Сергій Стуканов: Пісня Джамали насправді не лише про 1944 рік. Це нагадування і про те, що два роки тому відбулася анексія, про утиски кримських татар вже сьогодні. На ваш погляд, чи зможе Україна «конвертувати» цю перемогу у пісенному конкурсі у якісь політичні, можливо, наслідки для досягнення своїх цілей в Криму?
Павло Казарін: Это тот вопрос, которым сегодня задаются все неравнодушные люди. Представьте себе график из диаграмм, где шкалы на 30%, на 60% на 12% и так далее. Это украинское государство. Его степень присутствия в разных сферах общественной жизни разная.
Если в сфере обороны сегодня максимально полное присутствие, в сфере госбезопасности тоже, то во многом связанном с внутренней политикой и т. д. — внутренний вакуум, который остается от неприсутствия государства и который заполняют волонтеры.
Во многом услышат ли позицию официального Киева по Крыму, услышат ли украинский Крым в Европе — зависит от украинского МИД. Потому что именно в его силах устраивать пресс-конференции, рассылать коммюнике, приходить на встречи с участием лидеров общественного мнения в странах, где работают представительства, и доносить взгляд Киева, актуализировать тему Крыма.
Сергій Стуканов: Скільки, на ваш погляд, у нас часу, поки буде пам’ятною ця перемога і можна буде нею скористатися?
Павло Казарін: Сейчас есть интерес. Потом будет определенное затишье, когда тур Джамалы закончится. Следующий виток будет в момент подготовки «Евровидения», которое пройдет в одном из украинских городов. И тогда тоже Украина, как страна-хозяйка, может актуализировать эту тему.
А Джамала как артист, который привез победу, может быть послом доброй воли, новых смыслов для тех европейских делегаций, которые приедут. Возможности есть, и пока они есть, ими нужно пользоваться.
Сергій Стуканов: Ви в своїх дописах щодо Криму, писали, що існує два міфи Криму: російський міф і кримьскотатарский міф. В цій символічній війні двох міфів Україна наразі взяла кримськотатарський міф.
Павло Казарін: У Василия Проппа была «Теория мифа» как системы коллективных представлений. Не мифа в значении «выдумка», а мифа в значении «концептуальное представление о чем бы то ни было».
Специфика Крыма в том, что есть русский миф, в котором Крым — это колыбель православия, место отдыха русских царей, две обороны Севастополя и так далее.
И есть крымскотатарский миф. Пользуясь словами Максимилиана Волошина, это история про растоптанный мусульманский рай.
А украинский миф о Крыме был очень слабый, он просто не успел возникнуть.
Если украинский миф о Полтаве как родине украинского литературного языка, миф о Чернигове, как о втором после Киева старейшем украинском городе есть, то Крым до недавних пор не всегда был на украинской ментальной карте у среднестатистического жителя нашей страны.
Разумеется, победа Джамалы с песней о депортации 1944 года, как одном из краеугольных моментов в истории народов в ХХ веке — это очень важная символическая монетка повышения стоимости крымскотатарского мифа.
Еще один важный момент, связанный с историей депортации: почему крымские татары оказались за скобками в российском Крыму и почему внимание силовиков к ним столь пристальное, а внимание российских медиа столь непристальное?
Потому что крымские татары были во многом самыми несоветскими по большей части в просоветском Крыму. А почему крымские татары не могли принимать Советский Союз? Как раз из-за депортации. Невозможно принимать этику и эстетику того государства, которое отправило твой народ в изгнание и не позволяло в течение следующих лет вернуться домой.
Ольга Веснянка: Нині Рефат Чубаров, лідер Меджлісу, публікує в себе анонси, що в Україні відбудуться заходи, які вшановують пам’ять жертв геноциду кримськотатарського народу. Водночас інші кримськотатарські активісти пишуть про те, що в Новоалексіївці вшанували пам’ять жертв політичних репресій. Ми бачимо, які різні трактування. Як ви вважаєте, наскільки важливо говорити про трагедію кримськотатарського народу?
Павло Казарін: Безусловно, нужно говорить о трагедии депортации крымских татар в преддверии 18 мая, потому что это день депортации. В целом в 1944 году были отправлены не только крымские татары в депортации, а и крымские болгары, крымские греки, крымские немцы. Но 18 мая как раз сохраняется в нашей памяти как день памяти жертв депортации крымскотатарского народа.
В России нередко предпочитают говорить не о крымских татарах, а о татарах вообще. И крымские татары в этом смысле используются просто как геотег: татары, которые живут в Крыму, а не крымские татары как этнос. И тогда это хороший способ девальвировать любые политические претензии, потому что: ребята, на какую национальную автономию вы можете претендовать в Крыму, если в Татарстане целая квазигосударство — езжайте туда.
0