Ігор Котелянець
Наталія Каплан
Книги, які ФСБ у Криму підкидає кримським татарам як заборонену літературу, видаються в Росії — Ісмаїл Рамазанов
Автор
Як працює репресивна машина в Криму? Поговоримо про це у черговому випуску програми «Звільніть наших рідних» на прикладі історії Ісмаїла Рамазанова.
Програму ведуть сестра Олега Сенцова Наталія Каплан та брат Євгена Панова Ігор Котелянець.
Ігор Котелянець: Весь час в період окупації ти знаходився в Криму, ти займався своєю боротьбою, був незгодний з окупацією Криму, ти відкрито про це говорив. Сьогодні ти в Києві. Чому ти тут?
Ісмаїл Рамазанов: Еще в 2013-м году я частично участвовал в Майдане, я был проводником на поезде направления «Симферополь-Киев». Я своими глазами видел то, что происходило у нас в столице. А в Крыму уже на тот момент работала российская пропаганда, и были люди, которые очень сильно подверглись этой пропаганде. Но я тот человек, который привык анализировать, и если есть сомнения, то я должен увидеть своими глазами. Что я и сделал – я приехал на Майдан, где увидел замечательных людей, которые выступали против режима Януковича.
Помню, как в начале 2014-го года до начала оккупации в моем поезде ехали крымские студенты, которые учились в Киеве. Кто-то из них хромал, кто-то просто подвергся избиению силовиков «Беркута».
Ігор Котелянець: Тобто кримські студенти теж брали участь у Майдані в Києві?
Ісмаїл Рамазанов: Да. Мы, помним, что все началось с избиения студентов под Стеллой Независимости. И на мое удивление, в Крыму хвалили силовиков, которые избивали студентов по приказу Януковича.
Мне очень сильно понравился дух, который царил тогда на Майдане. Мне понравились требования людей, которые там стояли. Но однажды, когда я вернулся в Крым из очередного рейса, я застал такую жуткую картину, когда так называемая «самооборона Крыма», которая на самом деле состояла из маргиналов и неблагополучных людей, просто на вокзале позволяла себе обыскивать людей, которые приезжали из Киева и других регионов. Я не знаю, что они искали, но они себе позволяли многое: они отбирали деньги, золото.
Наталя Каплан: Їм ніхто не чинив спротив – міліція чи поліція?
Ісмаїл Рамазанов: Милиция была тогда дискредитирована. Чтобы было понятно, что происходило, расскажу одну историю. Как-то раз я возвращался домой после очередного рейса. Когда я проходил через вокзал, ко мне прицепились эти «самообороновцы» и потребовали у меня документы. Я им сказал, что не обязан им давать документы, потому что мне непонятно, кто они такие. На что они начали матерится, обзываться, затрагивали мою национальность, потом начали угрожать, говорили, что мы тебя сейчас скрутим. Так как я физически очень развит, то я им, конечно же, дал отпор: одного скинул на железную дорогу, остальные и лезть не стали. Тогда меня спасло то, что «линейники» (милиция, которая сопровождала наши вагоны в рейсах), просто шли мимо и заметили, что меня окружили «самообороновцы». И я сказал, что милиции я покажу документы, но лишь в участке. Мы пошли с ребятами в участок на вокзале, и эти «самообороновцы» сопровождали нас, даже стояли некоторое время под отделом, ожидая меня. Потом они все же ушли, после чего и я пошел домой.
С этого момента я понял, что нужно сопротивляться. Мы в своих поселках начали делать свой Автомайдан: мы на своих личных машинах охраняли мечети для того, чтобы не допустить какой-то провокации. И это было по всему Крыму.
Ігор Котелянець: А ці «зелені чоловічки» намагалися туди зайти і влаштувати якісь провокації?
Ісмаїл Рамазанов: Да, провокации были. Было даже такое, что эти «зеленые человечки» обкидывали окна домов камнями – им нужно было посеять максимум хаоса в оккупированном Крыму. На тот момент оккупация уже началась, просто никто не придавал этому серьезного значения. На самом деле, эти «зеленые человечки» там бегали уже с начала 2014-го года, только они сначала называли себя антимайдановцами.
- Эти «зеленые человечки» там бегали уже с начала 2014-го года, только они сначала называли себя антимайдановцами.
Мы всячески помогали нашим вооруженным силам Украины в Евпатории, в Симферополе. Помню, что мы охраняли здание Меджлиса крымскотатарского народа, и даже охраняли телеканал «АТР», потому что на него тоже покушались. Я замечал, что в те дни было много европейских журналистов, которые пытались освещать эти все события. Меня это как-то успокаивало, что иностранные СМИ тоже присутствовали, и европейцы будут знать, что происходит у нас в Крыму.
Наталя Каплан: Розкажіть, як на вас вийшла ФСБ?
Ісмаїл Рамазанов: Я не скрывал свою проукраинскую позицию, я позволял себе критиковать, что происходит в Крыму. После так называемого «референдума» я поругался на планерке перед отправлением поезда из-за пророссийской агитации некоторых инструкторов, которые инструктировали перед отправлением проводников. Они тогда агитировали подписываться за создание «Крымской железной дороги», вместо Укрзалізниці. Тогда я со скандалом вышел с работы и не появлялся там. Начал проводить всякие разные информационные акции против оккупации Крыма. В 2015-м году мне пришло письмо о том, что меня уволила эта несуществующая «Крымская железная дорога».
Осенью 2017-го года я заметил за собой слежку. Я сильно этому значения не придавал, но в январе 2018-го ко мне пришли в 5 утра. Ко мне в дом ворвались люди в масках с нашивками ФСБ, надели мне наручники и просто начали избивать без каких-либо объяснений. Задавали какие-то вопросы, я отказывался на них отвечать. Периодически заводили меня в комнату, где находились мои родители. Когда «следователь», которая представилась Глуховой Алисой Михайловной, начала что-то зачитывать с листа бумаги, я потребовал, чтобы это зачитывалось на крымскотатарском языке. После чего меня снова завели в мою комнату и продолжили избивать.
Потом начался обыск. Так называемый «сотрудник ФСБ» Шамбазов подбросил патроны под матрас кровати, на которой я спал. Потом подбросил какую-то книгу, и лишь после я узнал, что это книга — «Крепость мусульманина». Такой книги у меня никогда не было, и лишь потом я узнал, что все эти книги, которые подбрасывали и другим крымским татарам, издавались в Российской Федерации – либо Москва, либо Казань. То есть они кода-то посеяли зерно, а сейчас благодаря таким книжкам людей привлекают к ответственности.
- Лишь потом я узнал, что все эти книги, которые подбрасывали и другим крымским татарам, издавались в Российской Федерации – либо Москва, либо Казань
Ігор Котелянець: Після цього випадку тебе відправили в СІЗО і ти там перебував півроку.
Ісмаїл Рамазанов: На второй день состоялся «суд». Перед «судом» меня два дня пытали, и на третий день я уже был в СИЗО, где я пробыл полгода до 14 июля.
Ігор Котелянець: Що вони хотіли?
Ісмаїл Рамазанов: Они хотели многого. Когда они меня пытали, хотели, чтобы я сознался в том, что выезжал на материковую часть Украины для того, чтобы принимать участие в каких-то воинских формированиях. Потом я узнал от родителей, что у меня украли диплом магистра, который я защитил в 2017-м году, украли документы на дом, украинский паспорт. И я начал подозревать, что из меня хотят сделать какого-то украинского диверсанта.
Наталя Каплан: В чому вас в решті решт звинуватили?
Ісмаїл Рамазанов: По патронам, которые они подбросили, доказать ничего не получилось, и под методичным давлением моего очень грамотного адвоката, в ноябре 2018-го года уголовное дело по хранению патронов закрыли по факту недоказуемости.
Ігор Котелянець: По суті, твоя історія серед всіх політв’язнів найщасливіша: ми маємо лише один такий випадок, коли адвокату завдяки його професійній роботі вдалося витягнути політв’язня до моменту, коли б його засудили і відправили по колоніях Російської Федерації. Після того, я так розумію, ти вирішив, що залишатися в Криму є небезпечним для тебе?
Ісмаїл Рамазанов: Пока шло так называемое «следствие», я еще находился в Крыму. Уголовное дело по 282 статье «за нелюбовь к российской власти» было прекращено в 2019-м году. И в последующем дела всех тех крымских активистов, которые тоже преследовались по 282-ой статье, также позакрывали автоматом.
Когда еще уголовное преследование против меня продолжалось, я занимался сбором финансов в помощь семей политузников, передавал даже передачки в СИЗО. Хотя мне говорили, что я снова подставляюсь, но я считал нужным, потому что я побывал в этих условиях. Также я освещал все эти облавы в Крыму, когда арестовали 24-е крымских татарина. Я не стал сидеть в стороне, поехал и начал записывать все. Мне удалось записать очень многое, где ФСБшники позволяли себе врываться в дома, когда хозяева этих домов отсутствовали.
После этих облав я снова стал интересен «правоохранительным органам». Мне позвонила помощница симферопольского прокурора и сказала, что у них есть информация, что я являюсь организатором каких-то несанкционированных мероприятий. Я записал этот телефонный разговор, связался со своим адвокатом, и мы сразу же поехали в прокуратуру. Там тоже состоялся интересный разговор: меня провоцировали на какие-то признания или позицию касательно оккупации Крыма. Мне говорили, что с такой проукраинской активностью мне нечего делать в Крыму.
Ігор Котелянець: По суті тобі дали зрозуміти, що скоро тебе закриють, тому навесні цього року ти і поїхав з Криму.
Ісмаїл Рамазанов: После беседы в прокуратуре, мы с моим адвокатом приняли решение, что мне лучше поехать на материковую часть Украины.
Ігор Котелянець: Але зараз, живучі вже в Києві, ти все одно не зупиняєш своєї громадської діяльності.
Ісмаїл Рамазанов: Невозможно пройти через все это и сидеть в стороне – я не тот человек. Я хоть словом каким-то помогу ребятам, которые продолжают находится в плену.
Повну версію розмови можна прослухати у доданому звуковому файлі.
