Многоженство, «похищение невест» и домашнее насилие: на что жалуются женщины Кыргызстана психологам

Громадське радіо продолжает серию материалов «Киргизстан. Там, де нас нема», посвященную бытовым и социальным особенностям жизни в Кыргызстане. Прологом серии можно считать статью о Всемирных играх кочевников, вышедшую 9 сентября. Из первого текста цикла вы смогли больше узнать о бишкекских арыках. Во второй части речь пойдёт о правах женщин.

14 сентября 2018 года кыргызская певица Зере Асылбек выпустила песню и клип «Кыз», что в переводе означает «Девушка». В клипе Зере снялась в бюстгальтере и расстегнутом пиджаке. Основой призыв — не указывать женщинам, как им жить.

«Почему я должна быть такой, как хочешь ты и остальные? Я — человек, и у меня есть свобода слова. Где твое уважение ко мне?», — в частности, говорилось в песне.

Отец исполнительницы отмечал: создала песню Зере под влиянием истории 19-тилетней Бурулай Турдалиевой. Последняя — жертва ала качуу, или похищения невест, которое до сих пор существует в Кыргызстане.

27 мая девушку украл мужчина, который добивался ее благосклонности. У Бурулай был возлюбленный, в августе они должны были пожениться, но похитителя это только подстегнуло.

Родственники Бурулай заявили в милицию. Милиционеры остановили машину с похищенной на посту в селе Сосновка и сопроводили ее и похитителя в РОВД. Но в райотделе милиция дала похитителю возможность свободно перемещаться. Он зашел в комнату, где была Бурулай, и убил ее ножом. Сейчас Марса Бодошева — так зовут обвиняемого — судят за убийство, а милиционеров — за халатность. Убийство Бурулай Турдалиевой всколыхнуло в Кыргызстане не только дискуссию об ала качуу — так называют обряд похищения девушек для вступления в брак — но и в целом о правах женщин в Кыргызстане. Зере и Бурулай — ровесницы …

После выхода клипа Зере Асылбек заявила, что ей дважды угрожали убийством. А местное издание Kloop.kg проанализировало комментарии на одном из самых популярных в стране инстаграм-аккаунтов и выяснило: из 1100 человек певицу похвалили только 84 мужчины и 137 женщин.

Мой приезд в Кыргызстан пришелся между двумя случаями — обсуждение истории Бурулай уже поутихло, а клип Зере еще не вышел. В Бишкеке я побывал в кризисном центре “Сезим” и пообщался с его директором Бюбюсарой Рыскуловой. Уже 20 лет центр помогает жертвам домашнего насилия, торговли людьми. Работает он преимущественно за счет грантов, но власти страны признают учреждение и помогают ему. В том числе мэрия города Бишкек предоставляет помещение под шелтер – приют для пострадавших от семейного насилия и торговли людьми. Предыдущий президент Алмазбек Атамбаев наградил Рыскулову медалью «Данк», название можно перевести как «Почет». За 2017 год в центр обратились  более 1000 человек, из них 148 женщин и 130 детей, пострадавших от семейного насилия и торговли людьми, проживали шелтере.

Интервью с Бюбюсарой Рыскуловой даст представление о том, с какими проблемами сталкиваются женщины в Кыргызстане, кто и что на них влияет — и какие изменения в вопросе гендерного равенства происходят на законодательном уровне.

— Можно ли говорить о том, что положение мужчин и женщин в Кыргызстане действительно равное, как это и предусмотрено Конституцией?

— Естественно, отличается. У нас хорошая законодательная база, в Конституции прописано, что Кыргызстан — светское государство. Но, к сожалению, в жизни разница большая. Иногда нас обвиняют: «Зачем вы говорите о защите прав женщин? Смотрите, суицидов среди мужчин в три раза больше, чем среди женщин, общественные организации возглавляют женщины, у нас есть демократия и возможности». Но в силу традиций и усиливающегося релиозного влияния, возникают гендерные проблемы, что ведут к дискримиации женщин и девочек, особенно это заметно в сельской местности.

Мы работаем преимущественно в Бишкеке. Но наш город опоясан жилмассивами, где живут внутренние мигранты со всех регионов страны. К сожалению, там очень высокий уровень семейного и сексуального насилия в отношении женщин, а также высокий риск уязвимой миграции и торговли людьми.

— Вы упомянули религиозность как причину представления о вторичности женщины. Можете объяснить эту мысль?

— Религиозные деятели всегда говорят, что в классическом исламе были почет и уважение к женщинам. И у кыргызов кочевье возглавляли байбиче — старшие женщины, но, к сожалению,  сегодня отмечается высокий уровень дисриминации в отношении женщин и девочек. Это и ранние браки, и кража невест, и полигамия, и высокий уровень гендерного и семейного насилия.

К сожалению, в последнее время у нас больше мечетей, чем школ. В отличие от других азиатских стран, женщин в черных хиджабах почти  нет, но влияние религии очень чувствуется. В стране существует открытый призыв к полигамии, скрытая полигамия среди власть предержащих. Недавно я была в прямом эфире на кыргызском языке и сказала, что в парламенте и среди руководства страны есть многоженцы.

Примечание от автора. Официально многоженство в Кыргызстане — это преступление, за него можно получить до двух лет тюрьмы. Закон определяет многоженство как сожительство с двумя или несколькими женщинами с ведением общего хозяйства. Но в Кыргызстане есть политики и религиозные деятели, которые открыто заявляют, что у них двое или несколько жен. Такие признания делал бывший омбудсмен Турсунбай Бакир Уулу и бывший муфтий Кыргызстана Чубак ажы Жалилов.

 А следующая кыргызская зарисовка напомнит украинцам 2014-й. Первую леди страны при втором президенте Курманбеке Бакиеве звали Татьяной. Познакомились они во времена СССР в тогдашнем Куйбышеве (Самаре), где Бакиев учился в университете. Слухи о том, что на самом деле президент страны давно живет с другой женщиной, ходили в стране давно. Но подтвердилась информация лишь в 2016 году, через шесть лет после бегства Бакиева из Кыргызстана. В Беларуси, где беглый экс-лидер страны живет сейчас, его тайная любовь Назгуль Толомушова стала явной и получила должность – чуть меньше года возглавляла гостиницу «Минск».

Законодательно у нас 153 статья Уголовного кодекса многоженство запрещает, но хотели убрать её. Мы ее отвоевали, оставили. Это политическое решение. Если убрать, значит, у нас разрешается полигамия.

Также у нас развита нелегальная секс индустрия, и нередко появляются голоса о легализации проституции. Я против этого, объясняю — значит, в стране женщинам будет разрешено торговать своим телом. Мы станем товаром, нас будут продавать и покупать.

— В чем, по вашему мнению, в религии проявляется вторичность женщин?

Я не против религии, как таковой, но религия должна быть вне политики, и не влиять на государственную политику, в чатсности на гендерную.

— В трактовке религии, скорее.

— Трактовка, да. Открыто нигде не написано, что женщина на втором месте. Но некоторые думают, что жена должна идти на полшага позади. Или что можно несколько жен брать.

— Насколько распространено в Кыргызстане, что мужчины берут себе несколько жен?

— Законодательно это запрещено, но в реалиях довольно распростарненная практика, к нам обращаются немало женщин с проблемами полигамии и ее последствиями. У нас даже есть такая пословица: «Если узбек разбогатеет, он строит дом, а кыргыз берёт следующую жену». Пословицы же возникают не на пустом месте.

В Кыргызстане каждый год почти 4,5 тысячи человек посещают Мекку. Я задаюсь вопросом: «Если хотя бы 20% этих людей искренне верят в бога, тогда у нас был бы духовный коммунизм»… Слава Богу, что сегодня мы еще можем открыто выражать свои мысли, и обеспокоенность с ростом радикалдизации в нашей стране.

— Есть ли у вас статистика по многоженству? Хотя бы по обращениям, которые поступают к вам?

— Около 10% обращений  — по поводу полигамии. Расскажу один случай. Прожила женщина почти всю сознательную жизнь с мужем. Четверо детей, она из региона. Муж верующий, бывал в Мекке, бизнесмен. Она домашним хозяйством занималась, условия мужу создавала. Им за 50, возраст одинаковый.

В один прекрасный день муж приводит 30-летнюю женщину и говорит: «Это моя вторая жена, мы будем здесь жить». Хотя даже по канонам религии они в одном доме жить не должны, он должен обеспечить проживание второй жены отдельно. Она возмутилась. Он так ее избил, чуть не убил. Сестры ее обратились к нам. Но в конце дети сказали матери: «Ты чего нас позоришь? Он нас на улице оставит. Бизнес общий, но у тебя же ничего нет, мама! Если мы тебя будем защищать, как мы будем жить?». Она подлечилась и, к сожалению, осталась с мужем.

Нам ингода говорят: «Чего вы в семью лезете?». Ведь раньше кризисных центров не было. 20 лет назад мы только начинали работать и днем с огнем искали психологов.

Мы довели два дела до приговора по статье «Доведение до самоубийства», очень сложная статья, преступники были оправданы, и мы добились пересмотра дел. Один процесс длился полтора года. Нам говорят: «Как вы можете, она сама!». А там все признаки налицо — даже может быть, что он убил.

— Расскажите о процессе.

— Это было 5 лет тому назад. Была женщина Чолпон, наша клиентка. У них было трое детей. С двумя — ее избитую до полусмерти скорая помощь привезла к нам. Относительно долго у нас была. Помогали ей через международные организации, обучили швейному делу. Но сын остался у отца. И потом она ушла от нас, связь прекратилась. Она сказала, что не пойдет к мужу. По ее рассказам, муж старше её лет на 20. Она была изнасилована, забеременела, вынуждена была выйти замуж. Но боялась уходить — думала, какой ни есть, а муж. И детей оставлять без отца не хотела.

Мама сказала ей: «Давай одну девочку я возьму, а ты вторую, иди, работай». Она не смогла разделить дочек, а сына с мужем оставить. Вернулась к нему. Но через полгода мать приходит и говорит: «Чолпон повесилась». Мужа осудили.

Второй прецедент — женщина полтора года жила с мужем. Красивая, молодая, мединститут закончила. А он религиозный, говорит: «Женщина должна дома сидеть». Она согласилась на всё. А муж по поводу и без повода её избивал. Она до этого брака замужем уже побывала, думала: «Что же я, буду еще раз замуж выходить?». Молодая, 27 лет. Но терпела все.

Когда процесс шел, нас обвиняли, что мы вторгаемся в частную жизнь. Мы говорим: «К нам приходят пострадавшие и просят защиты».

— На постсоветском пространстве тему многоженства воспринимают преимущественно по фильму «Белое солнце пустыни» — «Господин назначил меня любимой женой». И принято над этим смеяться. Но, судя по опыту вашей организации, многоженство — это не смешно. К каким проблемам эта ситуация приводит?

— По Корану, многоженство разрешено только в случае войн. Чтобы было больше детей. Или когда женщина осталась без мужа. Или когда детей нет. В жизни не так. Известный религиозный деятель как-то призвал вводить полигамию, потому что много проституции. А при многоженстве, сказал он, проституции будет меньше. Я говорю: «Если вы печетесь о нравственных устоях, давайте — женитесь на тех, кто с улицы, поставьте на путь истинный». А он мне отвечает: «Извините, вы испорченную машину купите?». Я сказала ему при всех: «Я на вас в суд подам — человека сравниваете с испорченной машиной».

Негативная сторона — в том, что нет психологической и экономической самостоятельности. Какая женщина захочет быть второй, третьей? Любой человек хочет быть первым и единственным. Женщина вынуждена в силу здоровья, экономической зависимости идти на такой шаг. Они живут, женщина детей растит. Карьерного роста не было, меньше читала, не выросла внутренне. А он вырос. Мужчине 50 лет, он в расцвете, а она в силу разных причин изменилась, конечно. И она не может уйти. Имущество записывают на других людей. А если захочет уйти — скатертью дорога, останется без ничего. Ведь у него за душой ни гроша, все на родственниках. Доказать сложно. И она вынуждена терпеть унижение. Экономическое, психологическое, физическое насилие.

У нас женщина недавно на круглом столе сказала: «Вы чего уперлись против полигамии? Вы нарушаете права женщин, которые хотят быть вторыми женами». Я говорю: «А зачем вторыми женами быть? У нас любовь не отменяли, разводы не отменяли». У нас у одного духовного служителя три жены в одном доме живут, каждая младше другой намного. И все знают. И государство знает, и ничего с этим не делают.

Наш бывший муфтий недавно сказал, что он взял вторую жену. Я говорю: «Можно же законы не нарушать, прецеденты не создавать. Можно же развестись, разделить имущество и дать жене возможность жить дальше достойно».

У нас вторых жен называют «токол», что означает «без рогов». Значит, получается, у первых жен рога есть.

Вторые и последующие браки у нас незарегистрированные, не имют юридической силы,у нас же запрещена полигамия, и в случае разводов вторые жены и дети от таких браков остаются ни с чем. В этом заложено экономическое и психологическое насилие.

— Дети от вторых жен — внебрачные с точки зрения законодательства?

— Да, никаких прав нет.

У нас есть заключение брачного союза в ЗАГСе и есть через обряд нике — мулла прочитает молитву и всё, вы уже муж и жена. Показали на главном канале троих закрытых женщин, они говорят: «Достаточно нике, государственная регистрация не обязательна». Что они пропагандируют? Какой пример подают?Другие мнения не озвучивали. Это что, идеология государства?

— В Украине и в других странах есть практика, когда заводят любовниц. Чем это отличается от многоженства?

— У нас религиозные деятели на это и нажимают, говорят, зачем любовницами быть? А у нас нике прочитал — и выходит, что жена.

— Насколько часто женщины решаются на разводы?

— Ментальность, конечно, разводы не поощряет, но все можно. У нас почти половина браков официальную регистрацию не проходят, только нике. А там очень легко — сказал три раза «талак» и все, ты в разводе.

Сейчас у нас большая миграция. Случаются такие истории: муж в России или Казахстане на заработках. Там любимую себе нашел. А тут жена, дети остались. И нам звонят жены, говорят: «Он мне талак сказал и все, я осталась на улице».

Мы пропагандируем регистрацию брака, но и там очень сложно. Потому что имущество, как правило, записывают на других.

А без регистрации сложно доказать. Если муж дал фамилию детям, то можно требовать алименты. А если не дал фамилию, ДНК-экспертиза очень дорогая. Установить отцовство сложно.

А бывает: живут дети в одном доме, а в свидетельстве о рождении в графе «отец» прочерк. Недавно к нам приходила женщина. Мать мужа — бизнесвумен. И муж зависит от матери. Они 7 или 8 лет живут вместе. И даже боятся детей записать. Мать говорит: «Я пашу, работаю, а твоя женщина все заберет. Она накормлена, обута — и пусть дети на ее фамилии будут». И муж мать ослушаться не может. Брак не зарегистрирован, только нике.

— Насколько родственники и родители влияют на вступление в брак?

— Да, влияют. Бывает, влияют и материальные ценности. Родственники отдают женщин вторыми женами к богатым. Здесь же и происходят кражи по сговору.

У нас был кейс, девушка жила в реабилитационном центре. Ее украли по сговору. Ей 23 года. Замуж выходить не собиралась. Подруга нашла парня, сказала, что симпатичный. Мама сказала: «Увозите». И девушку увезли. Она неделю оставалась, но хитростью сбежала оттуда. У нее был парень, но он тянул, жениться на ней или нет.

Сначала хотела в суд подавать. Но на кого — на мать, на тетю? Ведь это был сговор родственников. Мать сказала: «Если ты умрешь, я на похороны не приду». Все восстали против нее. Нам пришлось с родственниками работать. Мама в итоге поняла. Но все равно говорила нам: «Зачем вы вмешались? Она опозорена, чужой порог перешагнула. Её никто больше замуж не возьмет. Сейчас она скитается по квартирам, а, если бы жила с мужем, не скиталась бы

— К чему приводит, когда взрослые влияют на вступление в брак?

— Нельзя сказать, что все взрослые хотят детям плохого. Поступают из хороших побуждений. Когда идет вторжение и рано выдают замуж, это плохо. Были случаи неравных браков из-за состояния. У меня есть процесс: она — из интеллигентной семьи врачей, сама аспирантка, красивая девочка. А он из состоятельной семьи, единственный сын. Его именем названо предприятие. Замок есть — золотая клетка. Женились по любви. Почти с первых дней брака муж резко изменился, начались психологические издевательства, а после физическое насилие. Через два месяца она сказала: «Нет, я так не могу, не нужна мне эта золотая клетка!»

У нас есть номинация «Сильная женщина». Мы хотим ее номинировать в числе других женщин. Потому что многие ей говорили: «Дурочка, ты что с таким богатым расходишься? И что, тебе убудет?». Мужа осудили условно, теперь она хочет компенсации морально-материального ущерба.

Депутаты внесли законопроект,  чтобы запретить обряд нике до официальной регистрации брака. Но этот законопроект до голосования не дошел.

— Какую кампанию вы ведете, чтобы к вам не стеснялись обращаться?

— Работаем с семьями, в соцсетях. Когда мы запускали центр «Сезим» 20 лет назад, к нам  обратилась женщина. До сих пор ее помню. Она сказала: «Я, наверное, ненормальная, что обращаюсь в кризиный центр к психологам». Не было практики обращений к психологам. О проблемах вслух не говорили. У нас, оказывается, тогда подготовка психологоов в учебных заведениях в Республике не практиковалась, специальность психолога желающие получали в центральных ВУЗах России. Сейчас, конечно положение изменилось, во многих ВУЗах Республики имеются кафедры, где готовят психологов.

Мы работаем с органами власти при оказании прававой, социальной помощи. Используем все возможности сотрудничества. При первом президенте Аскаре Акаеве нам выделили помещение под шелтер. Мы так же работали с аппаратом правительства и президента при остальных руководителях страны.

Сейчас у нас вступил в действие «О медиации». Это внесудебное решение споров с помощью посредника-медиатора. Мы взяли направление семейной медиации, порядка 15 сотрудников прошли обучение. Кто-то будет информировать, кто-то — оказывать техническую поддержку, кто-то будет проводить саму медиацию.

— Не могу обойти тему ала качуу — похищения невест. Воспринимаете ли вы ее как раздутую вниманием СМИ, в том числе западных? И много ли к вам поступает обращений об ала качуу?

— Я считаю, что это никакая не традиция. Раньше при набегах и войнах  угоняли скот и красивых девушек. Или выдавали в богатые семьи. Был брак по принуждению.

В нашей ментальности украсть — плохо. Это не традиция, это преступление. Я молодым людям говорю: «Вы говорите: я женюсь». А не: «Я украду». Это похищение человека! Многие молодые люди слово «женитьба» заменяют словом «украду», это, наверное, для них романтичнее. Но бывает по договоренности. Или девушка медлит, говорит: «Через месяц, через два поженимся», но джигита это время не устраивает. Иногда это еще и способ не тратить деньги на свадьбу, но молодые люди думают так ошибочно.

Ала-качуу — это кража человека, когда без согласия и даже без знакомства идет принуждение к замужеству. К сожалению, у нас имеются такие факты.

Бывают случаи, когда мужа похищенные узнают только в эту ночь. Почему остаются? Девушка остается один на один с толпой родственников мужа. Они ложатся на порог, кладут хлеб-соль, чтобы не могла переступить. Говорят: «Ты проклята будешь, никогда замуж не выйдешь. Если порог дома перешагнула, уже женщиной стала». Идёт процесс — девушку украли, мужчина ее изнасиловал. Сейчас в СИЗО сидит.

Но часто идет преувеличение. Несколько лет тому назад французский журнал написал, что в Кыргызстане каждая третья женщина выходит замуж через ала качуу. Мы давали пресс-конференцию, опровергали. В Казахстане, в Узбекистане тоже есть эта проблема, но об этом часто не пишут. Потому что, наверное, мы более открытые.

— Разговор все же хочу окончить на положительной ноте. Все-таки Кыргызстан — единственная страна в Средней Азии, где женщина недолгое время была главой государства. Речь идет о в.и.о. президента Розе Отунбаевой. Какие сейчас наблюдаются положительные тенденции с доступом женщин во власть, к образованию?

97% общественных организаций возглавляют женщины, т.е. женщины поднимают, лоббируют и работают по основным социальным вопросам.

У нас всегда были социально и политически ответственные женщины. Легендарная девушка-богатырь Жаныл-мырза, правительница ХІХ века Курманджан датка, Роза Отунбаева – экс президент. И сейчас есть женщины на ответственных постах. Думаю, что женская социальная и политическая активность – важнейший залог прогрессивного развития нашей страны.