От украинских политиков поддержки не ощущаю — сын «украинского диверсанта» Владимира Дудки, осужденного в Крыму

Владимир Дудка — бывший украинский военный. Он получил высшее образование как разведчик, после оккупации Крыма в 2014 году мужчина работал спасателем. В ноябре 2016 года его задержали российские оккупанты, назвали диверсантом, заявили о том, что он якобы хранил боеприпасы, взрывчатые вещества для того, чтобы организовать диверсии, в частности подорвать вышку Черноморского флота.

Сын заключенного в оккупированном Крыму «украинского диверсанта» Владимира Дудки Илья Дудка поделился последней информации о деле его отца.

— На какой стадии находится дело?

— Дело находится на стадии рассмотрения по существу. 2 августа и в середине сентября состоялись заседания. Следующие заседания пройдут 29, 30 и 31-го октября.

— Скольких свидетелей суд успел опросить?

— Было два свидетеля. Одного я не знаю. Это какой-то мужчина с какого-то склада, который рассказал, какой бы мог быть причинен успех, если бы наши якобы диверсанты совершили то, что якобы планировали. Это все его свидетельские показания.

— В чем именно обвиняют вашего отца и так называемых сообщников?

— Обвиняют в подготовке диверсии на объектах инфраструктуры в Севастополе и Крыму. Это какая-то вышка Черноморского флота, склад горюче-смазочных материалов и еще что-то. Под конец следствия добавилось по две статьи каждому — хранение взрывчатых и приобретение взрывчатых веществ и оружия. То есть у них три статьи — диверсия, хранение и приобретение взрывчатых веществ и оружия.

— Напомните, как задержали вашего отца.

— 9 ноября 2016 года отец пошел к врачу. Его задержали под домом: посадили в микроавтобус и куда-то увезли на полчаса — на час. Как оказалось, за это время у него незаконно, без адвоката, без протокола, взяли образцы смывов с шеи и образец слюны. Его привезли домой, начался обыск. Узнал я это от папиного коллеги, потому что они вместе должны были пойти к врачу. Папа не пришел. Коллега поехал к папе, увидел на балконе незнакомых людей, покуривающих. Потом я туда приехал, мне сказали, чтобы я уходил, здесь следственные действия. Потом я уже узнал, что это был обыск, который проводился сотрудниками ФСБ. Папе подбросили телефон. Кухню, ванну не осмотрели. Знаю, что за время обыска сотрудники несколько раз выходили из помещения. Потом отца увезли. Я еще вечером мотался в севастопольский ФСБ, спрашивал, где мой отец. Мне ответили, чтобы я не переживал, с ним работают, все хорошо. На следующий день, 10-го ноября, состоялся суд, под которым я простоял часов 5. Я не понимал, что происходит. Потом смотрю — Штыбликова вывели, Алексея Бессарабова вывели. Я понимаю, что папа не один. Потом папу завели внутрь с курткой, накинутой на голову. Я только по куртке и штанам узнал, что это папа. Ему тоже избрали меру пресечения в СИЗО Симферополя. На недели две мы их потеряли.

В это время, я уверен, к папе применялись пытки электрическим током для дачи показаний, для того, чтобы показали по российскому телевидению то, что он должен был достать взрывчатку, что перевозил деньги.

Когда в дело вошел адвокат, с которым я заключил соглашение, папа отказался от этого всего. Как я понял, это видео даже не фигурирует в деле. Я не знаю, для чего это было сделано. Скорее всего, для широких масс.

— Ваш отец заявлял о пытках и писал соответствующее заявление. Так называемые правоохранительные органы в Крыму по этому поводу проводили проверку. Какими были ее итоги?

— Никакими. Ничего не доказать.

— То, что один из так называемых соучастников Дмитрий Штыбликов сознался и получил приговор, как-то отразилось на судьбе вашего отца и Алексея Бессарабова?

— Еще не знаю. Суд закрытый.

— На вашего отца пытались давить не только физически, но и морально?

— Как я понял из заявления о пытках, семье тоже угрожали. Но разница в том, что к папе допустили независимого адвоката, а к Дмитрию Анатолиевичу — нет.

— Как много информации вы получаете? Видите ли вы, как отца доставляют на заседания, как его забирают? Приходят ли родственники на заседания?

— Мы приходим. Всегда прихожу я, мама Алексея Бессарабова, папины друзья. Нас в зал суда не пускают, но мы успеваем хотя бы перекрикиваться парой фраз.

— В одном из интервью вы говорили, что большая часть друзей все-таки поддержала вашего отца.

— Прийти на суд не все могут. Поддержка для отца в том, чтобы мне позвонить, чтобы я ему на свидании сказал, что все папины друзья поддерживают его, понимают, что отец не виновен. Только одна семья мне так и не позвонила. Возможно, испугались.

— Как часто вам дают свидание?

— Два раза в месяц. Сейчас свидание дает судья. Где-то полтора часа-час проходит краткосрочное свидание.

— Что вам известно о самочувствии отца?

— Самочувствие у отца не очень, он постоянно просит лекарства, но лечится только симптоматика. Хочется хорошего обследования для отца, чтобы назначили нормальные лекарства.

— Насколько серьезные проблемы со здоровьем?

— Я думаю, что если не лечить, то перетечет в что-то очень серьезное и плохое.

— Вы не раз заявляли о том, что нет именно медицинского сопровождения, нормального осмотра.

— Недавно я узнал, что брали анализ крови и мочи, давление измерили. Все-таки в какой-то период, видать, их там осматривают, но я хочу попытаться, чтобы его осмотрели профильные врачи по некоторым направлениям.

— Недавно вы писали, что ваш отец 30 сентября отметил уже второй день рождения за решеткой.

— Да, 30 сентября папе исполнилось 54 года, два из которых он в тюрьме. Он говорит: чувствует, что здесь родился и живет, что прошлой жизни и не было до 9 ноября 2016 года. Как он провел этот день? Как и предыдущие 690, с сокамерником в помещении 2 на 4 метра. Я попытался заказать пирожные через сайт. Они пришли, но раньше.

— Поступает ли какая-то поддержка от украинской стороны, кроме заявлений о том, что ваш отец политзаключенный, кроме громких слов и выражений?

— Кроме громких слов и выражений, никакой поддержки я не ощущаю.

— На какую поддержку хотелось бы рассчитывать?

— Мне интересно, что было заложено в бюджет Украины. Было так распиарено, что приняли закон о поддержке заключенных и их семей. В итоге — тишина.

— Вы рассчитываете попасть на прием к кому-то из представителей украинской власти?

— Я только хотел бы увидеться с Уполномоченным по правам человека, чтобы поговорить о папином здоровье.

— Когда должны пройти следующие заседания суда? Продолжатся допросы свидетелей?

— Да, там заявлено много свидетелей обвинения, потом будут заявлены свидетели защиты. Я рассчитываю, что заседания, помимо октября, будут в ноябре и, возможно, декабре, я думаю, что это надолго.

— Было две волны так называемых диверсантов в Крыму. По Панову уже был приговор, который обжалует прокуратура. Она считает его слишком мягким. Видите ли вы параллели в том, как развиваются дела?

— Я видел, что Евгению дали 8 лет, а потом прочитал новость, что прокуратура хочет требовать 10,5. Я удивился этому решения, потому что думал, что папе тоже 8 лет дадут. А если они начинают повышать, то, я думаю, и в нашей ситуации это вполне возможно.

— Какие у вас есть ощущения, версии, почему именно он попал в эту ситуацию?

— У меня две версии. Первая о том, что он бывший украинский военнослужащий, бывший командир корабля. Вторая версия о том, что он относился к МЧС, был гражданским специалистом, якобы сапером, хотя в саперном деле он вообще не разбирался. По бумажке был, а работа была подстричь кусты, выкопать яму.

Комментарий Уполномоченной Верховной Рады Украины по правам человека

Громадське радио связалось с Уполномоченной Верховной Рады Украины по правам человека Людмилой Денисовой. Она объяснила, почему выплаты семьям политзаключенных так и не начались.

«Постановление Кабинета министров Украины было принято еще в апреле. Потом, по моей инициативе, правительство Гройсмана приняло решение относительно возможности предоставления материальной помощи семьям политзаключенных. Задержка в том, что не была создана комиссия. Комиссия при Министерстве временно оккупированных территорий уже практически сформирована. Потом народные депутаты внесли изменения в государственный бюджет 2018 года. Там предусмотрено почти 97 миллионов на эти расходы. Сейчас этот проект закона на подписи у президента. Как только он будет подписан, будет заседать комиссия. Мы будем присутствовать на этом заседании и будем помогать делать все, чтобы в ближайшее время семьи политзаключенных получили эту помощь», — сказала Денисова.

Разговор с Ильей Дудкой и комментарий Людмилы Денисовой слушайте в прикрепленном звуковом файле.