«Громадське радіо»
Борис Иванов: Вы спасались в начале 90-х годов от войны в Грузии, когда Абхазия объявила о своей независимости и Россия поддержала это решение. В результате этого началась война, во время которой 250 тысяч жителей Абхазии покинули свои дома и 8 тысяч погибли с обеих сторон кофликта.
Что сказал твой отец, когда вам второй раз пришлось принимать решение, после начала активных боевых действий в Луганске?
Георгий Шубладзе: Это не было дежавю. Это состояние ступора, какого-то сна, ощущение наличия двух жизней. Я задал вопрос: могу ли я что-то изменить. Конечно же нет. Поэтому принял философское решение и изменил отношение к этой ситуации. Для того, чтобы жить и продолжать свой род, нет времени на уныние, прогибание под алкоголем, прозябание.Я пользовался примером своего отца, который говорил: ныть не нужно, время терять не нужно, нужно идти дальше.
Ирина Соломко: Почему Луганск выбрали?
Георгий Шубладзе: Мы были зажиточными людьми. Война нас застала в горах, куда мы поехали на отдых. К нам пришли в гостиницу наши хорошие друзья и предупредили, что за голову грузинского ребенка дают вознаграждение и нас хотят выкрасть. Мы ночью выехали из гостиницы и переехали к ним в Нальчик. Через месяц мы переехали в Луганск, к друзьям отца.Я всегда бредил Украиной.
Борис Иванов: В 2014 году выбор был определен?
Георгий Шубладзе: Я мог остаться на Мальте, где подтверждал свой диплом. Мне предлагали работу в Европе. Но сработала ментальность. Я люблю Украину. Она стала для меня родиной. Ведь я переехал в Украину в 1992 году. Я, гражданин Украины, я себя позиционирую украинцем, патриотом, адекватным патриотом.
Борис Иванов: Сложно было сохранять в себе эти чувства?
Георгий Шубладзе: Сложно. Нельзя не замечать явных вещей. У тебя, например, бедные родители, а у друга богатые, которые решили тебя переманить. И ты говоришь своим бедным родителям, что решил их лишить родительских прав потому, что они не покупали тебе дорогие игрушки. Ментально я оцениваю ситуацию, которая возникла на Донбассе, именно так. Я украинец и я строю Украину.
Ирина Соломко: Сколько таких людей, как вы и, где они сейчас?
Георгий Шубладзе: В Луганске очень много патриотов. Малое количество луганчан, которые выходили на майданы, обусловлено тем, что Луганщина — это рабочий регион. Среди моего круга общения есть люди, которые поддерживали сепаратистов, нейтральные и патриоты. Высокоментальный человек никогда не предаст. У кого бизнес в России, те сомневались. Половина представителей среднего класса – поддались информационной российской пропаганде, для низшего класса, которому нужен безпредел, – это рай. Но многие любят Украину и ждут.
Борис Иванов: Часто ли ты бываешь в Луганске?
Георгий Шубладзе: Не часто. Я должен свою семью содержать. Помогаю родителям.
Ирина Соломко: Опасаетесь ли вы когда ездите в Луганск?
Георгий Шубладзе: Я не начинал эту войну, я нигде ничего не кричу. Я выражаю свою патриотическую позицию к тому месту, где жил и работал. Кто хочет навредить, тот навредит. Каждый имеет право на свое мнение. Мое основывается на определенных фактах.
Борис Иванов: Есть проблемы при пересечении линии разграничения?
Георгий Шубладзе: Да они существуют. Нужно подать заявление и ждать.
Борис Иванов: Есть очереди льготные или нет? Какие проблемы существуют и, кто виноват?
Георгий Шубладзе: Виновниками есть ментальность и коррупция. Например, я ждал пропуск месяц и мне его не дали, поэтому я поехал в Луганск через Россию, чтобы срочно вывезти оттуда больного отца. Это было в декабре. Возвращался я через Украину. Я знаю, что по закону могут вне очереди пропускают детей, беременных женщин и больных. В очереди на блокпосту можно простоять иногда и двое соток. Став во льготную очередь, я спросил человека в военной форме, правильно ли я сделал. Мне ответили, что льготной очереди уже нет. Я пытался объяснить, что везу тяжелобольного отца на операцию, у которого через несколько часов закончиться действие обезболивающего лекарства. Но это ничего не дало. После этого к нему подъехали две машины, которые стояли за мной, они о чем-то поговорили и машины проехали (блокпост). Человек в военной форме сам решил изменить закон.
Ирина Соломко: Вы куда-то обращались? Узнали фамилию этого военного?
Георгий Шубладзе: Нет. Я пытался решить вопрос мирным путем.
Борис Иванов: У тебя появились новые возможности?
Георгий Шубладзе: Я стараюсь. Я заведую научным департаментом импланталогической компании.
Ирина Соломко: Вы получали статус переселенца?
Георгий Шубладзе: Нет. Я не требую ни льгот, ни статусов, мне ничего не нужно от государства. Я всего могу добиться сам. Я у государства не хочу просить, я буду сам помогать.