unian.net
С адвокатессой Татьяной Ивановой говорим о процессе над участниками АТО в Мариуполе и Краматорске, а также выходим на связь с начальником полиции Донецкой области Вячеславом Аброськиным.
Алексей Бурлаков: На протяжении этой недели в Приморском суде Мариуполя проходит судовой процесс над бойцами одного из добровольческих батальонов. Их обвиняют в убийстве сотрудника СБУ Виктора Мандзика в марте прошлого года в Волновахе. Другая сторона говорит, что бойцы остановили фуру с контрабандой и у них возник конфликт с представителями СБУ. Где правда, если она есть?
Татьяна Иванова: Конфликты на территории АТО возникают часто. Еще чаще возникают конфликты на основании того, что незаконно провозят товары.
Алексей Бурлаков: 27 июня во время заседания суда, ссылаясь на полицию, взятые под стражу сломали клетку и самовольно вышли на свободу. Как говорит начальник полиции Донецкой области Вячеслав Аброськин, им в этом помогала «группа поддержки». Сегодня представители Приморского суда говорили о том, что время содержания под стражей заканчивалось в 17:10.
Ольга Веснянка: Такое может быть?
Татьяна Иванова: В наших судах может быть еще и не такое. Аброськин — должностное лицо с юридическим образованием, он не является одной из сторон дела, но лучше всех знает, кто и как затягивает судебный процесс. Ну откуда ему об этом известно?
Ольга Веснянка: Могут содержащимся под стражей не сказать о том, как в дальнейшем будут развиваться события?
Татьяна Иванова: Если бы все должностные лица действовали согласно с законом, такого не произошло бы никогда. Я несколько раз просматривала видеозапись с места событий и анализировала произошедшее с точки зрения юриста. Перед этим заседанием было вынесено решение об избрании меры пресечения. Такие решения обычно сопровождаются четким определением того, до какого момента человек будет находится под стражей. Когда закончилось время содержания под стражей, их обязаны были выпустить из клетки.
Я увидела состав преступления должностных лиц по статье за невыполнение решения суда и по статье за незаконное содержание людей под стражей. Никто не имел права посадить их назад в клетку, но они это сделали. Максимум, за что должны понести ответственность взятые под стражу — за поврежденный замок и то, только в том случае, если такое повреждение имело место быть. Они имели полное право оттуда выйти.
Ольга Веснянка: Как это воспринимается в обществе? Слушатель может подумать, что все это звучит неправомерно, но вы утверждаете, что это были правомерные действия.
Татьяна Иванова: Все зависит от того, кто и как это прокомментировал. Если читать комментарии правоохранительных органов, может создаться впечатление, что люди там нарушали общественный порядок. Нарушение общественного порядка я увидела только со стороны конвоя и сотрудников правоохранительных органов, которые устроили там беспорядки. После того, как ребята покинули клетку и собирались выйти из зала суда, адвокаты сказали, что этого ни в коем случае нельзя делать и они вернулись. Больше всего меня удивило то, что сотрудник правоохранительных органов, занимающий высокую должность, заявил большой массе людей о том, что он отдал приказ на применение оружия на поражения. Я думаю, что нужно научить должностных лиц соблюдать закон.
На связи со студией «Громадського радио» — активистка из Мариуполя Мария Подыбайло.
Алексей Бурлаков: Як все відбувалось? Хто розпочав бійку? Чому ви були на цьому судовому засіданні?
Мария Подыбайло: Знаючи про недосконалість нашої судової системи, ми все ставимо під сумнів. В наших СІЗО тільки по Донецькій області закрито понад 1000 осіб з числа військових. Ми допомагаємо багатьом з них, адже знаємо, що деяким з них треба давати медалі, а вони сидять у СІЗО.
Очевидно, суді не мали підстав для продовження санкції утримання під вартою. Засідання було призначено на 8:30, але його затягували настільки, що воно почалось о третій годині дня. Потім суді оголосили перерву. Ми очікували, що до 17:10 суд вийде і продовжить дію санкції. О 17:10 хлопців були зобов’язані відпустити. Караул не перешкоджав їхнім діям і тільки з приходом Аброськіного, почалися потасовки. З ним увійшли спецпризначенці «Сокола». Потім начальник поліції дав наказ про застосування вогнепальної зброї на ураження і «соколята» почали штовхати людей. Він перевищував свої повноваження.
Алексей Бурлаков: На прес-конференції Приморського суду говорили про те, що їх не відпускали, але вони самі почали ламати клітку о 17:08.
Мария Подыбайло: Прес-конференцію проводили представники суду, яких не було в залі засідань. Крім того, в залі засідань не було годинника. Натомість в суді було багато журналістів, які показували на камеру, що настало 17:10.
Ольга Веснянка: Коли буде наступне судове засідання? Як зараз почуваються ваші товариші?
Мария Подыбайло: Ми прийшли туди не знаючи, винні вони чи ні. Зараз почуваються вони не погано. Наступне засідання буде 7 липня, але ми оскаржуватимемо дії поліції.
Возвращаемся в студию «Громадського радио».
Ольга Веснянка: Какое дело вы сейчас ведете?
Татьяна Иванова: Краматорское дело по которому проходит Александр Ружанский. Зная все материалы дела, он преследуется только потому что он публично обвинял прокурора сил АТО Константина Кулика в коррупционных действиях. Ему инкриминируют хулиганство по 4 части. Пострадавший якобы получил легкие телесные повреждения. Конфликт действительно имел место быть между патриотически настроенным Ружанским и другим сепаратистки настроенным человеком, вследствие чего они повздорили. Таким образом Ружанскому грозит до 7 лет.
К разговору присоединяется начальник полиции Донецкой области Вячеслав Аброськин.
Алексей Бурлаков: Вы считаете правомерными свои действия на судебном заседании в Мариуполе?
Вячеслав Аброськин: На повестке дня был вопрос о продлении срока содержания под стражей группы людей, которые обвиняются в бандитизме, убийстве и других тяжких преступлениях. Судебным заседанием это сложно было назвать в разрезе того, как себя вели те люди, которые находились на судебном заседании. Я прослужил в органах 23 года и никогда не видел такого скотского отношения к сотрудникам правоохранительных органов.
Татьяна Иванова: То, что я услышала меня еще больше поразило. Работник правоохранительных органов просто вмешивается в работу суда. Он не высказывает мнение, он говорит, как госслужащий. Никто не имеет права вмешиваться в работу суда ни до, ни после.