О деле жителя Донецкой области Константина Бескоровайного, который утверждает, что находился в таком изоляторе СБУ на протяжении 15 месяцев, поговорим с экспертом Реанимационного пакета реформ адвокатом Константина Златой Симоненко.
Алена Бадюк: Как давно вы занимаетесь этим делом?
Злата Симоненко: Я этим делом начала заниматься летом 2017-го года. Amnesty International обратились с просьбой помочь одному из вероятных жертв тайных следственных изоляторов СБУ и рассказали мне про дело Константина Бескоровайного. Я сразу же вступила в дело и попросила прокурора предоставить мне все материалы.
Интересен тот факт, что все началось еще в далеком 2014-м году, когда начались военные действия на территории Донецкой области. Изначально Константина задержали, но процессуально никак не оформили. Его обвиняли в том, что его подозревают в поддержке действий в «ДНР».
Его задержали на глазах у жены в его же доме и вывезли. Жена целый год не знала, где находится ее муж. Все это время по утверждению Константина Бескоровайного и еще семерых людей, они все находились в тайном изоляторе СБУ в Харьковской области.
Читайте также: Харьковский адвокат заявляет, что его клиенты содержались в «тайных тюрьмах» СБУ
Алена Бадюк: Как он сделал такие выводы? Почему именно Харьковская область и почему именно тайный изолятор?
Злата Симоненко: Тайный изолятор, потому что никаких документов ему не дали. А согласно национальному законодательству, любого человека, которого задерживают, должны в течение 48 часов доставить на судебное заседание, и ему должна быть избрана мера пресечения, предъявлено подозрение. Его задержали якобы с целью потом обменять на наших военных, но статуса им никакого не дали, а держали в тайно следственном изоляторе СБУ Харьковской области. Как он это выяснил? Спустя год, когда СБУ поняла, что им никто не интересуется и менять его никто не хочет с «ДНР», им просто дали по 100 грн., посадили на поезд и отправили домой. Кроме того, они прожили в том помещении год, понятно, что они общались с сотрудниками СБУ, им предоставлялись какие-то продукты питания, они видели номера автомобилей на территории изолятора. Они четко могут назвать эти номера, это расположение СБУ, какие есть приметы в этом месте. Например, мало кто знает, что в СБУ Харьковской области стоит памятник прямо в центре, он маленький, и его видно именно с того здания, где были камеры содержания.
Более того, при описании они называют особенные признаки тех камер, которые никто не знает. То есть человек, который никогда там не был, не сможет придумать этого. Также они знают в лицо сотрудников СБУ, которые их задержали.
Но процессуальное положение Бескоровайного было лучше, чем у других, потому что его жена сразу обратилась с заявлением о похищении человека, и это заявление приняли. Да, оно курсировало от полиции и обратно, но уголовное производство было все же открыто. И когда через год Бескоровайный вернулся, ему дали статус потерпевшего. Его даже один раз вызвали на допрос, где он дал показания и рассказал в деталях, что и как происходило. Но на этом расследование было окончено и закрыто уголовное производство.
Когда я вступила в дело, прокурор игнорировал все мои заявления. И о том, что производство закрыто, я узнала в суде, когда подала жалобу на то, что прокурор даже не отвечает мне.
После этого я обжаловала постановление о закрытии уголовного производства, на что мне прокурор говорит, что я не имею права этого делать, так как Бескоровайный лишен статуса потерпевшего, он в статусе свидетеля.
Спустя год, когда СБУ поняла, что им никто не интересуется и менять его никто не хочет с «ДНР», им просто дали по 100 грн., посадили на поезд и отправили домой
Алена Бадюк: Как это возможно?
Злата Симоненко: В правовом поле Бескоровайный оказался в очень сложной ситуации. По нынешнему кодексу обжаловать закрытие уголовного производства может либо заявитель, либо потерпевший. Так как он получил статус свидетеля, ему надо было обжаловать этот статус, но, чтобы обжаловать статус свидетеля, нужно, чтобы уголовное производство было открыто. То есть замкнутый круг, из которого районный суд в Краматорске выходить вообще не хотел. Поэтому мы пошли в апелляционный суд, где ему вернули статус потерпевшего.
Алена Бадюк: Следующее заседание у вас назначено на 12 апреля. Что будет происходить в этот день?
Злата Симоненко: 12 апреля будет заседание по закрытию уголовного производства, где Бескоровайный является потерпевшим. Я хочу подчеркнуть, что в этом деле доказательством того, что они не были в «тайных тюрьмах СБУ» есть тот факт, что были допрошены все сотрудники СБУ. В принципе, это логично, что ни один сотрудник не дал показания, что у них есть тайные следственные изоляторы. Но ни для кого не секрет, и вам любой адвокат скажет, что в СБУ есть следственные изоляторы. Их называют по-разному: отделы по обеспечению досудебного разбирательства, отдел временного содержания людей. То есть их называют по-разному, и они есть, и там содержатся люди. Даже наш премьер-министр примерно год назад Владимир Гройсман инициировал законопроект, чтобы этим следственным изоляторам дать какой-то статус.
Но никому это не выгодно, во-первых, это сам факт признания того, что есть такие места, где содержаться люди, во-вторых, возможно, в национальных интересах это не афишируется. Но мы – правовая страна, и мы не должны быть подобны «ДНР» или «ЛНР».
Их пытали настолько, что у одного из них отказали почки
Алена Бадюк: Как к нему относились в течение этих 15 месяцев?
Злата Симоненко: Во время его задержания и после из них пытались выбить какие-либо показания. Их условия содержания приравнивались к тем, в которых содержатся все заключенные на территории Украины. Но их до этого момента пытали настолько, что у одного из них отказали почки, и ему пришлось в срочном порядке проводить операцию. И непосредственно Бескоровайный его выхаживал. Когда его вернули обратно в следственный изолятор, он его выхаживал, потому что у него есть медицинское образование. Поэтому утверждать, что таких комнат не было, в правовом государстве, которое хочет отличаться от страны-агрессора, просто нельзя.
Алена Бадюк: Пока было открыто дело, удалось ли установить кого-то причастного к делу? Или оно без фигурантов?
Злата Симоненко: Это дело без фигурантов, и вывод прокурора заключался в том, что их там не держали. В постановлении о закрытии уголовного производства указывается, что Бескоровайный и другие лица узнали, где находится памятник, как расположено СБУ, от стажеров, которые проходят практику в СБУ, либо они пошли в БТИ и получили схемы расположения помещений, что в принципе невозможно, так как эти схемы имеют гриф «Секретно». Это все выглядит смешно, потому что другие семь человек живут в разных городах, поэтому сговориться невозможно. Я еще раз подчеркну, что человек, который там не был, который все это не чувствовал, не смог бы такое придумать. Я думаю, что и прокуроры, и следователи прекрасно это понимают.
Алена Бадюк: Константин готов называть следствию определенные имена?
Злата Симоненко: Он их и так называл. Он говорил следствию о том, кто его задерживал, как они называли друг друга, какие у них позывные, что они делали, когда его задержали, как его пытали. Но все это не было принято во внимание следствием.
Полную версию разговора можно прослушать в прикрепленном звуковом файле.