Что мы ели, где мы ели и как мы ели. Говорили о книге Елены Стяжкиной, доктора исторических наук, профессора, ведущего научного сотрудника Отдела истории Украины второй половины XX века Института истории Украины НАН Украины.
Василий Шандро: «Вкус советского: еда и едоки в искусстве жизни и искусстве кино (середина 1960-х — середина 1980-х годов)». О чем ваша книга?
Елена Стяжкина: «Еда больше всего говорит об устройстве любого общества или любого сообщества». Так говорил Клод Леви-Строс, французский антрополог, этнограф, социолог и культуролог. Эта словно неочевидная мысль побудила меня взглянуть на советскую гастрономию с точки зрения устройства, его социальных практик, социальной антропологии, институтов принуждения. Моей задачей было поговорить с читателем о том, как через еду советские власти говорили со своими покоренными.
Эта книга о советских людях — женщинах, мужчинах, детях — которые ели дома, на работе, в дороге, в детском саду и школе, в системе советского общепита, в турпоездках. О тех, кто получал еду в очередях, на колхозных рынках, на собственных огородах, из-за взяток и бартерных обменов, воровства на рабочих местах. О тех, кто создавал ее излишки в системе теневой экономики и о тех, кто выбирал отказ от пищи как способ демонстрации статуса «другого» или сохранял «вкусную традицию», лелея «банальный национализм».
Издательство «Дух и литера»
Елена Стяжкина: Книга является частью темы, которая была исследована в течение 3 лет. Мне хотелось посмотреть на неочевидные вещи глазами очевидного, спокойного ностальгирования. У меня персональный интерес к этому всему. Поскольку я недавно поняла, что сама не знаю, что я люблю есть. Я жила с определенной продовольственной репрессией, со вкусовой цензурой. Потому и решила разобраться.
Василий Шандро: Имеет ли значение, что книга написана в стране, которая пережила геноцид именно из-за еды?
Елена Стяжкина: Очевидно, что да. Этот сюжет является одним из ведущих в понимании того, что у нас с едой так и не так. В книге есть свидетельство человека довольно почтенного возраста, говорящего: «Я никогда больше не могу есть зеленый борщ. Он напоминает мне всю ту траву, которую я ел во время голода».
Василий Шандро: Что мы подразумеваем, когда говорим «советская гастрономическая культура»?
Елена Стяжкина: Советской гастрономической культуры, в принципе, не существует. Так называемая «советская кухня» бессовестно воровала и поглощала кухни других народов. Таким образом, украинский борщ почему-то назывался московским, вареники — сибирскими, плов — достоянием советской интернациональной кухни. История с воровством очень типична для любой империи.
Сейчас мы можем говорить о нашей победе, потому что действительно очень продвинулись от советского способа потребления пищи. Это не значит, что салат «Оливье» умер. Нет, он «жив», но говорить о нем уже не актуально. Надо есть что-нибудь другое, пробовать, наслаждаться, позволять себе жить вкусно. Наша кухня становится более глобализированной: мы подружились с суши, пиццей. Но при этом мы храним свои национальные, вкуснейшие, блюда. Мы не потерялись в этой глобализации.
«Самый вкусный пломбир», «натуральная колбаса» и сладкое, портящее зубы. Например, когда начался кризис с мясом, ГОСТы менялись раз в 2 года. В конце концов, было разрешено класть в колбасу шкуру, жиры, хвосты, а также множество химических добавок. Все это помогало заменить мясо. Мало было качественного в той еде. А нам почему-то кажется, что тогда было лучше.
Полностью программу слушайте в аудиофайле
При перепечатке материалов с сайта hromadske.radio обязательно размещать ссылку на материал и указывать полное название СМИ — «Громадське радио». Ссылка и название должны быть размещены не ниже второго абзаца текста.
Підтримуйте Громадське радіо на Patreon, а також встановлюйте наш додаток:
якщо у вас Android
якщо у вас iOS