Мама пригадує, як навесні минулого року син дражнив бойовиків під захопленою ОДА.
– Они с другом ходили, пошли к обком, там уже все было обложено, и они пошли со своим проукраинским другом, который живет сейчас во Львове, и подходили к сепаратистам, кричали “Слава Украине”, потом от них убегали. Дети высказывали свою позицию. Но те ж не понимали, что это дети. Они их гнали по улицам города, хорошо, что действительно быстро бегали.
– Скажите пожалуйста, а в Киеве как вас приняла новая школа?
– Отлично. Я не могу пожаловаться вообще ни на кого. Это касается не только моего нынешнего начальства или коллег. Во-первых все безумно сочувствовали, потому что для всех это был шок, что человек сбежал из такой ситуации. И бомбы мы видели, и снаряды, и на работу ходили под ними. Я помню, мы тогда принимали выпускные экзамены, когда начались первые обстрелы и дети не доходили. Я помню реакцию моих донецких коллег, которые страшно пугались все, а бомбоубежища не оборудованы, ничего. И я помню, как особо нервные люди за голову хватались, под стол, под стулья ныряли, ложились и было очень страшно.
А здесь, кроме как сочувствия и поддержки, я не увидела ни грубости, ни дискриминации. Вот этот вот миф, что донецких в Киеве не любят – это вообще ерунда, я считаю. Я не знаю ни одного донецкого из моих знакомых, который бы столкнулся в Киеве с таким отношением негативным только потому, что у тебе донецкая прописка. И работу я нашла, и квартиру я сняла. И все мои остальные знакомые тоже и снимают квартиры, и работают в Киеве или других городах. И ничего такого нет. Либо же это происки тех, кто там остались или пропаганда.
– У вас есть в планах возвращаться, когда все закончиться или нет?
– Нет. Понимаете, вот вернусь я, а там кроме стен ничего не осталось. О чем я буду разговаривать с людьми, которые там остались? Мне тяжело с ними по телефону говорить и я все реже и реже звоню, потому что они считают, что это я виновата, потому что я уехала и у меня что-то получилось. А они там бедные-несчастные сидят под бомбами… Я считаю, что каждый сам кузнец своего счастья, у каждого своя голова на плечах и каждый волен поступать так, как ему там подсказывает совесть, чувство патриотизма и все остальное.
Меня не то что Донецк отпустил, он меня просто отфутболил в другом направлении. Не то что меня там просто отпускает город, там ностальгия. Нет. Он меня просто выгнал, вот социум тот, просто вытеснил. Во-первых я не знаю, когда там что наладиться. Наверняка пройдет несколько лет и вряд ли я буду возвращаться. Не хочу я. Я и так туда не езжу, потому что мне как бы, очень негативно я к ним отношусь. Мама ездит, а я не езжу. Потому что не могу я переступить через себя и туда поехать. Пока. Ну может быть с годами в гости съезжу, но жить я там не хочу.
Єдина, хто час від часу буває у Донецьку з усієї родини – бабуся.
– Расскажите, пожалуйста, за те два с половиной месяца, что вы не были в Донецке, я знаю, что вы ездили туда еще раз недавно, вы какие-то перемены в городе увидели?
– Увидела. За те два месяца поменялись представления людей о том, что на самом деле происходит. Потому что за те 2,5 месяца, что прошли, в Донецке изменилось многое. Изменились цены на продукты. Люди начали посылать за пенсией каких-то гонцов, которые за проценты, зарабатывая бешеные деньги, они получают пенсию на несколько человек и люди рады-радешеньки, что эту пенсию они привозят. Налички там очень мало, но там им разрешили расплачиваться долларами и евро. Можно подумать, что долларов и евро у людей больше, чем гривны.
Потом мне очень не понравилось отношение людей к Украине. Они теперь многие считают себя жертвами, и опять Украина им должна. Люди, которые все им должны. Россия была должна, теперь Украина им должна… Военных много по городу ходит с автоматами, хотя говорили, что с автоматами уже нельзя по городу. Но и вообще людей значительно меньше по городу ходит, чем было год назад. Другой город стал совсем. Город стал старый, город поплохел. Но в некоторых магазинах висит табличка, что можно расплачиваться карточками Visa.
Видимо какие-то банковские системы там работают. У меня было впечатление, что я приехала в другой город, я не узнала Донецк. Какие-то там части сквериков остались такими, как были раньше, но в основном поменялся очень сильно даже внешне город. Места, где была реклама, висят ободранные. Реклама висит с прошлогодними ценами, например там бананы по 10-13 гривен, цены, которых вообще не существует. Я сначала удивилась, подумала, неужели там все так хорошо. Но оказалось просто с прошлого года… В общем, грустное зрелище.
– Скажите, пожалуйста, у вас есть какие-то мысли по поводу того, чтобы вернуться, когда все закончиться или вы тоже, как и дочь и внук не хотите возвращаться?
– Там такое впечатление, что там некуда возвращаться. Город – это люди, которые там живут, а люди, с которыми мы общаемся, они в основном вне Донецка уже. Возвращаться, чтобы находиться в квартире, тоже не имеет смысла. Не знаю… Все больше и больше мне туда не хочется возвращаться. Если раньше мне как-то хотелось, была какая-то идея, что вот все закончиться и вернуться, то теперь мне все меньше и меньше хочется туда вернуться. И я так понимаю, что не одной мне. Очень много у нас знакомых, киевских знакомых, киевских донецких, которые все меньше и меньше планируют возвращение. Потому что люди тут обживаются, у людей здесь работа, у детей учеба…
И бросить все, чтобы вернуться в никуда. Потому что там не создается, в Донецке все разрушается. Там не видно никакого созидания, идет какая-то полнейшая депрессия. При этом какой-то ура-псевдо-патриотизм по отношению к ДНР. Они кричат “Вот, мы будем, давайте у нас будет, вот скоро у нас мы получим” и при этом все хуже и хуже становиться. И видно, что это фейк, который не заканчивается. Очень грустно, что это происходит с таким регионом. Я даже не могу представить, что из него, что будет там дальше. Потому что промышленность там развиваться вряд ли будет, шахты развиваться вряд ли будут. То есть там полная депрессия. Иногда мне кажется, что там сельское хозяйство развивать надо было бы, превратить его в сельскохозяйственный регион.
Но это какие-то такие идеи, фантазии, которые вряд ли будут соответствовать действительности, потому что пока там российские люди… Что меня еще поразило – там свободно ездит автобус Донецк-Ростов. Это настолько обычная поездка! Люди могут просто сесть на вокзале и поехать в Ростов. Для этого не нужны там никакие документы особые для въездов-выездов. Человек с автоматом вот сел в автобус и поехал в Ростов. Какая-то совершенно нереальная… нормальному человеку даже сложно представить себе такую картину. А год назад вообще невозможно было представить себе это. То есть, если за год так изменился Донецк, мне кажется что за три года…
– Скажите, пожалуйста, есть какие-то подвижки в общении с теми, кто остался? Сред них тоже, очевидно, неоднородная среда, кто-то за ДНР, кто-то не за ДНР.
– За этот год люди уже определились. Кто-то за ДНР, кто-то против. Вот люди, которые за ДНР – с ними все меньше и меньше общаюсь, потому что я не знаю, о чем с ними общаться. Любое общение сводится к тому, как плохо им там живется потому, что нам здесь живется лучше. То есть это какие-то странные такие представления…
Но очень много людей, которые проукраинские патриоты, и с которыми можно обсуждать эти ситуации донецкие. Некоторые, может быть, бояться это вслух говорить, но во всяком случае, поскольку меня они не бояться, со мной они свободно говорят на эти темы. И таких очень много, много людей в Донецке, которые настроены проукраински. И это радует, что не все там такие. Я с этими людьми с удовольствием общаюсь, которые не бояться говорить это вслух. Есть и молодежь такая, и люди более старшего возраста и даже люди пожилые есть, которые очень проукраински настроены. Так что там есть за кого бороться. Есть кого там поддерживать. Мне кажется, если выгнать россиян, то очень быстро можно вернуть людей на Украину. Есть там люди, которым нужно помогать.
У цьому випуску “Спільної країни” ми почули історію однієї сім’ї вимушених переселенців з Донецька. Дізналися, як склалося їхнє життя в Києві і чи хочеться повернутися додому.
Запис зробила Анастасія Багаліка для Громадського радіо.
