«Громадське радіо»
Минулого року було відкрито 16 проваджень за статтею про незаконне збагачення, проте лише одна справа дійшла до суду — справа Костянтина Кулика
Сергій Стуканов: Як ви оцінюєте дії Національного антикорупційного бюро та антикорупційної прокуратури і звинувачення, які проти вас висувають?
Костянтин Кулик: Дело против меня в суд не направлено. Я требую в НАБУ, чтобы они направили как можно скорее дело в суд, чтобы иметь возможность как можно скорее оправдаться, потому что ни в этих антикоррупционных органах, ни в Соломенском суде я правды, я понимаю, не добьюсь.
Что касается необходимости доведения мной получения прибыли — для начала, суть предъявленного мне обвинения необходимо, чтобы эти органы довели факт приобретения мной какой-либо недвижимости. Пока это голословные заявления, и оценку им дал уже апелляционный суд города Киева.
В этом вопросе по недвижимости я как следователь со стажем не вижу состава преступления, не вижу предиката этого преступления, откуда я взял деньги, и не видят этого и сами антикоррупционные органы. Другой вопрос, зачем они это делают, зачем из 16 дел дали старт именно моему делу.
Любомир Ференс: У червні, згідно зі словами директора НАБУ Артема Ситника, вони тричі запрошували вас для розмови. Чому ви жодного разу не з’явилися?
Костянтин Кулик: Дело в том, что запросы приходили на адрес Генеральной прокуратуры Украины. Каждый раз эти выклыкы — повестки — совпадали с моим участием в процессуальных или следственных действиях по делу Курченко.
Ответы на адрес НАБУ о том, что я не могу явиться в связи в тем, что задействован в неотложных действиях прокуратуры, подписывал и Матиос, и генеральный прокурор Украины Луценко. Их это не останавливало.
По состоянию на сегодня я понимаю, почему такие действия совершало НАБУ — стало понятнее, когда г-н Сытник выступил на брифинге и сказал, что он полгода меня слушает.
Соответственно он понимал, какие действия я планирую в тот или иной день совершать, понимал, где я нахожусь, и отлично понимал, что на посланной повестке я явиться не смогу. Это создание платформы для суда, чтобы меня можно было обвинить в том, что я не являюсь по повесткам.
Любомир Ференс: Ви сказали, що НАБУ і прокуратура нічого не зможе довести, бо на вас нічого не числиться. Більшість майна, про яке говорить НАБУ й антикорупційна прокуратура, записана на Ірину Німець. Ким вона вам є?
Костянтин Кулик: Это сложный вопрос. Тут надо понять, что я всю жизнь работаю следователем. Это работа день-ночь без выходных. Из-за такой работы у меня личная жизнь не сложилась — ни с одной, ни с другой семьей, и у меня есть дети от разных женщин. Приобретенное ими имущество я не готов комментировать.
Любомир Ференс: Квартира на вулиці Жилянській, про яку ідеться у справі — досить дороге придбання. Ви у ній проживали із колишньою дружиною?
Костянтин Кулик: Нет, мы проживали в разных квартирах, которые находятся по соседству, и это отлично знает НАБУ.
Любомир Ференс: Сусідня квартира оформлена, за документами НАБУ, на вашу матір.
Костянтин Кулик: Так.
Сергій Стуканов: Її придбала ваша мати?
Костянтин Кулик: Так, кажется, в 2011 году.
Любомир Ференс: А ким є ваша мати?
Любомир Ференс: Сейчас она пенсионер, но она ведет бизнес, который вела всю жизнь. Она была директором аудиторской компании, она была директором рынка Барабашово, когда он становился в Харькове.
Сергій Стуканов: Як вийшло, що ваша квартира і квартира Ірини Німець були поруч? Вони купувалися синхронно?
Костянтин Кулик: Нет, обе квартиры принадлежали матери. Одна квартира осталась ее, одну она подарила мне. Немец Ирина проживает в квартире, которая принадлежит мне, она там прописана. В соседней квартире проживаю я, когда приезжаю с АТО. В течении этих двух годов это день-два, когда я нахожусь в Киеве.
Любомир Ференс: Як ви змогли придбати квартиру, яка коштує близько 400 тис. доларів?
Костянтин Кулик: Ее мне подарила мать по договору дарения. Эти квартиры приобретались еще в 2006 году.
Любомир Ференс: Які звинувачення висуває вам НАБУ та антикорупційна прокуратура щодо машин? Ірина Німець їздить на ландкрузері 2015 року. За які кошти вона її придбала?
Костянтин Кулик: Мне не совсем корректно выдавать ту информацию, которая стала мне известна в ходе расследования дела НАБУ по мне. Я считаю, что правильно спросить это у нее. Я могу сказать одно: Немец Ирина раза три допрашивалась в НАБУ и показывала все документы, откуда у нее появились деньги.
Эти объяснения НАБУ прячет и односторонне рассказывает обществу о том, что я каким-то образом передал ей деньги, которых у меня никогда не было.
Любомир Ференс: У вас є відкриті банківські рахунки. Вам на рахунки надходили 44 тис. євро, 75 тис. грн.. Що це за гроші, які, до того ж, знімалися у Люксембурзі?
Костянтин Кулик: Во-первых, НАБУ передергивает. Во-вторых, ни в каком Люксембурге не снимались эти деньги. Эти деньги снимались в Германии и в Нью-Йорке. Там проживают дети от первой жены.
Это мой счет, какие-то я менял гривны на евро, какие-то деньги давала моя мать, которая является бабушкой этим детям, и ребенок со второй карточки с моего счета в Германии снимал деньги на протяжении многих лет.
Сергій Стуканов: Яка ваша офіційна зарплата в органах прокуратури?
Костянтин Кулик: У меня средняя заработная плата в АТО за последние два года составляет 25-30 тыс. грн..
Любомир Ференс: Чим військовий прокурор займається у справі Курченка?
Костянтин Кулик: Делом Курченко я занимался изначально после Майдана. Тогда были генеральным прокурором Махницким созданы группы, которые должны были заниматься расследованием дел в отношении Януковича.
Мы расследовали преступную организацию Курченко, которая была составляющей преступной организации Януковича. Я был начальником следственного отдела, у меня было три следователя, и мы несколько месяцев занимались сбором доказательств и показаний, арестами счетов, людей, выдвиганием подозрений.
Это дело изначально прошло через меня, и сейчас, когда генеральным прокурором стал Луценко, постала задача в течении трех месяцев направить дела по Януковичу в суд. Собрали всех, кто изначально занимался эпизодами, проанализировали 68 дел.
Дело Курченко было признано одним из самих развернутых и эффективных, поэтому было принято решения отозвать меня на 3 месяца из АТО, чтобы закончить два эпизода.
Из 12 человек, которые включены в состав группы, еще 3 человека имели отношения к расследованию дела Курченко. Остальные взяты в помощь.
Любомир Ференс: Артем Ситник побачив у цьому дивну послідовність: 23 травня він направив на адресу заступника генпрокурора Холодницького повідомлення про підозру вам, і за чотири дні генпрокурор вніс вас до групи розслідування справи Курченка.
На думку Артема Ситника, вас «впихнули» у ту групу, щоб потім звинуватити НАБУ у перешкоджанні справі Курченка.
Костянтин Кулик: В данном случае я рад, что г-н Сытник вышел на брифинг, потому что для меня картина практически склалась, особенно когда он заявил, что телефоны мои прослушивались.
Кроме того, он сказал, что подозрение мне было готово в апреле этого года, и почему-то они ее два месяца не предъявляли. Потом он сказал, что направил ее в мае. У него немножко путаница з датами.
Все объясняет тот факт, что он прослушивал мой телефон.
Связь между объявлением о подозрениях и назначением на дело Курченко есть, но это обратная связь — включение меня в группу Курченко дал старт поспешным действиям НАБУ.
Любомир Ференс: Чому ви офіційно почали числитись у справі Курченка аж через чотири дні після надання вам підозри?
Костянтин Кулик: Это неправда. Я был включен два года назад в расследование этого дела. Я официально был начальником следственного отдела. Я лично объявлял в розыск Курченко, Тимонькина, лично арестовывал Бугая.
Любомир Ференс: Тобто НАБУ справді перешкоджає справі Курченка?
Костянтин Кулик: Конечно. Вы сами видите, что подозрение мне предъявили поспешно, между двумя обысками. Она была вынесена после того, как мы полторы недели поработали по Курченко.
После того, как я был повторно включен в дело Курченко, мы провели задержание людей, нашли документы «Чорноморнафтогаза», и в этот момент посыпались официальные вызовы г-на Сытника, который в этот момент прослушивал мои телефоны.
Любомир Ференс: Щодо прослуховування телефонів, які викладені у доступ для всіх у мережі, — там ви розмовляєте з людиною і стараєтесь домовитись із ним, і він каже, що якось вашу справу можна вирішити.
Костянтин Кулик: Такой факт был, но этот разговор вырван Сытником из контекста. Предыдущий разговор с этим человеком дает интересные пояснения его взаимоотношений с Сытником и НАБУ.
Вы ж не думаете, что 1,5 года находясь в АТО, я понимаю, что меня минимум 5 спецслужб прослушивает, я не контролирую, что я говорю или пишу. Этому будет официальная оценка.
Эта прослушка была незаконна. Статья, в которой меня обвиняют, средней тяжести, и проводить в отношении меня негласные поисково-следственные действия запрещено законом. Для того, чтобы слушать меня, НАБУ было инициировано внесения статьи 368 — это взятка, она тяжкая — которая дает по закону право меня слушать.
Но мне почему-то в течении полугода это не предъявлено, и я считаю, что этот эпизод был внесен для того, чтобы иметь возможность меня слушать.
Любомир Ференс: Що ви можете сказати стосовно звинувачень НАБУ та САП?
Костянтин Кулик: Я понимаю, откуда идет заказ. Дело по мне было зарегистрировано в НАБУ как контрход на наши действия по делу Эндрю, когда мы выходили на наркотрафики и определяли подозрения. Для того, чтобы контролировать, что мы делали, было заведено это дело.
Я знаю, кто это делает и какая спецслужба занимается этим. Резкий, непрофессиональный старт был, когда мы начали заниматься Курченко, это их подстегнуло.