«У нас міжстатеве мовчання, ми майже не говоримо», — Олена Плахова

Тетяна Трощинська: У нас гостя — Олена Плахова, фахівчиня з комунікацій. Про вас можна багато розповідати. Що ви вважаєте найголовнішим у своїх досягненнях?

Олена Плахова: Я много в жизни работала на руководящих должностях, а это, как правило, означает жесткость, решительность. Такая себе железная леди, во мне сохранилась человечность. Это главное мое достижение.

Лариса Денисенко: Олено, коли ти займаєшся керівною роботою, накопичується кількість незадоволених людей, які не хочуть виконувати накази. Ви ж і ребрендингом займались? Це доволі серйозні процеси. Як ви даєте раду незадоволенню співробітників.

Олена Плахова: Я работаю лет 18. Начала с 14 лет: и подрабатывала, и первое образование — учитель истории и права, с 1 курса подрабатываю. Никогда у меня не было случаев, когда меня не слушали, не слышали моих советов. Это не было связано с моим полом или возрастом. Структурность, системность и металлический холод в глазах играют роль. Всегда уверена в том, что делаю и говорю, принимаю максимально правильное для данной проблематики решение.

Сотрудники для меня делятся на две категории: тем, кому необходимо объяснять, почему ты выбрал такое решение, чтобы они были твоими адвокатами, и те, кто просто должен знать, что происходит.

Демократия — вещь хорошая, но у меня в коллективах всегда была модель управления «демократура»: я всех демократично слушаю всех, но диктатурно принимаю решение. Кто несет ответственность, тот принимает решение.

Тетяна Трощинська: Я хочу сказати, що двічі Олена Плахова була включена до списку трьох кращих бізнес-леді серед PR- і маркетингових директорів України. І одночасно я читаю лозунг SHE Congress «Не треба бути трішки мужиком, щоб бути бізнесвумен». Для вас це гасло дієве?

Олена Плахова: Сейчас уже да, раньше — нет. Когда-то мне говорили, что руководить коллективом может только человек, у которого в организме вырабатывается определенная доза тестостерона.

Я долгое время копировала поведение мужчин, смотрела, как они принимают решения, в какой-то момент я переняла их агрессивность: стукнуть кулаком по столу, иногда употребить крепкое словцо. Но потом я поняла, что женская мудрость тоже работает. И чтобы управлять коллективом, не нужно быть «мужиком». Достаточно тонко манипулировать.

Лариса Денисенко: А на початку дійсно працювала «чоловіча модель поведінки»? Люди сприймали вас серйозніше?

Олена Плахова: Меня называли мужиком в юбке, это работало, правда.

Тетяна Трощинська: Але це таке стереотипне сприйняття: якщо людина керівник, вона така має бути?

Олена Плахова: Мне кажется, мы очень долго жили в патриархальном обществе. Это только сейчас начинаются подвижки: и 30% на выборах, и в правлении компаний считают, что нужно женщин вводить.

Долго считалось, что женщина должна только рожать и воспитывать детей. Те, кто сейчас так делают, в этом реализуются, имеют на это право, не нужно всем быть руководителями. Главное, чтобы женщина внутренне чувствовала себя удовлетворенной.

Мне всегда нравилось работать с огромным количеством людей. И мне очень не нравилось подчиняться. Поэтому я свою жизнь так выстроила, чтобы подчиняться минимальному количеству людей.

Да, есть мнение, что если раньше управлением занимались только мужчины, так и должно продолжаться. А если ты слишком отличаешься от них, то слушать тебя не будут. Металл в голосе и глазах позволяет наладить уважение к себе.

Я люблю налаживать сложные процессы, управлять механизмом, но как только все работает как часики, мне становится неинтересно.

Лариса Денисенко: Дійсно, в останні 2-3 роки відбуваються зміни, але все одно, на мій погляд, залишається патріархальним наше суспільство, воно не може так швидко зміниться. І це цілком природно. Але на конференціях, зустрічах, багато ви зустрічаєте жінок у керівництві?

Олена Плахова: Я думаю, что правильные люди притягивают правильных людей. Однозначно вокруг меня очень много директоров и собственников бизнеса — женщины. Я очень уважаю таких женщин, их много.

Лариса Денисенко: Чи взагалі жінці потрібно змінювати поступово поширений стереотип «чоловік в спідниці» або «баба з яйцями»? Дійсно ми були поставлені в таки рамки, що потрібно було демонструвати силу характеру, при чому не свого, а чоловічого. Наскільки зараз змінюється ця потреба? Чи може жінка демонструвати професіоналізм, фаховість?

Олена Плахова: Я подумала, что женщины в большей степени вынуждены играть роль, в какой-то момент мы действительно срастаемся с этой ролью, не понимая «это я или роль». И мы не можем разорвать это. Поэтому некоторые женщины продолжают играть эту роль.

Мне неоднократно говорили, когда я переступала порог квартиры: «Стоп, ты не на работе, оставь, пожалуйста, свое управление там, здесь ты женщина». Но почему мы играем эту роль? У нас же как происходит, в НR, маркетинге, рекламе, во всем, что «не у станка» и не нужна мужская физическая сила, в этом разбираются все. Не надо учиться, почему-то многим кажется, что это легко сделать.

У меня есть друзья, которые говорят: «Я так гениально пишу, наверное, нужно книжку написать». Если бы мы все написали книжку, мы бы завалили уже все печатные ларьки.

К сожалению, это больше не гендерный вопрос, а вопрос в том, что все думают, что разбираются лучше, чем ты. Если мужчина может просто сказать: «Почему вы мне указываете, как это делать», и стукнуть кулаком по столу, женщине приходится аргументировать, творчески осмысливать и креативно подходить к вопросу, предоставлять кучу графиков и цифр. Это делает женщин жесткими. Однажды ты стучишь по столу, это становится некой привычкой. И ты играешь эту роль.

Тетяна Трощинська: Наскільки можна говорити про те, що є традиційна жіноча лінія поведінки. Ви говорили, що чоловік має виглядати жорстко, а жінка — м’яко. Але ж на практиці зовсім не так. Тому що у всіх людей свої характери. Інколи багатьом чоловікам важко говорити жорстко.

Олена Плахова: Я верю в лидерство и харизму. Каждый человек может стать руководителем. Гендерный вопрос здесь вторичен. Либо мне верят, и мои глаза светятся, даже если у меня нет тренера по риторике, и меня не учат выступать публично, но все равно мне верят люди, за мной идут, я лидер.

Другое дело, если я мямля, не хочу выпячиваться, лучше меня спрячьте ближе к кухне и подальше от шефа. Это вопрос не гендерный. Это вопрос лидерства, харизмы и стремлений.

Самая большая сложность — найти в себе этот внутренний нюанс. Нужно понять для себя: оно мне нужно или нет. Если человеку не нужно, то не надо туда идти, даже если сулят большие деньги. Ничего хорошего из этого не выйдет.

Лариса Денисенко: Я пригадала дуже поширену модель стосовно жінок Східної Європи і жінок України, це модель, яка полягає у поділі на «жінок-берегинь» і «жінок-барбі». Тривалий час так було.

Олена Плахова: Моя любимая тема — когда мне ставят какую-то задачу, я закидываю ее в голову, и она должна там повариться. Я называю это: «Мне нужно время на подумать». Когда в этот момент мне задают какие-то вопросы, я могу делать какие-то глупые вещи.

У меня есть гениальный ответ: «Ну я же девочка!». Для меня это не демотиватор. Я верю в то, что я девочка, и имею право ошибаться. Скорее всего, имеет право ошибаться любой человек. Не ошибается лишь тот, кто ничего не делает. Мужчине это сложно признать. А мне нет.

Лариса Денисенко: Чоловіку важко це визнати тому, що ми як матери говоримо своїм синам: «Тримай себе в руках, ти маєш буди завжди сильним, першим». Це наше таке виховання українське і радянське.

Олена Плахова: Когда-то я услышала, что мужчины не плачут. В какой-то момент я решила, что запрещаю себе плакать. У меня был очень длительный период в жизни, когда у меня были проблемные вопросы, однажды попала под сокращение, долго не могла найти работу, тогда я реально не могла расплакаться.

Просто потому, что однажды я себе запретила. Это было мое волевое решение. Но от этого ничего хорошего нет. Если бы нас учили в школе вместо развязывания логарифмов правильно общаться с людьми, правильно рассказывать о своих беспокойствах, искренне говорить какие-то вещи, то много бы вопросов ушло, и вопрос гендерного неравенства в том числе.

У нас «межполовое молчание». Мы говорим только тогда, когда накипело, «крышу сорвало» и она улетела. Поэтому нас называют нервными истеричками. Хотя я видела гораздо больше мужчин, которые «истерят».

Лариса Денисенко: Ви дуже важливу штуку сказали стосовно «межстатевого мовчання». Ми не вміємо відкривати себе, слухати іншу людину. На мій погляд, адвокати, які займаються питаннями розірвання шлюбів, наприклад, говорять, що люди просто припиняють між собою говорити. Вони не розуміють, що вони можуть сказати.

Олена Плахова: Нас же как воспитывали: «Женщина должна быть терпеливой». А для нас «терпеть» — ничего не говорить. Сама проблема от этого. Моя потребность руководить была вызвана тем, что я не могла найти другого инструмента как общаться с людьми.

Когда меня воспитывала мама, она говорила: «Ты должна учиться, мальчики — второстепенно, ты должна знать, уметь все». Такой себе «синдром хорошей девочки».

Хотя лет в шесть мама задавала мне задачки на развитие логического мышления. Это было просто жуть. Все дети играют на улице, а я занимаюсь решением логических задач.

Тетяна Трощинська: В житті допомогло?

Олена Плахова: Вот эта структурность и системность присуща мужчине. Оттуда уже и «корни» начали расти.

Лариса Денисенко: Іграшкові крамниці поділені на товари для дівчаток і хлопчиків. Чомусь всі ігри на логіку знаходяться у відділу для хлопчиків. А ти повертайся до пухнастих котиків або ляльок. Мами є різні. Ваша реагувала саме так. Очевидно, що людина вчить інших математиці і має систему. Вона намагалася цей системі підкорити вас або навчити вас?

Олена Плахова: Здесь однозначно все было заложено в воспитании. Мои родители рано развелись. По факту я росла без отца. Наверное, мама такими вещами пыталась во мне воспитать логику и системность мышления. Она мне покупала сама конструкторы. И папа мне приносил конструкторы — он работал на заводе: выпилит мне детальку, а я играю. Конструкторов в Советском Союзе было немного. Это во-первых.

Во-вторых, мама учила меня защищать себя. В школе дети достаточно жестокие: любят посмеяться с кого-то, подразнить. Мама учила защищать себя. Когда я поняла, что у меня есть границы, я хочу их сохранять, я научилась давать отпор. Тогда я поняла, что уже не такая, как все девочки. Не в розовых очках и не буду ходить в розовых бантиках. Потому что во мне появилась строгость и жесткость.

После этого уже не хочется подчиняться. Значит, должно быть что-то в голове, чтобы ты управлял другими. Меня первой приняли в пионеры, я закончила школу с отличием, была главой ученического самоуправления, была главным магистром школы, потом «студенческим деканом», играла в КВН, потом второе высшее образование.

В какой-то момент я так увлеклась бегом по карьерной лестнице, что потерялась совсем. В этот момент было важно остановиться и понять, чего я хочу? Управлять или мое что-то другое?

Дзвінок: Чому виникають суперечки в керівництві з приводу «чоловічий або жіночий»? Є такий спорт для інтелектуалів, який не потребує важкої фізичної сіли. Це шахи. Грають в шахи і чоловіки, і жінки. Але чомусь змагаються окремо.

Олена Плахова: Почему женщины и мужчины играют в шахматы отдельно, я не знаю. У меня нет никаких споров в вопросе, кто лучший руководитель — женщина или мужчина. Я считаю, что лучше управляет тот, у кого это лучше получается. Здесь неважно, женщина это или мужчина. Важны профессиональные знания и интеллект.

Тетяна Трощинська: Восьмирічна українка Вероніка Верем’юк минулої осені стала чемпіонкою Європи з шахів, дитячі відділи в магазинах не завадили їй грати в шахи.

Лариса Денисенко: Тут дійсно дуже тонкий момент, чому досі ці змагання в шахах за статтю. Це питання ми поставимо перед шахинями і шахістками, які, сподіваюсь, будуть у нашому ефірі, тому що шахова жіноча школа в Україні дуже потужна.

За фінансової підтримки Уряду Швеції.