда членов Меджлиса, которые уже продолжительное время проживают на территории Украины, являются гражданами Украины и исходят в своей деятельности в интересах своего государства.
В частности, большое внимание истец уделяет председателю Меджлиса крымскотатарского народа Рефат Чубарова, фактически строя на его публичных высказываниях главное доказательство экстремистской деятельности Меджлиса крымскотатарского народа.
Между тем, Рефат Чубаров будучи публичный политиком, депутатом Верховной Рады Украины, президентом Всемирного конгресса крымских татар имеет право на свое личное мнение и не все его публичные высказывая и публичные действия могут расцениваться как представление им позиции Меджлиса крымскотатарского народа. Это касается и других членов Меджлиса.
Поэтому суду следует исходить из официальных, принятых по соответствующим процедурам, заявлениям, обращениям и решениям Меджлиса крымскотатарского народа, как коллегиального выборного представительного органа.
Предупреждения вынесенные 4.05.и 5.07. 2014 г. Рефату Чубарову, не могут служить основанием для принятия решения о запрете Меджлиса крымскотатарского народа как экстремистской организацией, так как адресованы конкретному лицу, а не самому Меджлису. В отношении Меджлиса крымскотатарского народа, как коллегиального представительного органа, никаких предупреждений согласно ст. 7 Федерального закона №114-ФЗ не поступало.
Кроме того, в отношении Чубаров уже возбуждены уголовные дела по основаниям указанным в оглашенных ему предупреждениях, и которые находятся в стадии предварительного расследования.
Исполнение требований ч.3. ст. 15 Федерального закона № 144-ФЗ, не представляется возможным, так как в отношении председателя Меджлиса Чубарова отсутствуют вступившие в законную силу приговор.
В соответствии со ст. 49 Конституции Российской Федерации «каждый обвиняемый в совершении преступления считается невиновным, пока его виновность не будет доказана в предусмотренном федеральном законом порядке и установлена вступившим в законную силу приговором суда».