«Коли знімаються «агітки», кінематограф перестає бути цікавим», — Денис Іванов

Ірина Славінська: У прокат от-от виходить фільм, що називається «Таксі». Це фільм забороненого в Ірані режисера. Що це за фільм та про що він?

Денис Іванов: Джафар Панахи — один из больших иранских режиссеров. Еще в середине 90-ых он получил золотую камеру за «Лучший дебют» со своим фильмом «Белый шар». С тех пор считается одним из крупных иранских режиссеров. В 2009 году он учувствовал в протестах против диктатуры. За что его посадили сначала в тюрьму, а потом под домашний арест и запретили заниматься кинематографом.

Джафар Панахи по национальности азербайджанец. Он был когда-то в Киеве на фестивале «Молодость». После того, как он оказался в заточении, очень много кинематографистов поддержали его. На Берлинском фестивале даже стоял пустой стул, как будто Джафар Панахи был в жюри.

Несмотря на то, что ему запретили снимать кино, он умудряется это делать совершенно подручными средствами. Его предыдущий фильм назывался «Это не фильм» для того, чтобы обойти запрет. Он снял его практические дома.

А следующий фильм «Такси» он снял на несколько айфонов и видеорегистраторов. Несмотря на это получилось серьёзное кинематографическое высказывание об Иране, о себе. Этот фильм получил «Золотого медведя» Берлинского кинофестиваля.

Несмотря на то, что Иран нами воспринимается как нечто далекое. Посмотрите кино. Вы увидите, хотя бы как выглядит Иран и что иранцы — не дикари, которые живут где-то на Ближнем Востоке.

Ірина Славінська: Ви кажете, що це потужне висловлювання про Іран. Що там видно? Що там можна прочитати і зрозуміти?

Денис Іванов: В отличие от новостей кино показывает внутреннюю жизнь. Джафар Панахи рассказывает об отношении к кино в Иране. Мы там видим, как работает видеопиратство, что рассказывают детям о кино. В Иране преподается факультатив о кино. У них кино является национальной идеей. В Иране снимается порядка 80 картин в год, где есть и комедии, и жанровые картины.

Ірина Славінська: А що з цензурою кіно?

Денис Іванов: Цензура безусловно есть. Но ее можно обойти. Например, в Иране запрещен алкоголь, но в среднестатистическом доме при открытии холодильника ты видишь такой бар, какой не увидишь на Западе.

Ситуация Панахи не настолько вопиющая, как с Олегом Сенцовым, но очень похожая.

Тетяна Трощинська: Історія з зйомками на відеореєстратор доводить те, що не завжди слід говорити, що гроші завадили розвинути нам нашу творчість.

Денис Іванов: Джафар Панахи — уникальный человек, потому что собрал все крупные призы мировых фестивалей. Он получили всех «кинозверей».

Ірина Славінська: Якщо звернути наш погляд на Сирію, то що ми бачимо там? Які є великі кіно персоналії?

Денис Іванов: Честно говоря, я не знаю ничего про сирийскую кинематографическую традицию. Я, к сожалению, ничего не знаю о крупных сирийских режиссёрах, но я знаю, что в этом регионе есть одна из основных проблем — проблема с экологией.

Через пару недель начинается фестиваль короткометражного кино для детей «Единство и толеранство» и там есть фильм из Мозамбика, который показывает то, что произошло с Сирией.

Ірина Славінська: Після початку сирійської війни чи можемо говорити, що ця тема з’являється у фільмах і що про це говорять?

 Денис Іванов: Кроме документального фильма о сирийских событиях, который был показан в Каннах вне конкурса вместе с «Майданом» Лозницы, я не припомню какого-то крупного высказывания.

Ірина Славінська: Чи існують окремі теми чи проблеми, до яких залишаються глухими чи сліпими кінорежисери?

Денис Іванов: Кино — это индустрия, где нужны большие ресурсы. Когда мы говорим о странах, где есть какой-то вариант диктатуры, там отсутствует открытый доступ. Из – за этого многие режиссеры просто не получают право голоса. Это то, что происходит сей час с российским кино. Все социально критическое кино «вымывается» и становится «андеграундом». Это приводит к тому, что кинематограф перестает быть интересным.

Ірина Славінська: Наскільки «агітки», що перестають бути цікавими світу, поширене явище?

Денис Іванов: Кино часто воспринимается как что-то среднее между рекламным роликом и какой-то пропагандой. В современном мировом кино все гораздо сложнее. В Каннах есть элемент политики. Любой крупный фестиваль старается построить свою программу и показать не только основные вещи, но и то, что является важным с точки зрения организаторов, что является важным для мира сейчас.

Ірина Славінська: Чи про українську війну ми бачимо кіновисловлювання?

Денис Іванов: Сейчас работает много документалистов: это и объединение «Вавилон 13», и Александр Течинский. С художественным кино немного сложнее, потому что у нас сложности с финансированием.

То, что здесь не происходит какого-то бума и не стоят в очереди западные кинематографисты говорит о том, что мы по-прежнему являемся провинцией.

Ірина Славінська: Яка ймовірність появи українського пропагандиського кіно про війну?

Денис Іванов: Цель любой войны — это мир. Для того, чтобы добиться мира нужно снимать не пропагандистское кино, а выработать вакцину толерантности в обществе.