В «ДНР» сейчас происходит новый виток подавления любой мысли — как украинской, так и российской — Фомичев

Владимир Фомичев — бывший пленник боевиков «ДНР». Зимой 2015 года поехал к родителям в оккупированную Макеевку, там попал в плен. Владимира удерживали в колонии оккупированной Горловки. Он пробыл в колонии до декабря 2017 года, а потом его отпустили во время большого обмена.

Игорь Котелянец: Периодически к нам приходят в студию ребята, которые были освобождены именно из Донбасса, и мы слышим разные истории. За тобой очень интересно наблюдать, ты —  человек публичный, работаешь в медиа. Общаешься ли ты с другими освобожденными?

Владимир Фомичев: На днях видел Асеева, мы с ним пили кофе, обсуждали внутреннюю ситуацию в Донецкой области. В частности —  арест Романа Манекина, который произошел в Донецке. Это российский пропагандист, один из идеологов «русской весны». Его сейчас арестовала сама «ДНР» и инкриминирует ему статью за сотрудничество с украинскими спецслужбами.

В принципе, в «ДНР» сейчас происходит новый виток по подавлению любой свободной мысли, неважно —  украинской, или российской. И вообще сейчас там идут процессы, чтобы окончательно сделать так, чтобы там был один единственный Денис Пушилин, а также органы, которые его поддерживают.

Підтримайте Громадське радіо на Спільнокошті

Наталья Каплан: Как вы считаете, зачем?

Владимир Фомичев: Это история, которая происходит в любом тоталитарном обществе, царит сейчас на оккупированной территории Донетчины и Луганщины, потому что, во-первых, нужно контролировать ситуацию, а во-вторых, делить финансовые потоки. А когда у тебя появляется любая конкуренция, то она может этому мешать. Ну и они так заточены, что Россия им дала мандат на управление теми территориями, и они этим занимаются.

Игорь Котелянец: Мне интересно тебя читать и с тобой общаться, потому что ты из молодых донецких, из такой новой формации, и мне интересно слышать мнение на некоторые события именно представителей с востока. Вот есть много крупных промышленных компаний, которые происходят с востока, но почему-то они не занимаются социальной ответственностью, например, помощью их сотрудниками, которые попали в плен.

Владимир Фомичев: Потому что я знаю только один случай, когда человек из такой крупной компании был в плену — это Кузьма Гашпер, который работал на одном из заводов в Мариуполе, компании «Метинвест». Когда он попал в плен, то был на оккупированной территории, чтобы посмотреть пансионаты, принадлежащие «Метинвесту». Он поехал как руководитель одного из направлений завода и его арестовали боевики «ДНР». Он провел в плену с 2015 по конец 2017 года, и, насколько я знаю, «Метинвест» ему помогал. Когда он вернулся, ему возместили деньги и вернули на должность.

А относительно других, то не попадают сотрудники крупных компаний в плен, поэтому они ими не занимаются.

Игорь Котелянец: Вообще-то попадают, но это обычные шахтеры. И твоя история показывает, что нужно быть на высоких должностях, чтобы на тебя обратили внимание.

Владимир Фомичев: Относительно шахтеров, то они остаются на оккупированных территориях. Кому эти шахты принадлежат, толком непонятно, и непонятно, что происходит с этими шахтерами, которые там работают. Мы понимаем, что де-факто «ДНР» национализировала эти шахты. Как они там дальше решат эти вопросы с владельцами этих шахт, я не знаю.

Игорь Котелянец: Прошло три года после твоего освобождения. Что вообще происходило после этого? Я тогда был в Борисполе, это было феерическое шоу, но многие из тех ребят приходят к нам в студию и рассказывают, что государство их бросило на произвол судьбы. Где та грань, когда государство уже может отпустить людей, чтобы они могли устроить свою жизнь самостоятельно? И считаешь ли ты, что государство дало тебе достаточно для того, чтобы помочь тебе реабилитироваться после плена?
Владимир Фомичев: Государство нам официально дало 100 тысяч гривен после освобождения. Сейчас для следующих обменов была введена стипендия Левко Лукьяненко. Пожалуй, одна из моих величайших побед заключается в том, что в этом году были внесены изменения в закон о сборе и учете единого социального взноса. То есть теперь человеку, который имеет долги за ЕСВ и находится в плену, они списываются, и не платишь ЕСВ за время, когда ты находишься в плену. Эти изменения вступили в силу с 1 января 2021 года.

Относительно лично меня, то у меня все хорошо. Здесь же вопрос, прежде всего, в психологии. Очень много людей, которые находятся в заключении, обычно думают, что они являются центром мира. Хотя на самом деле это не так, ведь на свободе разная жизнь, у разных людей разные, свои личные задачи. И люди, которые находятся в плену, особенно никому не говорили. Мы со Стасом Асеевым пили кофе и он мне рассказывал о Трехсторонней минской группе, о ее работе. В ней участвуют люди, которые находятся на свободе и не почувствуют того, что почувствуют люди в плену. И если они не договорятся об освобождении сегодня, думаю, что договорятся об этом через месяц, ведь это не они в подвалах, и это не их бьют.
Игорь Котелянец: Лично ты участвовал бы в заседаниях ТКГ?

Владимир Фомичев: Не знаю, насколько я мог бы там присутствовать эмоционально. Ты будешь приходить туда с эмоциями что-то сделать, но сделать там ты ничего не сможешь, потому что есть другая сторона, которая ничего не хочет делать. И так может тянуться вечно.

Игорь Котелянец: Ты считаешь Минскую платформу бесперспективной?

Владимир Фомичев: Если смотреть на нее как на платформу, которая должна принести в результате мир на Донбассе, то она бесперспективна. Такие переговоры могут продолжаться вечность. Если даже Бойко или Медведчук станут президентами, то это будут пять лет «успешных» переговоров о том, как они согласовали то, какие колеса по которому мосту проезжают. Вести эти переговоры, говоря, что каждое заседание было успешным, можно десятками лет.

Наталья Каплан: А вы видите какую-то альтернативу Минским договоренностям?

Владимир Фомичев: Думаю, что когда Россия будет слишком слаба, а мы будем военно сильные, мы можем забрать эти территории военным путем.

Игорь Котелянец: Ты следишь за судьбами хотя бы кого-то, кто сейчас находится в плену? Как, по-твоему, им сейчас можно помочь, если ты просто гражданин Украины?

Владимир Фомичев: Я слежу за судьбой Юрия Шаповалова, потому что он работал в Донецком ботаническом саду. Его арестовали в начале января 2018 года, фактически тогда, когда нас освободили. Прошло уже столько времени, но его еще не освободили. Я знаю, что там нужна помощь его маме относительно его пребывания в плену, потому что он уже немолодой человек и ему там непросто, на самом деле.

Наталья Каплан: А чем можно помочь тем, кто уже освобожден, но еще не успел реабилитироваться?

Владимир Фомичев: У каждого освобожденного есть свои личные проблемы. Я уже говорил, что каждый пленный в тюрьме считает себя центром мира, и когда они выходят, думают, что им кто-то что-то должен. А в Украине еще очень любят делать из таких людей героев.

Вообще-то нужно думать о психологической реабилитации, прежде всего, но я вижу, что государство в этом плане ничего не сделало. И здесь нужны не психологи-волонтеры, а профессиональные психологи.

Полную версию беседы можно прослушать в прилагаемом звуковом файле

Издание этого материала стало возможным благодаря финансовой поддержке Правительства Великобритании в рамках проекта «Звільніть наших рідних», который создает Громадське радио. Взгляды, высказанные в этой публикации, принадлежат автору (ам) и могут не совпадать с официальной позицией правительства Великобритании.

This publication was funded by the UK government as part of the project Release our relatives, implemented by Hromadske radio. The views expressed in this publication are those of the author(s) and may not coincide with the official position of the UK government.

Громадське радио выпустило приложения для iOS и Android. Они пригодятся всем, кто ценит качественный разговорный аудиоконтент и любит слушать именно тогда, когда ему удобно.

Устанавливайте приложения Громадського радио:

если у вас Android

если у вас iOS