Препарат для ВІЛ-інфікованих за $61 за упаковку замість $19. Чому Україна закуповує дорожче?

Через існування формальних патентів на український ринок не можуть вийти дешевші і аналоги ліків проти ВІЛ, а відтак 125 тисяч українців не можуть отримати лікування.

В нашій студії Сергій Дмитрієв, директор з політики та адвокації Благодійної організації «Всеукраїнська мережа ЛЖВ», який розповість про акцію, яка пройде завтра під будівлею Київського апеляційного господарського суду.

Тетяна Трощинська: Що відбувається з цим позовом?

Сергій Дмитрієв: Всеукраинская сеть ЛЖВ еще 31 мая 2016-го года подала в суд заявление, где пациенты выступают с претензией против большой фармакологической компании.

В чем претензия? Она в патенте, который существует в Украине на эти препараты в комбинации. Еще в 1994-м году компания EBA зарегистрировала препарат, который назывался Лопинавир. Чуть позже зарегистрировали второй препарат — Ритонавир. Исходя из патента у компании было право 20 лет торговать этими препаратами, независимо, есть ли они у других компаний.

Но все этим патентные вещи на 20 лет стимулировали научные разработки для того, тобы исследователи находили инновационные препараты, 20 лет могли держать монополию на эти препараты и торговать ими.

Что происходит в Украине? Компания EBA в 2004-м году запатентовала отдельно два препарата, вместе взятых, но это никакая не инновация, а уже существующие два препарата, которые зарегистрированы в одной таблетке, просто взяли и соединили. В мире это называется вторичные патенты, «вечнозеленые». Помимо того, что зарегистрировали два препарата в одной таблетке, компания EBA регистрирует еще патент на холодовой режим этой таблетки. Первые препараты Лопинавир и Ритонавир были привержены к холодовому режиму, их надо было хранить в холодильнике. И они регистрируют препарат, который устойчив к холодовому режиму. Но это один и тот же препарат.

Они его еще и его зарегистрировали, что это четырёхразовый прием таблеток, что его надо пить натощак. И если любая компания заходит, и в инструкции будут написаны эти вещи, которые и будут написаны при приеме этой таблетки, то они могут подать в суд и не пустить эту компанию на рынок. Что компания EBA успешно в Украине и делает. Она своими патентами защищается, и с любыми компаниями, которые заходят с аналогичными препаратами, она судится и выбивает их из Украины.

Мы подали в суд, дабы обжаловать этот патент, потому что в странах, где патента на этот препарат нет, он продается ровно в три раза дешевле

Тетяна Трощинська: Цей препарат дорогий?

Сергій Дмитрієв: Да, он дорогой. Пациенты его не покупают, препарат гарантирует государство, но на сегодняшний момент порядка 20 миллионов долларов в год тратит наше государство и иностранные доноры на покупку этого препарата для ВИЧ-инфицированных людей. Это 25 тысяч пациентов.

Мы подали в суд, дабы обжаловать этот патент, потому что в странах, где патента на этот препарат нет, он продается ровно в три раза дешевле. А значит наша страна ежегодно будет экономить 13 миллионов долларов, закупая аналогичный препарат без патента.

У нас даже есть письмо от индийской компании-производителя этого препарата, что, как только патент будет отменен, они смогут зайти в Украину, и цена будет ниже. Это письмо официальное, мы предъявляли его в суд.

Если мы возьмем данные МСФ, который ведет реестр базы всех закупаемых препаратов в мире, то цены на препарат Лопинавир/Ритонавир доходят до 19 долларов за упаковку, когда Украина закупает по 61 доллар за упаковку.

У нас мотивация одна — на эти сэкономленные деньги мы сможем обеспечить 125 тысяч ВИЧ-инфицированных людей, от которых больше никто не инфицируется

Василь Шандро: Чому цим займаєтесь ви, а не антимонопольний комітет чи Міністерство охорони здоров’я? Чому раніше про це не говорили?

Сергій Дмитрієв: У нас мотивация одна — на эти сэкономленные деньги мы сможем обеспечить 125 тысяч ВИЧ-инфицированных людей, от которых больше никто не инфицируется. Основное действие лекарства — блокирование заболевание и профилактика, инфицироваться от такого человека невозможно, потому что вируса в крови становится крайне мало.

Мы вывели эту ситуацию в плоскость суда, и привели все доказательства о том, что этот патент подрывает бюджет страны и обделяет ВИЧ-инфицированных людей на доступ к лечению.

Но суд возмутился, что пациенты выступают против фармкомпании. Мы дали все доказательства, что мы правы и все экономические расчеты, но суд даже не захотел назначить экспертизу, и признал недействительной нашу позицию. Теперь мы подаем апелляцию, и завтра в 9:30 возле Киевского хозяйственного апелляционного суда будет акция пациентов, потому что мы не можем оставить за бортом 125 тысяч ВИЧ-позитивных людей.

Завтра в 9:30 возле Киевского хозяйственного апелляционного суда будет акция пациентов, потому что мы не можем оставить за бортом 125 тысяч ВИЧ-позитивных людей

Василь Шандро: Наближається реформа, і ми всі сподіваємось на неї, тому що коли в Україні ліки дорожчі за ті самі аналоги, наприклад, у Польщі, це є абсурдною ситуацією. Багато хто з експертів звертає увагу на корупційну складову, тому що, якщо одна компанія тримає монополію на той чи інший препарат, то виходить, що на цей ринок ніхто не може зайти, і не може скласти конкуренцію. Чи ця корупційна складова присутня в контексті препаратів для людей з ВІЛ?

Сергій Дмитрієв: Всеукраинская организация ЛЖВ совместно с Центром противодействия коррупции опубликовала аналитику по поводу закупок препаратов по онкологии, туберкулезу, ВИЧ-инфекции и гепатитов. Там мы показали полностью, какие компании кому принадлежат, как компании одного собственника выходят на одни и те же торги, и торгуют сами с собой. И именно всеукраинская сеть ЛЖВ в 2014-м году инициировала, чтобы в Украине были международные закупки.

Новая команда МОЗ — это та команда, в которую мы верим, как никогда

Тетяна Трощинська: На 2017-ий рік ви вже бачите зміни?

Сергій Дмитрієв: Конечно, это огромная экономия. Буквально месяц назад сэкономленных 360 миллионов были направлены на закупку препаратов для взрослых онкобольных.

На самом деле, новая команда МОЗ — это та команда, в которую мы верим, как никогда. Тот вектор, по которому они идут, очень правильный. И когда смотришь, как эту команду бьют и избивают, хочется встать за них и защитить, потому что ты как пациент понимаешь, что они делают правильно.