Для меня смерть и рак — это повод для жизни, — онкопсихолог

Диагноз: рак. Можно ли не воспринимать его как приговор? Что такое «вина выжившего» и почему мы ее переживаем?

Руководитель Общества поддержки онкобольных Vitality (Рига), онкопсихолог Дмитрий Лицов рассказал нам о собственном семейном и профессиональном опыте и поделился рекомендациями, как поддержать себя и близких.

К разговору также присоединяется Алексей Клименко, священнослужитель из Москвы, они вместе проводили в Киеве лекцию о поддержке онкобольных и их близких.

«Смерть является главным препятствием для того, чтобы человек жил полной жизнью. Рак – не единственное заболевание, которое является смертельным, но именно эта болезнь вызывает оторопь, чувство бессилия и одиночество. Хотя рак давно переведен в разряд хронических заболеваний, ведь на первой и второй стадии он вылечивается в 90% случаев.

Но страх смерти, бессилие и беспомощность, – это то, что попадает в ядро нашей личности. Это показывает, насколько мы беспомощны перед неотвратимой внешней силой.

Я хочу сказать близким болеющих людей: это большое счастье быть рядом с любимым человеком, когда он уходит и провожать его. Так получилось, что моя мама умирала от рака у меня на руках, я закрывал ей глаза, принимал последний вздох, уловил последний взгляд. Сам этот путь, когда я не отходил от нее все 4 месяца болезни помогли мне принять эту смерть, как духовную целесообразность, в этом была какая-то правда, которая меня обогатила, а не разрушила. Это важно, что люди, находящиеся в этой ситуации не мучились потом годами и не проклинали себя, ведь оставшиеся живут с огромным чувством вины.

На самом деле страх смерти приводит к тому, что человек начинает бояться жизни

Причем эту вину нужно разделить на три части.

Первая вина – реальная, когда мы что-то сделали, в результате чего человек пострадал.

Вторая вина – придуманная. Она возникает тогда, когда человек берет на себя слишком много ответственности. Это иногда вопрос компетенции врача, финансовых возможностей, вопрос удачи, случая, на который мы влиять не можем. Так случилось. Если мы считаем, что мы можем спасти человека, который при смерти, то мы берем на себя роль Бога. Такая вина опасна, тем, что, если ты чувствуешь себя виноватым, психика начинает вырабатывать механизм наказания. Классик Достоевский это подметил четко в своем «Преступлении и наказании».

Третья вина – это экзистенциальная вина. Мы виноваты по факту того, что мы живем. Я тут с вами, а не с детьми, я с вами, а не на пляже. Делая один выбор, мы отказываемся от чего-то другого. И эта та вина, от которой не следует избавляться, она нас очеловечивает», – рассказывает Дмитрий Лицов.

Онкопсихолог отмечает, что присутствие рядом больных раком вызывает огромное количество тревоги, и люди пытаются скрыться от тревоги. Но это неправильно.

Если человек, больной раком, находит ответ на вопрос – зачем жить, он справляется

«Нужно научиться эту тревогу переносить, нужно договориться со смертью. Однажды после тяжелого семинара на эту тему, мне было очень тяжело эмоционально, и я оказался на церковном кладбище. И я стоял возле камня могильной плиты, возле которой была такая надпись: «Живые закрывают глаза мертвым, мертвые открывают глаза живым». Я тогда вдруг понял: с этого момента для меня смерть и рак – это повод для жизни, ведь любой вопрос о смерти – это вопрос о жизни. Не боится смерти тот человек, который живет полной жизнью.

И задача психологов помочь человеку жить полной жизнью, потому что именно факт осознания факта смерти можно объяснить выражением Ницше: «Кто видел смерть, жизни может не бояться». На самом деле страх смерти приводит к тому, что человек начинает бояться жизни – начинает шарахаться от каждой тени, не рискует, ничего не предпринимает, не меняет свою жизнь. Поэтому задача психологов помочь осознать, что такое жизнь и начать радоваться каждому моменту.

Я часто сталкивался с тем, что онкобольные начинают остро чувствовать жизнь. У меня была пациентка, которая говорила: «Я 40 лет жила для того, чтобы заболеть и наконец почувствовать, что такое жизнь».  Я всегда привожу пример маленького ребенка. Ребенок пяти лет рад всему. Спросите его, чего он хочет, он выдаст вам список из 150-ти пунктов, и в этом тотальном желании присоединения к миру и есть жизнь. А мы потом вырастаем, появляются запреты, не знаем, чего хотим, мы разными способами уходим от полноценной жизни, что называется неврозом. И моя задача помочь осознать себя в этой жизни.

Болеющему человеку очень важно найти, зачем ему жить. Когда люди узнают о диагнозе, они спрашивают, за что мне это. Но это плохой вопрос, он не дает ответа, зачем жить. И важно помочь человеку переформулировать его на вопрос – что я могу с этим делать и зачем жить. Если человек находит, ответ на этот вопрос, он справляется.