Громадське радіо
О том, кто из возвратившихся на неконтролируемую украинской властью территорию остается там, а кто возвращается; о том, может ли ополченец быть ответственным гражданином; об обстрелах Донецка; и о формировании в Донецке новой элиты взамен сбежавшей.
Андрей Куликов:У нас сегодня в первой программе был гость, который сказал, что люди возвращаются в Донецк, но потом уезжают назад. Твои впечатления?
Марина Черенкова: Да, возвращаются. Возвращаются и уезжают те, которые не совершенно уверены в том, что они могут найти работу или как-то социализироваться в новых обстоятельствах. Привожу примеры — банковские служащие, которые высокопрофессионально занимали высокие посты, они приезжают, проверяют собственность и уезжают. Кто возвращается уже навсегда, это, как правило, окраины или рабочие районы. Там конфликтов между теми людьми, которые прожили в течение двух лет в войне и теми, кто приехал не существует, ибо они из одной социальной среды. Где намечается конфликт, который меня более беспокоит — в более благополучных районах Донецка и других городов. Это будет уже внутреннее противостояние внутри одной общности.
Наталья Соколенко: Гражданский конфликт?
Марина Черенкова: Это будет противостояние людей, которые пережили, людей, которых мы не осуждаем, которые уехали, мы не имеем права их осуждать. Но мы не хотели бы, чтобы вновь прибывшие, с сохранившимися машинами и состояниями не попытались понять тех, которые там выживали.
Андрей Куликов: Вот насчет выживали. Денис Пушилин заявил, что ДНР направила письмо спецпредставителю ОБСЕ Мартину Сайдику с просьбой созвать экстренную конференцию контактной группы «в связи с обстрелом Донецка 30 октября, в результате которого был ранен мирный житель». Что ты знаешь об этом?
Марина Черенкова: Я знаю, что я проснулась от выстрела. У меня закрытый фейсбук, который исполняет роль дневника, я восстанавливаю свою память и все, что произошло со мной за эти два года. Обстрел был.
Андрей Куликов: Какие предположения высказывают в Донецке?
Марина Черенкова: Простые люди говорят, что по Куйбышевке (Куйбышевский район Донецка) стреляли. Все прекрасно понимают, это очевидно, если ты на месте. Мирные не обсуждают.
Наталья Соколенко: Почему не обсуждают? Меня в феврале вез донецкий таксист и он рассказывал, что он в Донецке жил в частном секторе, который находится на пригорке, с которого видно панораму города и по его наблюдениям обстрелы были неоднократно из города, сами себя обстреливали из разных районов и ему эту было видно, потому он, в конце концов, не выдержал и переехал в Киев. Люди обсуждают.
Марина Черенкова: Когда он переехал в Киев?
Наталья Соколенко: В феврале этого года.
Марина Черенкова: Значит он из другой социальной среды. Мы не обсуждаем кто первый начал. Мы четко понимаем, когда идёт тяжелая артиллерия и кто бьёт. Мы работаем именно в красной зоне, там где мандат не позволяет международным миссиям работать, мы все это видим воочию. Мы первая группа, которая открыла все бомбоубежища по линии соприкосновения. Оборудовала их с Красным Крестом и другими организациями и сами им продолжаем подвозить еду.
Андрей Куликов: Как восприняли в Донецке и других неконтролируемых центральной властью районов результаты местных выборов в Украине? Или вообще на это не обращают никакого внимания?
Марина Черенкова: Не обращают внимания. Приоритеты у нас другие. Некоторые, особенно люди, которые связаны с медиа, обратили внимание на то, что местные выборы не в состоянии провести качественно даже на контролируемой территории. Большинство населения занято обустройством, утеплением, нахождением более дешевых лекарств, детьми и привыканием к мирной жизни.
Наталья Соколенко: А считают, что ранее выборы на Донетчине проходили организовано. Есть абсолютное доверие к тем результатам, которые были?
Марина Черенкова: Есть такое понятие — память человеческая. Если два года ты живешь под постоянными обстрелами, ты уже не помнишь каково было качество выборов до, ты только помнишь мир или война.
Андрей Куликов: Насколько заинтересованы люди в том, чтобы провести местные выборы, которые то объявляют, то переносят.
Марина Черенкова: Эти люди, это кто?
Андрей Куликов: Те, о которых вы говорили, которые сейчас заняты детьми.
Марина Черенкова: Когда будет понятна перспектива 3–4 месяцев.
Андрей Куликов: По вашему мнению, какой аспект в Украине представляют наименее полно?
Марина Черенкова: Киев. Вы будете удивлены, но наиболее полно о том, что происходит внутри, и, что испытываем мы — это представители Западной Украины, которые нам и помогают: Галличина, Волынь. Практически вся Западная Украина, которая шлет нам посылки. И я понимаю, почему они это представляют, потому что большинство их детей и мужей стоят сейчас на этой территории. Религиозность и высокая интеллектуальность дает такое отношение.
Андрей Куликов: А когда приходят посылки, люди не говорят, что вчера сыновья и мужья этих людей стреляли по нам, мы не будем.
Марина Черенкова: Есть такие люди. Многие, когда начались массовые артобстрелы, меняют мировоззрение.
Андрей Куликов: В чем главная ответственность?
Марина Черенкова: Наша главная ответственность, когда наша элита оставила город, остались люди, которые приняли решение по разным причинам жить и работать в Донецке.
Андрей Куликов: Попробуйте нарисовать портрет типичного ответственного гражданина из вашей организации и вне ее.
Марина Черенкова: В нашей организации очень много молодых, средний возраст 25–27 лет, это студент, как правило, математик или журналист, человек, хорошо разбирающийся во всех гаджетах и компьютерах, создает базу данных, чтобы мы не параллелили помощь, умеет создавать акции мотивирующие на объединение и нейтральность, умеет обращаться с детьми и готов к диалогу.
Наталья Соколенко: А вне организации? В частности Донецке.
Марина Черенкова: Давайте говорить «ополченцы». Он же ответственно подошел к вопросу о защите своей территории. Кто такой ответственный ополченец, это тоже молодой или немолодой человек, который свято верил в социальную справедливость, который подошел к зданию ОГА для того, чтобы прояснить для себя какие действия будет принимать власть в то время, как в Киеве идет майдан, а к нему не вышли. Такой ситуацией не воспользоваться другому государству был бы грех. Была внеочередная сессия облсовета, когда все это началось, и я была на этой сессии. Все, что нужно было сделать, поговорить, разбить на группы и начинать диалог.
Андрей Куликов:Вы сказали, что местная элита из Донецка убежала, бросив на произвол судьбы обычных людей. Насколько можно говорить, что в Донецке сформировалась новая элита? Или она в процессе формирования, или там это вообще не возможно?
Марина Черенкова: Сбежавшая элита ведет себя по разному. Если мы говорим об Ахметове, да его нет, но он помогает тем, чем никто не может перекрыть. Если мы говорим о формировании новой элиты она в процессе. Я не вижу никакой помощи от Азарова.
Наталья Соколенко: А сейчас в этой элите сколько русских? Граждан России?
Марина Черенкова: В донецкой элите граждан России нет.