Алексей Цветков: То, что происходит в России—предсмертные судороги империи

В студии «Громадського радио» он делится своими впечатлениями о ситуации в Украине и России.

В студии работают журналисты Елена Терещенко и Михаил Кукин

Елена Терещенко: На вашем сайте есть статья «Абсурд патриотизма». В последнее время появилась информация, что увеличился поток людей из России. Например, сейчас большие очереди в посольство Израиля. Это новая волна диссидентства?

Алексей Цветков: Мой двоюродный брат уехал с женой в Израиль из России, и в посольстве им сказали, что такого потока мигрантов из России еще не было.

Михаил Кукин: Агентство «Захід.Нет» опубликовало статистику количества украинцев, которые подали заявку на Грин карту. Их больше 2 млн за последний год. То есть 5% людей хотят уехать в Америку. Что с нашим патриотизмом? Люди разочаровываются?

Алексей Цветков: Помимо патриотизма, у людей есть семьи, и они со времени второго Майдана они ожидают улучшений, чтобы выстраивать свою жизнь, но никак не могут дождаться.

Михаил Кукин: Вы на своей страничке в Facebook вспоминаете о своем приезде на фестиваль «Киевские лавры» четыре года назад, и там размещено очень интересное стихотворение, которое напоминает о сегодняшних событиях войны.

Однажды солнце село навсегда.
Особенно неистовствовал дворник,
Он клялся, что взойдёт-таки во вторник,
Но не взошло, а ведь уже среда.

Мы поначалу стали делать вид,
Что, в сущности, не тяготимся этим,
И лицемерно объясняли детям,
Что солнце есть и что оно горит.

Но вот работник лома и метлы,
Отчаявшись терпеть и как бы в шутку
Нам объявил, сложив приборы в будку,
Что жизнь прошла, что мы теперь мертвы.

И стало жалко тратить пот и труд,
И стало слышно в тихом плеске леты,
Как маленькие детские скелеты
в песочнице совочками скребут.

Алексей Цветков: Это стихотворение к украинским событиям не имеет отношение, но это о том, как построен мир.

Елена Терещенко: Ваш взгляд на события в России? Это нацизм, антисемитизм, возвращения сталинизма?

Алексей Цветков: Это государство откровенно фашистского типа с нацистским душком, который нагнетается из центра, но приветствуется с низов.

Мой друг поэт Сергей Гандлевский вчера сорвал в метро портрет Сталина. Какой-то человек увидел, вызвал полицию, которая схватила моего друга и хотела шить хулиганство.

Суть в том, что кто-то побежал и донес в полицию, которая сочла нужным по этому доносу отреагировать, учитывая, что Сталин — массовый убийца.

Это предсмертные судороги империи, агония. Но обычно на руинах возникают другие страны, а тут этот полутруп пока не дает им выжить.

Елена Терещенко: То пространство, в котором вы сейчас живете и пишете — комфортное для вас?

Алексей Цветков: Я не планировал так свою жизнь, выезжая в иммиграцию, но она в конце концов все равно повернулось в сторону бывшего СССР, в частности, к Украине, в которой я родился и к которой я не равнодушен. Кроме того, с Украиной меня связывает фестиваль «Киевские лавры».

Я помню, как на первых фестивалях русскоязычные поэты и украиноязычные смотрели друг на друга подозрительно, а сейчас сложилась какая-то общность, поменялась атмосфера.

Михаил Кукин: Киевская поэтесса Евгения Бильченко писала, что на этом фестивале в этом году пытались чем-то бросить в русских писателей.

Алексей Цветков: Это момент провокации, но не атмосфера. Но чем больше будет проблем в государстве, например, связанных с коррупцией и неэффективностью реформ, ситуация с так называемыми маргиналами и украинскими фашистами будет только обостряться.

Михаил Кукин: Поэзия может быть инструментом сопротивления? Не являются ли все эти поэтические фестивали такими собраниями прослойки интеллигенции?

Алексей Цветков: Стихи прямого действия, конечно, не имеют, но они — составляющая часть нужного газа в той атмосфере, в которой жить было бы намного лучше. С другой стороны, чем резче и политичней стих, тем он тупее, назавтра он уже увядает.

Михаил Кукин: Вы опубликовали 16 мая стихотворение, судя по всему одно из последних. Его стоит зачитать.

Когда в окне учуял ночь я,
На раме в ужасе вися,
Она не рассыпалась в клочья,
А целиком клубилась вся.

В земле ходы медведки рыли,
Кротам и так во тьме видней,
И путешествовали рыбы,
Предшественницы наших дней.

Жизнь, как морщинистая жаба,
Междоусобной жертвой драк.
На пне пока река лежала
и отражала верхний мрак.

Чей ил вся бестолочь и гадость
пожива памяти потом.
А ночь навстречу продвигалась,
как цеппелин вертя винтом.

Скажи прощай всему что было,
Что неминуемо прошло.
И заживо казалось мило,
А нынче пошло и смешно.

Лишь облачный метнется всадник
колчанным светочем даря.
Уже пустой картонный задник
настенного календаря.