Путешествие в Приднестровье: лучшая з/п в «республике» у военных и милиции

Первая часть: «Путешествие в Приднестровье: КПП Бендеры, рубли-«суворовцы» и флаги СССР«.

Вторая часть: «Путешествие в Приднестровье: в столицу «республики» можно доехать на троллейбусе«.

«Прикажут сдать продукты, я все на таможне сожру!» 

С Натальей я познакомился на остановке при въезде в Одессу, где мы высадились с маршрутки, которая привезла нас с украинской таможни. После Приднестровья у меня в кармане ни гривны, но Наталья говорит, что заплатит за меня за маршрутку до центра города. 

Наталья — женщина среднего возраста, порывистая, постоянно рассказывает короткие шутки и не ждет твоего смеха. Свое лицо все же просит не публиковать и фамилию тоже не называть. Она приехала в Одессу за покупками, но так как уже вечер — останется на ночь у подруги и уже завтра утром пойдет на главный одесский рынок — привоз. 
Жалуется на практически все моменты жизни в Приднестровье. Отвечая на ее вопрос о моих впечатлениях от «республики», я стараюсь быть вежливым, чтобы не потерять собеседницу. Ведь кто знает, может ее и устраивает ситуация в «республике». Однако же очень быстро оказалось, что я попал на совсем другого человека.

«Ну…у вас чисто, и дороги лучше чем в Украине..»
«Ааа, а ты бы посмотрел поближе на нашу чистоту..»
«Ну конечно, у вас чуть дороже…»
«Не чуть, а в два раза»
«А это почему?»
«Ну знаешь, у нас все осталось, как во времена Союза, заводы вроде бы работают, но плохо, поэтому продукты питания завозят или из Молдовы или с Украины, а налог такой, да и еще взятки таможенникам, что получается цена в два раза выше!».
«Понятно».
«А еще сейчас уроды запретили ввоз свинины… Запретят мне, клянусь, все на таможне сожру!» — смеется женщина.  

Я спрашиваю про социальную защищённость и получаю ответ:
«А ты что, что безработицы нет?! В сентябре месяце 4 парней, друзей моего сына, освободили с работы на заводе. Работали, проработали, для завода даже новые машины купили, а парней уволили»
«Но может у Вас хотя бы зарплаты чуть выше?»
«Да ты что? Дочь моей подруги, что-то не вышло с другой работой, устроилась на работу медсестрой: 70 долларов в месяц. Мой сын в банке работает, самая лучшая зарплата в республике: 400 долларов».
 

«Но это ж уже приличная сумма. У нас в Украине это очень хорошая зарплата»
«Да, но я ж говорю, самая высокая зарплата в республике».
«Но зато у нас тарифы на ЖКХ подняли, неужели в вашей социалистической стране тоже?»
«И еще как подняли! Мой сын за двухкомнатную квартиру где-то 100 долларов ЖКХ платит!»

Однако, в политических вопросах Наталья уже более осторожна:
«А у вас столько плакатов…»
«Да у нас же будут выборы»
«А у вас они, ну как бы…нормальные выборы?»
«Ну да есть кандидаты, разные мнения, чё спрашиваешь?»
«Ну просто, как сказать, думал, что у вас все под контролем…»
«Ну нет, выборы есть, это будет в городской совет», — коротко отвечает Наталья.

Разговор завис где-то в воздухе на момент. Но возмущение Натальи скоро преодолевает границы и она продолжает: 
«А знаешь, какой у нас еще беспредел? С января месяца по июнь у нас сделали такой специальный налог: 30% с зарплаты. И у каждого бюджетника брали эти 30%, все чтобы профинансировать празднование 25-летия «республики», что было в сентябре».

Действительно, улицы Тирасполя украшены такими плакатами.
 
«Потом этими танками на 25-летие как проехали по городу!… и к черту пошли те наши 30% на праздник, надо будет новый налог на дороги ввести», — уже смеется женщина.

Я упомянул Наталье,  насколько меня впечатлило количество военных на территории «республики», и рассказал ей о своем приключении в военной части в Бендерах. 

«А ты бы вообще лучше не фоткал этой части, эти парни там серьёзные, там вообще призывного застрелили несколько месяцев назад, и до сих пор никто даже не знает обстоятельств»
«Да у вас наверно единственная карьера — стать солдатом»
«Да, солдатом, милиционером…у них действительно хорошие зарплаты, а у остальных полная фигня. Ну еще в «Шерифе» можно работать»

Наталья упоминает настоящего гиганта Приднестровской экономики — фирму «Шериф», у которой есть почти что монополия на всю розничную торговлю. В частности, единственные супермаркеты в «республике» принадлежат этой сети, а на рынках продаются в основном вещи и автомобильные запчасти, как будто государство таким образом защищает «Шерифа».

Сегодняшний президент, Евгений Шевчук, избран в 2013 году, во многом убедил избирателей обещанием сократить монополию сети. Но до сих пор он в ничем не смог уменьшить зависимость граждан Приднестровья от «Шерифа».   

«А вы не думали тогда уехать?»
«Ну куда же ехать? Некоторые парни там в Москву ездят на работу, но потом ничего там не находят и возвращаются с пустыми карманами, особенно сейчас, когда в России тоже кризис. Надо сыну деньги переслать!»

«Надо сыну деньги передать!»

Слова Натальи, наверное, не пустые. Утром этого дня, в пункте обмена валют в Бендерах (кстати, в магазине «Шериф»), где мне пришлось сдавать молдавские леи, за мной стояла какая-то пожилая гражданка ПМР. 

«А какой у вас курс российского рубля, ну сколько на наши? Мне надо перевод сделать сыну в Москве».

В пункте обмена валют за свои 119 молдавских леев я получал 58 приднестровских рублей. На банкноте 50 рублей, кстати…Тарас Шевченко. В Тирасполе есть даже университет его имени, рядом с которым стоит памятник писателя. Но это удивляет лишь на первый взгляд: на самом деле культ Шевченко в Приднестровье очень поверхностный.
 

Официальный статус украинского языка тоже воспринимается государством лишь формально. Теоретически, наравне с русским и молдавским, в Приднестровье он является государственным: его (как и молдавский, которого до сих пор по-советски пишут кириллицей) можно заметить на банкнотах и на зданиях госучреждений. (в Тирасполе есть еще молдавский на табличках с названием улиц) но этим и его использование и ограничивается. Никакой украиноязычной прессы, театров или каких-либо других культурных учреждений в Тирасполе не замечаешь. 
 

Единственным языком общения является русский. За весь день в «республике», молдавский язык я слышал лишь два раза, но возможно у водителей с Молдовы. Украинского языка не слышно вообще, хотя выговор всех жителей республики очень похож на украинский.      

К сожалению, много времени в Тирасполе я не провел, только успел познакомиться с внешним видом города. Как и заметил, тут, как и в Бендерах, тоже очень любят вспоминать «Давнюю Россию». Вплоть до вывешивания щитов с ошибками даже по дореволюционным правилам, как «Апътека» на центральной улице мира.   
 

Быстро начало темнеть, и настал момент собираться и идти на автовокзал города, чтобы добираться в Одессу. Маршрутка неплохая, но, конечно, украшена советской символикой, в точности как та, которая утром привезла меня в Бендеры. По большому счету, по уровню развития приднестровская провинция не очень отличается от той молдавской или украинской — по крайней мере, внешне. Что касается сельской архитектуры, здесь также нет особых отличий между Молдовой, Приднестровьем и Одесской областью.  
 
Последняя угроза
В сумерках появился долгожданный Первомайск — пограничный город. Как везде в Приднестровье, заводы тяжело висят над городским горизонтом. Убеждаюсь в том, что водитель действительно едет аж до украинской границы и жду последнюю минуту в маршрутке. 

«Пешком можно пройти?»
«Да конечно, подойдите там к таможеннику, прямо, к этой будке», — восклицает уборщица приграничного туалета. 
В суете из кармана выпадают платки. Утром, на рынке в Кишиневе продавщица предложила мне довольно смешную пачку, имитирующую банкноту в  100 долларов. Такую пачку я и купил.
«Жалко, что не деньги!», — смеется уборщица, опять с приднестровским юмором людей, мечтающих о получении такого банкнота. 
Пришло время направиться к границе и окончательно покинуть территорию республики.
Сидит офицер в будке, а на его форме толстыми буквами написано «КГБ». Внимательно осматривает мой польский паспорт.
«Вы чем в жизни занимаетесь?»
«Работаю журналистом на «Громадском радио», в Киеве»
А могло быть так легко. Хватило бы показать студенческую карту, еще несколько месяцев назад действительною, и прошел бы я границу без проблем. Но сказал прежде, чем подумал.
«Но я здесь не по работе! Я как турист», — пытаюсь спастись.
«А вы зачем сюда приехали? Записывающие устройства есть?»
«Нет»

Беседа продолжалась несколько минут, но я уже не разговаривал с официозным Жириновским из Бендер. И даже не с его старшим-молодым офицером, равнодушным к «мелкому хулиганству» в частности и к своей службе в общем. Здесь появился третий сорт приднестровского военного, как бы…честного. Он с убеждением выполняет свою задачу, и слыша слово «журналист», все его тело настораживается, почти мечется в тесной будке. Одновременно он сталкивается с чрезвычайно непонятной ситуацией и совсем не знает, что сделать. Поляк, в Приднестровье, но работает на украинском радио. И еще из Молдовы приехал. Журналист, но без диктофона и фотоаппарата. Тогда зачем говорит, что журналист? Что это такое вообще?! Несколько минут он вертит на языке эти вопросы, повторяя их по несколько раз. Информация раскладывается в голове некими неведомыми пасьянсами, от которых практически приходит к состоянию кипения и … он  наконец-то решается вызвать «старшого» офицера. 

Но старший офицер тоже не может разобраться в деле.  
«Ты откуда сюда приехал??»
«Утром въехал в Приднестровье через Бендеры, посмотрел на крепость, сейчас уезжаю»
«Зачем сюда приехал?»
«Был на выходных в Молдове, сейчас возвращаюсь в Киев через Одессу, так дешевле»

Но и теперь что-то неясно пограничникам. «Зачем в Украине?», «Зачем в Приднестровье?» «Тебя нет в нашем списке журналистов!!». Спрашиваю, что это такое. Оказывается, фамилии и характеристики всех журналистов Приднестровья собраны на одном списке в КГБ. Чудно. 

К моему отчаянию, вдруг слышу вызывающую ужас фразу «Давай деньги!». Осторожно выдвигаю портмоне из кармана куртки и спрашиваю «что?»
«Нет, давай документы». 

Видимо я ослышался, но офицер вовсе не обиделся на предложенную взятку.

Еще несколько суетливых рейсов от одной будки к другой, к еще высшему офицеру, опять к первой и наконец-то, получая паспорт от первого таможенника, слышу долгожданное слово:
«Счастливо».
«Все?»
«Да, идите, да свидания».

Двинулся в сторону холодного, темного моста. На той стороне уже была Украина.
Таким и было все Приднестровье, и государство, с гражданами которого я там столкнулся: «Да, идите, до свидания». Действительно сложно проломить такой панцырь.  

Кароль Лучка, специально для «Громадського радио»