Громадське радіо
Какие нарушения были зафиксированы миссией за период с 16 февраля по 15 мая этого года как на подконтрольной, так и на неподконтрольных Украине территориях?
Обсудим с представителем Мониторинговой миссии ООН по правам человека в Украине Владимиром Щербовым.
Алена Бадюк: В каком объеме есть доступ к информации? Речь идет как о подконтрольных Украине территориях, так и о неподконтрольных территориях Донбасса и Крыма, поэтому какие сложности возникают со сбором этой информации?
Владимир Щербов: Наш последний доклад охватывает период в три месяца – с середины февраля по середину мая. Наш принцип работы – получение информации из первых рук, от свидетелей, жертв путем бесед или каких-то документов.
Ситуация с доступом, как и в период предыдущих докладов, не изменилась, к сожалению. У нас есть полный доступ и полная свобода деятельности на территории, контролируемой правительством Украины, возможность интервьюировать людей, посещать места несвободы.
Ситуация с доступом на территорию Автономной Республики Крым не изменилась, ее как не было, так и нет, поэтому информацию с правами человека там мы получаем дистанционно.
Что касается территорий, контролируемых самопровозглашенными луганской и донецкой «республиками», то мы присутствуем там физически, у нас работают офисы и в Донецке, и в Луганске, но там наша деятельность происходит в более стесненных условиях. Мы можем передвигаться с определенными ограничениями, встречаться с людьми, которые не боятся и хотят нам что-то сообщить. Но кардинальное различие – у нас нет доступа в места несвободы.
Когда у нас есть доступ к местам несвободы, это означает, что тот, кто может причинить зло человеку, находящемуся в этом месте, три раза подумает
Алена Бадюк: А в этих местах несвободы, насколько мы знаем, содержатся украинские пленные военнослужащие. И их родственники говорят о том, что уже более двух лет даже не слышали голосов своих мужей. Соответственно, нет никакой информации, в каких условиях они содержатся.Единственная информация появилась от освобожденных пленных, которые поведали некоторые детали условий содержания.
Владимир Щербов: Совершенно верно, мы также интервьюировали пленных, которых освободили в декабре, и их свидетельства отражены в нашем докладе. Некоторые из них содержались в плену более трех лет, и мы зафиксировали очень неутешительную картину условий содержания и обращения в этих местах. Речь идет не только о ненадлежащих условиях содержания, но это и масса случаев жестокого обращения, пыток, имитации казней и так далее.
Но смысл нашей работы же не в том, чтобы задокументировать то, что было раньше, – это лишь часть нашей работы. Вторая часть – защитить людей своим присутствием. Когда у нас есть доступ к местам несвободы, это означает, что тот, кто может причинить зло человеку, находящемуся в этом месте, три раза подумает. В связи с отсутствием доступа у нас есть основания предполагать самое худшее. Иначе почему нам не дать этот доступ? Мы постоянно ведем диалог с представителями самопровозглашенных «республик», и постоянно ставим вопрос о доступе. Мы ни разу еще не услышали внятного объяснения, почему это невозможно.
В связи с отсутствием доступа у нас есть основания предполагать самое худшее. Иначе почему нам не дать этот доступ?
Алена Бадюк: 201 случай нарушений прав человека. Такая цифра представлена в докладе. О каких случаях идет речь?
Владимир Щербов: Речь идет о нарушении всего спектра прав, начиная от права на физическую неприкосновенность, свободу от пыток и жестокого обращения. Также идет речь о праве на справедливый суд, свободе выражений и передвижений. Весь спектр прав закрывается этими нашими цифрами, но это не значит, что больше нарушений прав человека в Украине или на неподконтрольных территориях нет. Разумеется, количество этих нарушений значительно больше. Поэтому эти цифры и репрезентативны, и нерепрезентативны одновременно.
Алена Бадюк: Что касается погибших и раненых, у нас, к сожалению, негативная динамика.
Владимир Щербов: Да, к сожалению, динамика негативная, у нас был сдержанный оптимизм, когда мы смотрели на вторую половину 2017-го года и начало 2018-го. В первые три месяца 2018-го года уровень гражданских потерь был самым низким за весь период конфликта. И у нас был осторожный оптимизм, что они снизятся почти до нуля. И вот в апреле эта позитивная тенденция переломилась, количество гражданских потерь начало опять расти, оно оставалось высоким и в мае, и начало июня не вселяет оптимизма. Но все же уровень гражданских потерь вернулся на уровень середины 2017-го года, то есть далек до уровня 2015-го года. То есть нужно понимать, что это ухудшение только по сравнению с очень хорошими месяцами.
Уровень гражданских потерь вернулся на уровень середины 2017-го года
Алена Бадюк: Всего это 81 жертва, и это на 9% больше, чем в предыдущем периоде мониторинга. И наибольшее количество пострадавших наблюдалось в районе Донецка и Горловки.
Что зафиксировала ваша миссия с насильственными исчезновениями в этот отчетный период?
Владимир Щербов: Это очень серьезная проблема. Когда в ходе конфликта человек пропадает, есть основания полагать, что к его исчезновению причастные органы, которые обладают де-факто «властью». Соответственно, когда человек таким образом исчезает, с ним можно делать все, что угодно. И это одно из худших проявлений нарушений прав человека.
Украину посещала рабочая группа ООН по насильственным исчезновениям, пробыла здесь 10 дней, и вчера она обнародовала свои предварительные наблюдения. Ее выводы совпадают с выводами нашей миссии, что практика исчезновений была широко распространена в2014-м и 2015-м годах, с тех пор есть определенная позитивная динамика. В таких объемах и количествах люди не подвергаются насильственным исчезновениям. К сожалению, есть основания полагать, что судьба тех, кто подвергся таким исчезновениям, или не будет установлена, или с ними произошло самое худшее. В то же время всегда есть надежда, что кто-то еще жив и находится в каком-то месте несвободы. Вот почему мы настаиваем на том, что нам нужен полный доступ к местам несвободы.
Полную версию разговора можно прослушать в прикрепленном звуковом файле.