Каждая третья семья крымских татар имеет «своего» политзаключенного — Мумине Салиева

Об этом поговорили в очередном выпуске программы «Звільніть наших рідних» с крымской правозащитницей, супругой политзаключенного Мумине Салиевой.

Мумине Салиева — жена политзаключенного Сейрана Салиева, правозащитница, мать четверых детей. Мумине координирует в оккупированном Крыму деятельность организации «Крымское детство», которая занимается детьми политических заключенных. Сейчас таких около 200.

Анастасия Багалика: Изменились ли цифры? Или таких детей уже больше двухсот?
Мумине Салиева: Когда мы ведем статистику такого, к сожалению, нового явления в истории крымских татар как политзаключенные, мы отдельно фиксируем детей малолетних, отдельно несовершеннолетних. И в связи с тем, что годы репрессий продолжаются, возрастные категории меняются. В общей статистике всего детей политзаключенных — 239. Из них 197 — несовершеннолетние, из которых есть отдельная категория детей, родившихся после ареста пап, которые их еще никогда не видели. Таких детей 12. Также более 50 детей у нас с хроническими тяжелыми заболеваниями, которые в большинстве своем были спровоцированы арестами пап.

Анастасия Багалика: Сколько семей у вас на попечении?

Мумине Салиева: К сожалению, та бесконечная череда обысков и арестов, происходящих много лет в Крыму, бесперспективна.

В 2015 году сотрудники российских спецслужб начали фабриковать первые кейсы дел политзаключенных. Это дело «26 февраля», первое дело Хизб ут-Тахрир. Тогда было девять семей пострадавших и 12 детей политзаключенных.

В 2016 году сотрудниками спецслужб были инициированы новые уголовные дела: «ялтинское дело», «симферопольское», «бахчисарайское». Тогда таких детей уже стало 32. Из них, например, семья Рустема Исмаилова, которому русская фемида дала 13 лет лишения свободы, а дедушке Энверу Умерову — 18 лет лишения свободы. Дочь Рустема Исмаилова вынуждена ездить на свидания к своему отцу в Башкортостан, а это более 2 500 км от Крыма.

В этой же категории детей, родители которых были арестованы в 2016 году, находится сын правозащитника Эмира-Усеина Куку. Это Бекир — подросток, к которому в школу приходил сотрудник ФСБ, оскорбляя этого ребенка и угрожая ему. К сожалению, он не выдержал этого давления, поэтому сейчас учится в одной из школ города Киева.

В 2017 году количество таких детей приблизилось к 100. В большинстве крымскотатарские политзаключенные — это многодетные родители. Например, учитель физкультуры Сервер Зекирьяев — отец 13 детей, гражданский журналист Марлен Асанов — отец четырех детей, гражданский журналист Тимур Ибрагимов — отец четырех детей. Эта цифра — 100 — очень сильно ударила по мне и я поняла, что нужно принимать какие-то меры. Это стало триггером, повлекшим за собой инициирование организации опеки, заботы и развития детей крымских политзаключенных «Крымское детство».

В 2019 году был пик, когда 27 марта была такая зачистка, которой, вероятно, не было за всю историю крымскотатарского народа. Приведу сравнение: когда в 30-х годах массово уничтожили интеллигенцию крымскотатарского народа и за один день уничтожили 19 представителей нашей элиты, то 27 марта 2019 года за один день в более чем 30 домах крымских татар провели обыски, в результате чего арестовали 25 человек. Тогда появилось новое массовое уголовное дело, по которому проходили почти все представители «Крымской солидарности». Тогда количество детей увеличилось до 158-ми. Сегодня несовершеннолетних детей уже 197 человек.

• В 2019 году был пик, когда 27 марта была такая зачистка, которой, вероятно, не было за всю историю крымскотатарского народа

Здесь важно заметить, что за каждой цифрой кроется огромная история живых людей. И те репрессии, с которыми мы столкнулись снова, это как такой флешбек политических репрессий, которые уже происходили в истории нашего народа. Эти репрессии затрагивают не одну какую-нибудь социальную группу людей, ведь за каждым политзаключенным стоит его семья: это дети, жена, родители, родственники, друзья, знакомые. И, к сожалению, 17 родителей политзаключенных уже похоронили, они так и не смогли дождаться своих сыновей. Если риторически обратиться к крымским татарам, то практически в каждой третьей семье скажут, что у меня сын, у меня друг, у меня знакомый содержится в российской тюрьме. Беда, пришедшая в 2014 году, зацепила почти весь крымскотатарский народ.

Игорь Котелянец: Что меняется в жизни детей, в жизни семей, когда отца неожиданно заключают в тюрьму? Очень часто именно отец является кормильцем этой семьи. С какими проблемами эта семья тогда сталкивается и как пытается с ними справиться?
Мумине Салиева: Недавно была годовщина ареста Руслана Зейтуллаева — фигуранта «севастопольского дела» Хизб ут-Тахрир. Его российский суд приговорил к 15 годам лишения свободы и 7 лет семья живет в разлуке. Его жена рассказывала о том, что буквально недавно одна из дочерей в семье сломала ногу. Эта 9-летняя девочка весит 35 кг, и поскольку она в течение нескольких недель не сможет ходить, женщина должна сама носить этого ребенка на руках. А в семье есть еще двое детей, требующих внимания. Долгое время после ареста отца с детьми работал психолог, потому что они закрылись в себе.

В семье Тимура Ибрагимова у старшего сына Али, которому 13 лет, после ареста отца обострились поведенческие нарушения. Мать усиленно занимается этим ребенком, ведь это постоянные визиты к психологам, дефектологам, логопедам. В этой же семье маленькому Амиру было всего 10 дней, когда в доме прошел обыск. Силовики переворачивали люльку, в которой лежал десятидневный малыш, ища в подгузниках и люльке какое-то «оружие». Когда у них спрашивали, какое оружие они ищут, они отвечали, что ищут книги и литературу. Это тот абсурд, который ложится в основу уголовных дел, влекущих космические приговоры.

В семье политзаключенного Айдера Джепарова 8 детей. И эта ситуация с арестом отца заставила сына-девятилассника не продолжать очную учебу в школе, а пойти на работу.

Такие истории рассказывают о том, как репрессии рушат жизнь целых семей. Это не просто истории из фильмов, это живая документалистика, о которой нужно говорить, которую важно фиксировать, и важно привлекать внимание общества к тому, что сегодня происходит в Крыму. Это военные преступления против целого сообщества, равные военным преступлениям против всего человечества.

Полную версию разговора можно прослушать в добавленном звуковом файле
Создание этой программы частично или полностью финансируется в рамках Фонда Прав Человека Посольства Королевства Нидерландов. Содержание и мнения, изложенные в этом выпуске программы, являются ответственностью авторов и необязательно соответствуют позиции Посольства.
При перепечатке материалов с сайта hromadske.radio обязательно размещать ссылку на материал и указывать полное название СМИ — «Громадське радио». Ссылка и название должны быть размещены не ниже второго абзаца текста.

Поддерживайте «Громадське радио»  на Patreon, а также устанавливайте наше приложение:

если у вас Android

если у вас iOS