Громадське радіо
Мы спросили у известного ученого, религиоведа, переселенца из Донецка Игоря Козловского, пережившего плен боевиков.
Наталья Соколенко: Начнем с новости из оккупированных территорий. Власти «ДНР» издали постановление, по которому деятельность всех религиозных организаций будет прекращена, если они не пройдут специальную процедуру перерегистрации. Период отведен до 1 марта 2019-го года, а у тех, кто не пройдет такую перерегистрацию, боевики будут конфисковать храмы, молитвенные дома и другое конфискованное имущество. Что вам об этом известно? Как сейчас живется религиозным общинам на оккупированной территории?
Игорь Козловский: Весь период с начала 2014-го года, регион, который оказался под оккупацией, переживал несколько волн, которые связаны с репрессиями в отношение верующих, религиозных организаций свободы совести.
На первом этапе в 2014-2015-ый годы ми фиксируем, что были такие правонарушения, даже преступления против человечности, преследование верующих за их религиозный выбор, закрытие молитвенных домов, захват имущества, мародерства, захват людей, убийства, издевательства над людьми. Это осуществили разные бандформирования: «Войско Донское», «Православная армия», и российские военные, которые вошли в этот период на территорию украинского Донбасса.
Потом, когда к ним приходит идея из России создать что-то типа квазигосударства, они начинают создавать видимые «правовые» формы. И на втором этапе органом, который взял все под контроль, было «Министерство государственной безопасности» «ДНР». В этот период времени они начинают составлять списки организаций, которые еще действуют, потому что в этот период много религиозных лидеров покинули регион. А те, что остались, продолжали жить, но старались не очень возбуждать к себе интерес, потому что за ними были моменты слежения, появляется система доносов, внедрения своих людей и так далее.
А уже на третьем этапе они уже попытались создать свой «закон» о свободе вероисповеданий. Это такой микс с элементами бывшего Советского Союза, российского законодательства и введения таких моментов, которые не являются ни юридическими, ни научными. Например, понятие «секта», который носит априори уничижительный характер, поэтому любой «чиновник» может сказать, что вы – секта.
Наталья Соколенко: Какой был религиозный состав на Донбассе?
Игорь Козловский: Донецкий регион всегда имел пеструю картину, потому что туда приезжали люди с совершенно разных регионов, они туда приносили свои религиозные взгляды. Поэтому там нет какой-то стержневой религиозной системы, и на начало 2014-го года на территории Донецкой области действовало 1798 религиозных организаций. Например, Украинская Православная Церковь Московского Патриархата имела 42,5% всей религиозной сети. Часть была УПЦ КП, Украинская греко-католическая церковь, иудеи, буддисты, а также протестанты, которые всегда доминировали в регионе. И люди жили там достаточно толерантно. Толерантно относились к мировоззренческому вероисповедальному выбору тех или иных людей, пока не началась эта страшная ситуация с войной.
Наталья Соколенко: Что обычно происходит с религиозными общинами, когда наступают такие репрессии? Что вы прогнозируете?
Игорь Козловский: Я исследую эту проблему уже 40 лет, я наблюдал, как это происходило в Советском Союзе, как это происходило в независимой Украине, и как это происходит сейчас. Во-первых, свобода совести – это же внутренняя свобода, и очень часто люди, которые не имеют мировоззренческих позиций или вероисповедальных, им сложнее понять. Меня часто спрашивают, как я выжил после плена и пыток. Я всегда говорю, что меня спасали три вещи: любовь к твоим родным и близким, которые за тебя борются, ответственность за эту любовь и твое внутреннее пространство, когда ты можешь молиться и закрыться внутри себя. И у искренне верующих есть свой внутренний мир, они могут молиться дома. Это одна из форм.
Вторая форма – это «домашние» церкви – небольшие группы, когда люди будут собираться вместе.
Третий момент – это религиозные подполья. В Советском Союзе религиозные подполья существовали всегда. Даже в самых страшных репрессиях 30-х годов все равно было религиозное подполье. Поэтому и сейчас религиозное подполье будет существовать.
А те люди, которые начинают репрессии, либо глупы, либо не образованы, либо параноики.
Наталья Соколенко: Может быть, они действуют по чьему-нибудь указанию?
Игорь Козловский: Несомненно, за этим стоит определенная стратегия – подавления инакомыслия.
Согласно византийской традиции, которая сложилась веками, просьбу церквей об автокефалии сопровождает и просьба власти
Наталья Соколенко: То есть у оккупантов религиозная свобода приравнивается к свободе вообще?
Игорь Козловский: Да, потому как любая тоталитарная система стремится к единообразию: одна партия, одна церковь, один союз писателей, один союз художников, то есть унификация, иначе не будет тоталитаризма. Если много – не успеть всех свести к чему-то подконтрольному. Эта система управления примитивная, недолговечная, потому что нет ни одного тоталитарного государства или образования, которое продержится долго. Человек – существо социальное и ему необходимо общаться с себе подобными, и во-вторых, каждый из нас инакомыслящий, если он умеет мыслить.
Наталья Соколенко: Какие ваши рекомендации к тем верующим, чьи религиозные общины уже запрещены или будут запрещены?
Игорь Козловский: Во-первых, я всегда призываю к осторожности в своей деятельности, дабы не провоцировать. Нужно всегда помнить, что тоталитарная система наводняет общество теми, кто будет писать доносы. Поэтому нужно следить за собой. Наблюдайте за миром, который вокруг вас, будьте осторожны. Но вы не должны предавать свою веру, потому как это ваша ответственность. У некоторых возникнет ситуация, что им нужно будет покинуть регион. Покидайте его, потому что дальше будет хуже. Некоторые думают, что оно как-то само собой рассосется, ничего подобного – если на вас есть охота, это может закончиться плачевно. Я знаю таких людей, которые слишком долго задержались в регионе и оказались в зоне внимания.
Наталья Соколенко: По данным Комиссии США по международной и религиозной свободе из-за постоянных преследований оккупационных властей до 80% верующих, не относящихся к православной Церкви Московского Патриархата, уже вынуждены были покинуть оккупированный Донбасс.
Игорь Козловский: Я не знаю на счет 80%, но две трети так точно. Я наблюдаю за некоторыми организациями, и вижу, что некоторые исчезли полностью. Осталось лишь 2 священника Греко-Католической церкви из 36-ти организаций, 6 священников осталось от УПЦ КП, на 2/3 сокращаются протестантские организации, регион покидают и иудейские организации, потому что с самого начала были антисемитские выпады. А у еврейского народа есть уже исторический опыт, поэтому они прекрасно понимают, чем это может закончиться.
Согласно действующему закону, контроль за деятельностью религиозных организаций в правовом поле осуществляет орган действующей власти
Наталья Соколенко: Как вы относитесь к тому, что сейчас украинское государство в лице президента и парламента активно включились в религиозный процесс по предоставлению Томоса Украинской Православной Церкви Киевского Патриархата?
Игорь Козловский: У нас церковь отделена от государства, но государство от церкви не отделялось. Если вы читали закон о свободе совести, то там четко указано, что государство берет на себя ответственность за то, чтобы исправить ошибки прошлого. Во-вторых, оно создает условия для развития религиозных организаций. Это обязанность государства, оно записано в законодательстве, поэтому удивляться не стоит, что государство принимает в этом участие. Оно обязано подходить с точки зрения удовлетворения духовных потребностей верующих, а перед нами духовная потребность. Кроме того, сейчас это вопрос национальной безопасности. Также, согласно византийской традиции, которая сложилась веками, просьбу церквей об автокефалии сопровождает и просьба власти. Поэтому такое ритуальное телодвижение должна была совершить и государственная структура.
Наталья Соколенко: Ваш прогноз касательно того, что будет, если УПЦ КП дадут Томос, и у нас возникнет Украинская поместная церковь? Как должно себя вести государство?
Игорь Козловский: Оно должно взять на себя ответственность и за то, чтобы сохранить межрелигиозный мир. У нас действует закон о свободе совести и религиозных организациях. Это значит, что все организации, которые есть в Украине, от самых маленьких до самых крупных, пользуются равными правами. Кроме того, у нас запрещено разжигание вражды и ненависти на фоне религиозных верований. Это значит, что никто – ни священник в проповеди, ни преподаватель учебного заведения, ни простой гражданин не может говорить, что одни хуже, а вторые – лучше. То есть это означает, что всех мы должны ввести в единое правовое поле, которым является украинское законодательство. Это правовое поле касается не только религиозных организаций, но и местных органов власти. А согласно действующему закону, контроль за деятельностью религиозных организаций в правовом поле осуществляет орган действующей власти. Какие инструменты он будет использовать для этого, это уже второй вопрос.
Да, могут возникнуть конфликтные ситуации. Например, принимается решение какой-то общиной уйти в подчинение новосозданной Украинской Православной Поместной Церкви, а они входили в другую юрисдикцию. Согласно их уставу, они должны решить это большинством. Когда они решат это большинством, будут все равно недовольные люди. И эти люди могут обратится в суд, если посчитают, что это все неправильно. Мы должны постепенно переходить к правовой судебной системе, и решать дальше все через суд.
Полную версию разговора можно прослушать в прикрепленном звуковом файле.