Те, що Україні потрібен антрацит — повна брехня, — голова профспілки гірників

2 березня через вибух на шахті «Степова» у Сокальському районі Львівщини загинули 8 гірників. Чому сталася ця трагедія, розбираємося з головою незалежної профспілки гірників Донбасу Миколою Волинко.

Наталя Соколенко: Чи вам вже відомо, що насправді призвело до трагедії?

Микола Волинко: Да, известно. Когда началась война, мы обратились к высшему руководству страны, что надо все сделать, чтобы шахты на освобожденных территориях, на подконтрольных Украине территориях работали в нормальном режиме, были достаточно финансируемые и развивались. Я обратился к президенту, премьер-министру, председателю Верховной Рады. Вместо этого принимается бюджет, где урезается господдержка угольной отрасли. Я в лицо это говорил Яценюку, и не боюсь это сейчас заявить.

Дмитро Тузов: Що відповів Яценюк?

Микола Волинко: А ничего, а не знаю, а это вопросы к депутатам, а не ко мне. Так вот, я хочу сказать — виноваты в этой трагедии президент, два премьер-министра, два министра — Демчишин и Насалик, те депутаты, которые голосовали за урезание бюджета угольной отрасли, ее уничтожение. Виноваты не механик, не директор шахты.

Даже сейчас, приняв скудный бюджет для угольной отрасли, он еще урезается на 1 миллиард 900 миллионов. Настоящие угольщики, а не эти, которых поназначал Насалик, отказываются подписывать этот бюджет и письма, и я боюсь, что сейчас на фоне этой трагедии произойдет расправа с настоящими угольщиками.

 

 

Дмитро Тузов: Чому ви вважаєте, що винен президент, якщо ми говоримо про бюджет?

Микола Волинко: Потому что я обращался к президенту — ни ответа, ни привета. И если он президент по-настоящему, у которого душа болит за государство, он должен был все сделать, имея свои полномочия, чтобы такого не происходило.

Дмитро Тузов: А все сделать — это сохранить финансирование?

Микола Волинко: Не только. А и наводить порядок. И не только в угольной отрасли, но и в стране. Борьба с коррупцией и все. с этого вытекающее.

Наталія Соколенко: Якщо говорити про шахту «Степова» — є недофінансування, вона була оголошена банкрутом у 2015 році?

Микола Волинко: Благодаря этим министрам идет банкротство госпредприятий. Это делается сознательно, чтобы уничтожить угольную отрасль. То же самое сейчас происходит с «Лисичанскуголь» которые делают все, чтобы разворовать эти предприятия.

Дмитро Тузов: Какая здесь логика — все говорят, что стране нужен уголь, с другой — вы говорите, что политики заинтересованы обанкротить предприятия? Они хотят их приватизировать?

Микола Волинко: Для чего банкротят — нет, не для того, чтобы потом приватизировать. Угольная отрасль целенаправленно уничтожается, хотя с начала войны у власти была уникальная возможность за этих три года провести реформы. Даже взять угольную отрасль — кипящий слой. Еще в середине 80-х годов наши украинские ученые разработали «кипящий слой», где сгорает любой уголь. Не надо антрацит — любой сгорает и увеличивается КПД этих котлов на 50%. И не надо кричать, что нужны миллиардные затраты, чтобы все переоборудовать — это все ложь. Кстати, Кураховская ТЭС работает по формуле кипящего слоя.

Дмитро Тузов: И ей не нужен антрацит?

Без антрацита мы пропадем — это все ложь

Микола Волинко: Не нужен. Сейчас идет «Плач Ярославны», что без антрацита мы пропадем — это все ложь.

Наталія Соколенко: Тобто металургійні комбінати можуть працювати без антрациту?

Микола Волинко: Там нет ни грамма антрацита, там кокс. Марки Г, ДГ, Ж, в некоторых случаях применяется тощак. Антрацит там и рядом не валялся.

Дмитро Тузов: Почему шахты не модернизируют и приводят к банкротству?

Микола Волинко: Потому что выгодно торговать с оккупированными территориями, а не развивать свое. А есть очень много предложений, которые при копеечных затратах дают большой эффект, но руки представителей нашей власти не получат там откатов.

Будут ли реформировать отрасль, если имеют хорошие откаты из оккупированных территорий. Тонна угля, добытая на копанке, стоит 150-160 гривен. Этот уголь свозится на промплощадки, по бумагам проходит как добытый уже на шахте, которая якобы зарегистрирована в Украине — то есть проходит уже по цене 500-600 гривен. Через якобы обогащение цена уже становится 1500 гривен. Когда этот уголь пересекает линию фронта, он уже стразу по 3200 гривен.

Наталія Соколенко: Як шахта «Степова» працює, будучи банкрутом з 2015 року?

Микола Волинко: Работает, но все деньги, попадающие на счета, арестовываются. И за день до трагедии тоже поступили средства на зарплаты, но исполнительная служба их арестовала, хотя не имела права этого делать. У меня шахтерский стаж 15 лет, мы просто хотим работать. А нас вынуждают приезжать сюда и требовать.