В Славянске боевики отрабатывали алгоритм, чтоб применить в Донецке,  — активист

Николай Приймаченко, один из успешных предпринимателей Славянска, до войны был директором торговой фирмы. Он стал свидетелем того, как город был оккупирован российскими боевиками. На его глазах происходили захваты фирм местных предпринимателей для нужд «ополчения». Находясь всё время в городе, Николай наблюдал, как родной город погружался в беззаконие и хаос. Он был свидетелем того, как боевики из России нагло отбирали собственность местных жителей.

Мне позвонил директор в субботу и говорит: «У нас в Славянске берут горотдел». Мы с женой посмеялись: «Какой горотдел, кому он нужен? Оказалось потом — это правда. На следующий день пришли, стучатся в квартиру. Занять хотели оборону.

Дмитрий Пальченко​: Хотели использовать вашу квартиру?

Николай Приймаченко: Да! Как удобную точку, позицию. Да ну не верилось в эту «фантасмогорию». Просто не верилось. Вроде уже 21 век, а тут какие-то казаки, автоматы, пистолеты, пулемёты. Неопознанные «зелёные люди». В это всё верить не хотелось. Мир перевернулся абсолютно.

Когда в офис зашли так называемые ополченцы, они все здания, помещения, которые находились в удобных районах, начинали забирать. Выгонять оттуда фирмы. А потом пришли к нам. Возле офиса у нас автостоянка. При мне пришёл мужчина за своим автомобилем. Ополченец смотрит, у него технический паспорт. И говорит: «Почему у тебя в техпаспорте написано машина чёрная, а она у тебя красная? Мол это не твоя машина. А владелец отвечает: «Это не чёрная а червоная. Цвет червоный. Червоный по-украински — это красный». Это о том, как здесь «не было» русских.

Костяк подразделений ополчения составляли профессиональные военные. Профессионального военного видно по выправке, по его амуниции, по движениям. Амуниция была у них ношеная, притертая, подогнанная. Всё это у было у основной массы людей, которые составляли «костяки» этих подразделений.

Дмитрий Пальченко​: А вы долго находились в городе? Как долго вы следили за ними?

Николай Приймаченко: Да я перемещался, заезжал, выезжал. Я в городе находился всё время оккупации. Это всё происходило на моих глазах. Все эти блокпосты видел, как они расширялись.

Дмитрий Пальченко​: А как люди реагировали?

Николай Приймаченко: Та пытались тут мои товарищи партизанские отряды «мастерить». Я им объяснял, что у нас нет не подготовки. Для того чтоб делать какие-то партизанские действия, надо хотя бы чему-то научиться. Приходилось объяснять, что убить человека просто так не получится, нужно иметь какой-то опыт. Это всё так быстро свалилось, и поэтому организовать повстанческое движение не получалось. Может быть позже оно бы и получилось. «Они» в апреле зашли, и за месяц всё это организовать, без предварительной подготовки, не получилось бы.

Дмитрий Пальченко​: И вы решили просто выжидать?

Николай Приймаченко: Просто смотреть, как оно дальше получится. У меня идеи уйти в армию сразу появились. Просто в начале занялся безопасностью семьи. Потом пытался спасти бизнес, вывести склад.

В Славянске «они» это всё «опробовали». То, что потом произошло в Донецке, в Харцызке. Они нарабатывали «схему отжимов», т. е. алгоритм своих действий. Но были тут активисты Рыбак, Юрий Правко, которых «замучили», «закатованные», убитые. Был наш местный «авторитет», которому руку отрезали и затылок прострелили.

Дмитрий Пальченко​: Это делало «ополчение»?

Николай Приймаченко: Да, Гиркин.

Да. Рыбака убили за то, что флаг ДНР срывал, вешал обратно украинский. Юрий Правко — это 18-летний студент, который решил своим отрядом, с помощью примитивных обрезов и взрывчатых веществ, какие-то диверсии устраивать.

Дмитрий Пальченко​: Их разоблачили, их отряд?

Николай Приймаченко: Тогда так получилось: у них была группа из 7 человек. Тоже бестолково решили в Славянск попасть. Вместо того, чтоб просто на поезде приехать, они высадились в Долгеньком. Пытались пешком зайти. Их тогда таксисты «сдали». Таксист проезжал, увидел и передал. У боевиков сеть была из таксистов. Не надо разведчиков, образно говоря, ездят себе таксисты и всё докладывают.

Дмитрий Пальченко​: Можно сказать, что в Славянске таксисты сотрудничали з ДНР?

Николай Приймаченко: Да, большая половина.

И вот прошло полтора года после оккупации. Прошло два года, как победил Майдан. Мы возвращаемся к тому, что у нас произошла контрреволюция. И все достижения Майдана, они у нас полностью перечёркнуты. Точно также с состоянием дел на деоккупированных территориях. Происходит разочарование активистов. И приход старой Партии регионов к власти во всех сферах. Начиная от местных депутатов, голов, до влияния украинского олигархата из бывшей Партии регионов в киевской политике. От местного уровня до государственного.

Происходит то, что происходило после первого Майдана. Когда мы пришли к тому, что Янукович опять стал Президентом. Сейчас происходит примерно тоже самое. И Славянск тут ни при чём, это ситуация такая в стране. Славянск сейчас ничего не решает. Мы просто попали так, что стали первым оккупированным городом, из-за своего географического положения. Для вторжения Славянск имел стратегическое значение. Перекрывалась трасса Ростов–Харьков. Для «расползания» так называемой «народной республики». Нормальными словами, для российского вторжения Славянск имел тогда значение. А сейчас Славянск «забитый» провинциальный городок, который не имеет сейчас никакого значения. Театр действий переместился из Славянска в Киев».

Дмитрий Пальченко из Славянска для «Громадського радио»