«Громадське радіо»
Лариса Денисенко: Недавно издатель Элеонора Симонова обратила внимание, что в России выходит очень много книг, которые изображают «гибридную войну» и военный конфликт на востоке Украины. Она ставит вопрос, что в этом контексте делают украинские писатели. У вас у обоих есть книги на майданную тематику.
Андрей Курков: Свою книгу «Дневник Майдана» я писал, в событиях варясь. Я спускался с Золотых ворот, где я живу, иногда днем, иногда ночью. Один или не один. Поэтому в книге я свидетельствовал: писал о слухах, которым верил, разговорах, которые там говорились, о том, что видел.
Это смесь, куда вошли пояснения об Украине и украинских феноменах, которые влияют на эту ситуацию. Потому что книжку я писал прежде всего для австрийского издательства. Книга почти одновременно вышла на французском и немецком языках. Каждую ночь я посылал новый текст переводчику в Париж и переводчику в Берлин. Они переводили, в результате последняя запись в дневнике — 24 апреля 2014 года, а 28 мая 2014 года книжка уже вышла на французском языке и 7 июня — на немецком.
Если бы не было моего обещания написать книжку об Украине австрийскому издательству, я бы писал дневник для себя и, может быть, его не издал. А так я объяснял в сносках, что значит каждое явление в процессе Евромайдана.
Книга вышла на немецком, французском, японском, эстонском, итальянском, литовским, польском языках. Очень много отзывов. Читали очень много английских и европейских политиков. Бывший министр иностранных дел Швеции сказал, что он благодаря книге все отлично понял, то, чего не мог понять из репортажей о Майдане шведских и иностранных СМИ.
Лариса Денисенко. Андрей, Вы раньше говорили о том, что не взялись бы писать книгу о войне. Поменяли ли Вы свое мнение?
Андрей Кокотюха: Не поменял, у меня задумка есть. Но сейчас не готов ее реализовать. Сейчас физически нет времени. Книжные проекты у меня расписаны до середины 2017 года, кинопроекты — до конца 2016 года.
Более того, я не согласен с Элеонорой Симоновой, что у нас не пишут о войне. Две книги, которые еще будут написаны у меня в этом году, они тоже о войне. Одна — о первой мировой, вторая — о второй мировой. В обоих случаях это касается российской агрессии в Украину. Первая будет о российской оккупации Львова в 1914-1915 годах, вторая — о российской оккупации Западной Украины в 1944 году.
Во-вторых, книг о войне сегодня пишут больше, чем о Майдане, но это больше дневниковые произведения. Поехал человек на фронт, описал, как рвутся снаряды, свои эмоции. Из тех, кто пишет о Майдане, многие боятся «запафосить историю». Свою книгу я задумал после событий на Грушевского 22 января 2014 года, я уже знал, как она будет называться — «Огненная зима» — и даже сложил в голове одну главу. Но потом я не был готов ее писать, и издатели говорили, что надо писать с прицелом на Запад.
В любом случае, я написал бы ее для себя, и это был бы мой единственный случай, когда бы я не ставил перед собой цель, чтобы проект был коммерчески успешным. Нельзя зарабатывать деньги на Майдане сегодня, хотя это пытаются делать сплошь и рядом. Но никому, кроме продавцов магнитов, это сделать не удается.
Когда я начал писать книгу, я понял, что трудно писать произведение, финал которого известен всему миру. И даже нашим врагам. Ты ничего тут не придумал. Ты как автор художественных произведений тут проигрываешь везде. Надо было искать иную форму, и как можно более снижать градус эмоций. В итоге я прочел некоторые отзывы о том, что слишком устранился. Я думаю, что будет писаться еще не одна книга и будет еще сниматься кино. Еще в ближайшие лет пять, как минимум.
Ирина Славинская: В то же время звучала мысль, что книг о войне сейчас пишется меньше, чем уже написано о Майдане. Почему так происходит?
Андрей Курков: С одной стороны, книжек о Майдане, я думаю, сейчас не пишут, потому что Майдан закончился. Вместо него пришли аннексия Крыма и война. Война остается актуальной, те, кто спешат быть актуальными, пишут об этом сейчас, не дожидаясь финала истории. И проигрывают в этом, потому что читатель, даже если он интересуется актуальной тематикой, понимает, что перед ним будет полуфабрикат или беллетризация темы.
Постфактум я за беллетризацию. Не забывайте, что практически лучшая книга о первой мировой войне написана два года назад французом Пьером Леметром.
Я понимаю людей, которые спешат, но и понимаю тех, кто не спешит. Возможно, лучший роман о нынешней войне напишет ребенок того, кто погиб на этой войне. Или внук. Должна быть дистанция. Чтобы увидеть картину происходившего в общем контексте мировой истории.
Андрей Кокотюха: На Майдане я был свидетелем многих вещей, и их пытался анализировать холодным умом. Майдан для каждого был свой, и, если ты начинаешь придумывать персонажей, ты ищешь.
С войной немного не так. Мне уже несколько раз предлагали туда съездить, но я не хочу быть военным туристом. Я не хочу надевать камуфляж, чтобы сфотографироваться с БТРом и всем фотографию показывать, что я на войне был. Писать о войне сейчас, когда она еще не закончена — это все равно, что быть военным туристом. Нужно получить некий пласт информации, вмонтировать его в общемировой контекст. Хватать сегодня по верхам и выдать фронтовые заметки или фронтовые стихи очень просто. Но это то, что забывается. Нельзя писать о том, что выйдет в новостях. Потому что новости выйдут быстрее, чем книга.
Андрей Курков: Я не могу назвать ни одной книги об Оранжевой революции, которые вышли после Оранжевой революции. Я насчитал 72 книги.
К тому же хочу сказать, что сейчас ни одно европейское издательство не возьмет в печать книжку украинского автора о войне на Донбассе.
Ирина Славинская: Почему?
Андрей Курков: Война не закончена. Книга готовится полтора-два года. За это время меняются темы, ситуации, геополитическая расстановка. И, кроме того, сам читатель не будет эту книжку брать в руки. На истории с Майданом мир фокусировался гораздо больше, чем на войне на Донбассе. Война на Донбассе в глазах прессы конкурирует с войной в Сирии и проигрывает в этом плане.