Громадське радіо
27 августа вступил в силу первый пакет американских санкций против России, введенных из-за отравления семьи Скрипалей. На первом этапе под запретом оказался экспорт технологий, которые используются или могут быть использованы в военных целях. А уже в ноябре может быть введен второй, значительно более жесткий пакет санкций.
Обсудим это с председателем правления Экспертного центра по вопросам безопасности Наталией Слободян.
Елена Терещенко: Сначала в РФ говорили, мол, что нам санкции, у нас Искандеры. А сейчас, почитав их собственный отчет, могу сказать, что уже виден эффект от санкций. Так все-таки, санкции влияют или влияют недостаточно? Или повлияют со временем еще больше?
Наталия Слободян: На данном этапе очень рано говорить об эффективности санкций, потому что они не настолько продолжительны, как, например, в отношение Ирана. Там санкции были в течение десяти лет, и мы видели эффект – после десяти лет нахождения под санкциями Тегеран все-таки пошел на переговорный процесс.
У нас же Россия. Ранее были введены санкции Соединенными Штатами против Ирана, обвиняя его в разработке ядерного оружия. Через две-три недели Вашингтон обвиняет Москву в разработке химико-биологического оружия. Это значит, что Москва и Тегеран находится на одной оси зла. И когда был введен пакет санкций Вашингтона против Ирана, Москва уже примеряла на себя рубашку посредника в этом процессе. Но сейчас Россия обвиняется в тех же фактически преступлениях – незаконное использование химико-биологического оружия, и ее роль переговорщика между США и Ираном уже нивелирована.
Что происходит в экономической плоскости? С одной стороны, российское правительство говорит, что у нас все окей, экономика движется по плану и так далее, но мы при этом поднимаем пенсионный возраст. С другой стороны, проправительственные организации все-таки подают информацию достаточно тревожную. Один из последних отчетов, представленных центром Сколково, говорит о том, что известные рейтинговые агентства понижают наш рейтинг. А это значит, что мы не получим дешевые кредиты не только у американцев и европейцев, а и на азиатском рынке, потому что мы рискованные для них. Также этот центр отмечает, что наша нефтегазовая промышленность, которая составляет базис для бюджета, действительно очень уязвима, потому что через 5-7 лет мы начнем ощущать влияние этих санкций. Нам не хватает технического оборудования, смарт-технологий, менеджмента, а это грозит тем, что добыча нефти в России уменьшится на 10%. Но даже если количество и не спадет, то качество нефти будет достаточно низкая, она будет сложная в обработке. И западный клиент себе поставит вопрос: зачем покупать ту нефть, в которую нужно еще дополнительно инвестировать?
Гражданский сектор. Он настолько ручной, настолько программируемый, и санкции – это один из инструментов, который позволяет провести в общество мысль о том, что на Западе пытаются подорвать авторитет России. И все проблемы внутренние – то, что падает рубль, что происходит ухудшение социальных стандартов, связано с враждебной позицией США и Европейского Союза. И мы ждем какого-то просветления у большей части масс, что они наконец-то увидят свои реальные проблемы. Здесь я бы взяла паузу – 3-5 лет, чтобы посмотреть на накопительный эффект. Этот накопительный эффект очень четко проявился в Иране. Когда после стольких лет снова было объявлено о санкциях США, никто уже не обвинял Запад, массовые протесты были против внутренних проблем. Это говорит о том, что, пройдя какой-то определенный этап во времени, общество все-таки созрело критично мыслить, где враг, а где не враг.
Полную версию разговора можно прослушать в прикрепленном звуковом файле.