На связи со студией Громадського радио — журналистка Катерина Сергацкова, которая в феврале сняла большое интервью с Денисом Вороненковым для Громадського ТВ.
Михаил Кукин: В феврале у Вороненкова взяли несколько больших интервью. Самое последнее интервью вышло в день его убийства. В заголовке была использована его цитата о том, что его убьют, как убили Бандеру. Практически ни одно его интервью не обходилось без темы опасения за собственную жизнь. Вам он тоже ведь об этом говорил?
Катерина Сергацкова: У нас была другая ситуация. И это интересно. Его мнение постепенно менялось. Мы с ним познакомились в MediaHub накануне этого интервью. Вечером, перед интервью, он звонил мне и предлагал встретиться. Он сказал: «Я не сразу согласился с вами поговорить. Мне вас порекомендовали. Здесь довольно непростая ситуация. Вы понимаете, кто я такой, поэтому я вынужден быть осторожным в выборе людей, с которыми я общаюсь». На следующий день, когда он пришел ко мне на интервью, я сразу сказала: «Вы, наверное, опасаетесь за свою жизнь? Потому что в Киеве вам находиться небезопасно с вашим бэкграундом». На это он как-то странно усмехнулся и дал понять, что не боится за свою жизнь. Он сказал, что чувствует себя под защитой. Вероятно, правоохранительных органов Украины. Он сказал, что у него есть какое-то соглашение о том, что на него нападать никто не собирается. На мои слова о том, что политических беженцев из стран с диктатурой здесь не любят, он отреагировал легковесно. То есть он не воспринял это всерьез. На интервью и другие публичные мероприятия он приходил без охраны. Я никогда не видела с ним охранника. Он всегда был вместе с женой. Он всегда спокойно передвигался по городу на своей машине.
Михаил Кукин: Давайте послушаем фрагмент вашего интервью, где Вороненков говорит об опасениях за свою жизнь.
Татьяна Курманова: Вам не показалось, что он немножко бравирует тем, что власть в России сакральна, а он ушел и не боится никого?
Михаил Кукин: На самом ли деле он был так опасен для Кремля?
Катерина Сергацкова: Мне показалось, что он немножко преувеличивает свою роль в том, что он делал. В этом куске интервью он говорит о пропаганде, о том, что против него началась информационная кампания. То есть это было больше об информационной, а не о физической опасности. Перед интервью он мне говорил, что физической опасности он не чувствует. Он был совершенно спокоен на этот счет. Что касается неудобности для российской власти, он все-таки работал в ФСКН России до того, как стал депутатом. Российская власть не любит таких перебежчиков, которые много знают. Наверняка он достаточно знал о тех людях, которые находятся в органах внутренних дел России. Возможно, это причинило бы больше ущерба, чем его публичные выступления. Но, опять же, мне показалось, что он свою роль немножко преувеличивал.
Михаил Кукин: Сегодня мы говорили с экс-руководителем следственного управления СБУ Василием Вовком. Он очень сомневается, что в этом убийстве есть след ФСБ. Также он настаивает на том, что в деле Януковича Вороненков был отнюдь не ключевым свидетелем.
Катерина Сергацкова: Вероятно, так и есть. Я думаю, что дело по Януковичу может развалиться по другим причинам.
Михаил Кукин: Сначала президент и практически все силовики начали говорить о следе ФСБ. Потом появились версии о том, что это, возможно, бизнес. Я даже читал версию о том, что его не случайно убили на пороге Premier Palace, поскольку Premier Palace когда-то принадлежал Курочкину. А сейчас, вероятнее всего, принадлежит Бабакову. А он — возможный бизнес-партнер Бабакова.
Татьяна Курманова: Есть версия о том, что это могло быть сделано для ослабления Максаковой, которая, по мнению Дмитрия Гордона, является более значительной фигурой для украинских спецслужб.
Катерина Сергацкова: Есть еще одна довольно странная версия о том, что Вороненкова убил бывший супруг Максаковой.
Мне кажется, что, когда Вороненков принял решение уехать из России и закрыть историю с тем уголовным делом, которое на него завели, тут и была поставлена точка. Какой смысл устранять человека, которого потом еще можно использовать в этом уголовном деле? Я не очень верю в эту версию, потому что такого рода разборки не очень похожи на то, чем занимался Вороненков.
Татьяна Курманова: Мне показалось, что Вороненков достаточно нервно отреагировал на ваши слова о том, что он сбежал из России.
Катерина Сергацкова: Да. Я думаю, что ему не очень понравилось это выражение.
Задолго до того, как он объявил о переезде из России, в «Новой газете» вышло расследование про Вороненкова. Там было многое, о чем он не очень хотел бы распространяться. В публикации шла речь о его делах с Россией, о том, как он помогал разным людям избежать уголовного преследования, о том, как он занимался махинациями с недвижимостью. Он хотел максимально от этого отстраниться, показать, что это вранье. Так же он хотел отстраниться от своего поста в Твиттере о том, что Крым наконец-то воссоединился с Россией. Он упорно продвигал мысль о том, что хакеры взломали его страницу и написали этот пост, хотя мы знаем, что технически это невозможно.
Михаил Кукин: Точно так же он продвигал мысль о том, что не голосовал за аннексию Крыма в Госдуме. Якобы просто сработала его карточка.
Если он — не такая уж и ключевая фигура в деле Януковича, что сподвигло украинскую власть так быстро дать ему гражданство Украины?
Катерина Сергацкова: Мне кажется, это была такая сделка: он дает показания, которые, вероятно, являются весомыми для украинской прокуратуры, а ему дают гражданство. Тем более, ему это гражданство дали непублично. Этого указа на сайте президента не было и нет. Вероятнее всего, этот указ был закрытым. Это было сделано для того, чтобы показать, что мы не даем гражданство политическим перебежчикам из России, которые голосовали за аннексию Крыма, и что он якобы получил этот паспорт сам. Но насчет того, что он самостоятельно мог получить эти документы, есть большие сомнения.
Татьяна Курманова: Но в своих интервью Вороненков не говорил подробно о том, какие сведенья он дал по планам России в отношении Донбасса, по поводу аннексии и так далее.
Катерина Сергацкова: Он в интервью сказал, что в марте начнется суд и он все расскажет.
Татьяна Курманова: Давайте послушаем эту часть интервью.
Татьяна Курманова: Вороненков говорил вам, что планирует работать на госслужбе в интересах Украины. Он не рассказывал подробнее о своих планах?
Катерина Сергацкова: К сожалению, нет. Но о том, чем он планировал заниматься, можно сделать вывод со слов Ильи Пономарева, который говорил, что в планах Вороненкова — создать в Украине центр расследований преступлений ФСБ и высших чиновников России. Вероятно, это может быть одной из причин устранения Вороненкова.
Если говорить о версии о том, что это сделали украинские спецслужбы, в это совсем не верится. Несмотря на то, что киллер был гражданином Украины, который служил в Нацгвардии. Даже если мы допустим, что киллер носит с собой все документы, свидетельствующие о его личности, даже если это был сотрудник Нацгвардии, мы понимаем, что происходило в Украине в 2014-2015 годах. В рядах Нацгвардии и добровольческих батальонов было много людей, личности которых достаточно сомнительны. И там была порождена огромная группа людей, которые могут выполнять политические заказы на убийства.