Громадське радио
«Все, что нам говорят: есть какие-то кулуарные и неформальные переговоры. Честно говоря, мы в это уже не верим».
Анастасия Багалика: Будем говорить о вчерашних новостях из РФ: приговор для Романа Сущенко, визиты к Сенцову, визит к Кольченко. Все это наводит нас на мысль о том, что ситуация зашевелилась. Возможно, что-то поменяется в связи с тем, что об этом все больше и больше говорят. Напомните, кто к кому вчера ездил, что стало известно?
Игорь Котелянец: Начну с того, что завтра мы планируем в 10.00 провести пресс-конференцию в Главкоме. В Киев приезжает Ольга Динзе, адвокат Жени Панова, Владимира Балуха, Олега Сенцова. Должен был приехать и Дмитрий Динзе, но он поехал к Олегу в Лабытнанги.
Дмитрий Динзе уже переслал послание Олега Сенцова, которое говорит о его настроении, о том, что «завещание писать рано – еще будем бороться». Это свежая фраза Олега, которая была сказана накануне. Какие-то подробности визита к Олегу Сенцову, думаю, завтра Ольга сможет озвучить на пресс-конференции.
Читайте также: «Волю Сенцову»: у Києві підписали «червону картку» для Путіна
То, что сейчас происходит в информационном пространстве — абсолютно очевидно, что это происходит благодаря тому, что Олег Сенцов объявил голодовку. До этого тема как-то уж очень затихла в информационном пространстве.
Честно говоря, я вижу информационный бум у нас в стране, но я бы не преувеличивал его по всему миру. Акции проходят, но могу привести в пример нашу поездку в Париж и встречи с французскими политиками буквально две недели назад. Мы хотели передать информацию в администрацию президента Макрона перед его поездкой в Москву и на встречу к Путину. Эту информацию передали, но, честно говоря, мы ожидали большего. Информацией Макрон владел, но прозвучало это все достаточно скупо. «Есть такой человек Олег Сенцов, они хотели бы его, Владимир Владимирович, отпустить, я сильно не настаиваю, но французская интеллигенция очень просит» — в такой тональности прозвучало. Никто не настроен бороться, по крайней мере, те люди, с которым мы встречались во Франции — у меня впечатление, что пророссийские настроения очень сильны и огромные деньги России, которые вбухиваются в пропаганду в ЕС, дают эффект.
Возвращаясь к этим событиям, приблизит ли это освобождение… мы всегда верим в то, что приблизит. Я абсолютно не хочу думать о том, что с Олегом Сенцовым, с Владимиром Балухом, Александром Шумковым, Кольченко может произойти что-то ужасное. Это шаг отчаяния, это очевидно, и он дал такой эффект, что тема снова обсуждается, она снова в приоритетах.
Представители власти любят говорить: что вы к нам высказываете претензии, ключи у Путина, удерживает их Путин, а не мы. Но, в конце концов, к кому нам еще обращаться, если есть власть, которую мы выбирали и которая должна нам помогать?
Сдвинется ли этот вопрос? Знаете, весь этот информационный шум очень помог актуализировать тему, о ней снова говорят, и говорят во всем мире. Но вряд ли Путин смотрит телевизор и слишком «переймається» тем, что там говорят и что там происходит. Это страна, которая выбрала путь самоизоляции.
Все эти акции и публичная активность очень важны в контексте поддержки лидерами других государств, поддержки в освобождении украинских политзаключенных, актуализации этой проблемы. К Путину нужно идти с конкретным предложением, с конкретной сделкой, к нему может постучаться только президент Украины или Медведчук, которого вчера Песков, пресс-секретарь Путина, анонсировал как единственного человека, который в принципе курирует вопросы переговоров об обмене украинских пленных на российских военнослужащих.
Если такое конкретное предложение, которое может инициировать только президент, прозвучит, то это уже хорошо. Если в рамках G7 обсудят украинских политзаключенных – это шаг. Если в рамках нормандского формата или где угодно начнут официально обсуждать вопрос освобождения политзаключенных — это тоже будет маленькая победа.
Напомню, существует как минимум две категории заложников: военнопленные Донбасса и политзаключенные, которых содержат в тюрьмах в Крыму и на территории РФ. По первой категории тема проходит в рамках Минска. Политзаключенные никак не формализованы, официально до сих пор не признаны. Все, что нам говорят: есть какие-то кулуарные и неформальные переговоры. Честно говоря, мы в это уже не верим. Как писала Наташа Каплан, сестра Олега Сенцова: физически нет терпения слушать одно и то же, что какие-то эфемерные переговоры где-то и с кем-то проводятся. Мы этого не видим и не знаем. Если мы знаем, что по военнопленным в Минске проводятся, так мы знаем и видим. Это все официально и видно. Политзаключенные сейчас за бортом любых переговоров.
Слушайте полную версию разговора в прикрепленном звуковом файле.