Татьяна Курманова: В предисловии к книге вы написали, что вы не журналист, не военкор, не писатель, не военный. Кто же вы?
Serg Marco: Я — сотрудник девелоперской компании, работаю с недвижимостью.
Когда начался конфликт на востоке, я хотел в армию, но меня не взяли. Поэтому пытался другими способами помогать армии через волонтерство, в 2015 году стал блогером, а потом написал и книгу.
Мы с моими друзьями-военными еще в 2015 году думали о том, как плохо, что нет книги за первый год войны. Человеческая память все же стирается со временем, фигуранты событий забывают некоторые моменты. Мы ждали такой книги от государства и, не дождавшись, написали ее сами.
Татьяна Курманова: Какой жанр этой книги?
Serg Marco: Это воспоминания бойцов — более 130 интервью. Сама книга описывает, откуда взялся термин «гибридной войны», показывает, что Советский союз и Российская федерация вели гибридные войны и до 2014 года, то есть это не новое понятие.
Позже описывается аннексия Крыма, и этапы конфликта на Донбассе — как появились все сектора (A, B, C, D, M), почему они были созданы, почему мы потеряли сектор D, и как это повлияло на конфликт.
Наши люди оценивают войну на основании отдельных сражений, но мы должны видеть всю картину, весь фронт — где проигрываем в данный момент, а где в тот же момент выигрываем. То есть мы могли в одном месте потерять что-то, как например, в Иловайске, а в другом могли удержаться, как под Луганском.
Я однажды пришел общаться с Муженко, и был очень негативно настроен. Я ему говорил насчет Иловайска, а он мне рассказывал, что было в общей ситуации в августе 2014 года. Он не понимал, почему я зациклился именно на Иловайске, и пытался рассказать всю картину: как они пытались весь фронт удержать, что Иловайск был лишь один из моментов, безусловно, трагичный, но спасать нужно было всю линию фронта. То есть он мыслит совсем по-другому.
Татьяна Курманова: Кстати, вас часто как раз и упрекают в излишней лояльности к Муженко. Как вы относитесь к таким претензиям?
Serg Marco: Нормально отношусь, критика позволяет смотреть на ситуацию с обратной стороны. Я в свое время был первым критиком Муженко еще со времен Донецкого аэропорта, но у меня мнение поменялось. Чем больше ты влезаешь туда, и чем больше ты узнаешь, то приходит понимание, что Муженко — лучшее, что сейчас есть. Я защищаю то, что лучше, и для меня это не популизм, а взвешенное решение.
Татьяна Курманова: Интервью в книге достаточно откровенны, они основаны на вашем личном общении с бойцами, видимо. Потому что в разговоре с обычными журналистами ребята многие моменты не говорят.
Serg Marco: Никто ничего не цензурировал. Единственная цензура была от самих же бойцов. Мы садились с ними вместе и, разбирая какое-то событие, бойцы рассказывали, кто что видел в тот момент, друг друга корректировали, чтобы я мог передать не субъективные впечатления, а достоверную картину событий.
Валентина Троян: Какие были отзывы о вашей книге?
Serg Marco: В основном положительные. Но были упреки, что в книге мало высветлены действия добровольческих батальонов. Я эту критику принял и мне стыдно. Несмотря на то, что мы часто цапаемся с ребятами из «Донбасса», «Азова» или «Правого сектора», надо было все-таки больше сказать про эти батальоны, которые воевали очень достойно.
Я напишу книгу про добровольческое и партизанское движение, потому что это истинно народный пласт.
Татьяна Курманова: Читая ваш Facebook, складывается впечатление, что у вас определен ответ на вопрос, проигрываем ли мы в информационной войне?
Serg Marco: Да, проигрываем, причем еще хуже, чем в 2014 году. Россия всегда учится. Когда мы наращивали давление на восток, гнали туда свои подразделения, Россия вводила в ответ свои реактивные системы залпового огня, артиллерийские дивизионы. То есть всегда давала адекватный ответ. В информационном плане — так же. Только она видела какие-то угрозы в информационном плане, сразу же отвечала с большей силой, и никогда не боялась выбрасывать на это огромные деньги. Мы не готовы вливать такие деньги.
Татьяна Курманова: Будет ли продолжение войны в ваших книгах?
Serg Marco: Мне бы хотелось, чтобы писать было не о чем.