Уехать из России было сознательным выбором, в противном случае либо суицид, либо предательство,- Марат Гельман

Андрій Куликов: Чем эти выборы президента России будут отличаться от предыдущих?

Марат Гельман: Это первые выборы, которые не являются выборами ни по факту, ни даже формально. К примеру, раньше выборы были не совсем честные, использовался административный ресурс, потом существовала так называемая декоративная демократия. В этот же раз не стесняются говорить, что демократия – это рудимент, что демократическим способом выбираются плохие президенты и в России играть в выборы вынуждени, потому что так прописано в Конституции. Говорят, что России не нужна демократия, что во время войны президентов не меняют. Это первые выборы, когда власть не стесняется мухлевать.

Лариса Денисенко: Как на это реагируют люди, которые являются носители демократии? Имею в ввиду молодежь, интелигенция, ученые?

Марат Гельман: Нету ни одного человека, которому бы нравилось то, что сейчас происходит в России. Все понимают, что все плохо и говорят, что в России по другому быть не может. Мол «а когда у нас было хорошо?». Многих удалось убедить в том, что другого (выбора) нету. Удалось убедить, что виноват не Путин, а Запад и так далее. Что если бы не он, то, может, было бы еще хуже. Человеку, который плохо живет, невозможно обьяснить, что у него хорошая жизнь. Но ему можно обьяснить, что виновата в этом не нынешняя власть а, к примеру, историческая карма, Запад и т.д.

Сегодня единственный способ обелить Путина это сказать, что он не виноват, это, мол, «такая судьба у России». Нынешняя власть формулирует там тренд возвращения в прошлое. То есть, вместо будущего предлагается комунистическое, монархическое или какое-либо прошлое, но не будещее. Но эта власть не вечна. Если советская система достаточно быстро демонтировалась, то как быстро может демонтироваться путинская у которой нету никакой идеологии?

После того, как они проголосовали закон Димы Яковлева, то это не Дума, это группа подельников. Потому что люди проголосовали за закон в результате действия которого умирали дети. Харасмент – это спорная ситуация, там есть о чем поспорить. Хуже всего будет, если по Слуцком, который участвовал во всех преступлениях этой Думы, который на предыдущих выборах обеспечивал фальшивое присутствие международных наблюдателей, будут говорить только о его приставанях к журналистам. Я удивляюсь людям, которые удивляются тому, что в Думе совершают аморальные поступки.

Лариса Денисенко: Закон Яковлева запрещает гражданам США усыновлять детей Российской Федерации.

Андрій Куликов: Вы процитировали один из аргументов, который приводят в пользу переизбрания Владимира Путина «идет война и во время войны президентов не меняют». С кем воюет Россия? Имеется в ввиду только Сирия, только горячая война или холодная тоже? Какое место здесь занимают события в Украине?

Марат Гельман: Люди, которые так говорят, имеют в ввиду не только горячую войну. Они говорят о противостоянии России и всего мира. Изначально Путин хотел говорить о каких-то своих союзниках, но Китай, например, сразу же дистанциировался от этой ситуации.

Судя по их образу мышления, то суть такая «мы начали расти, подниматься и никому это не нравится». Никому, поэтому и союзников нету. Безусловно, особенно болезненно воспринимается ситуация с Украиной, с Прибалтикой.

Я гражданин РФ. Когда началась крымская эпопея, то я сразу сказал, что уезжаю, потому что не хочу участвовать в этой войне на стороне России. Это был сознательный выход из ситуации, потому что в противном случае существует два выхода: либо суицид, либо предательство.

Лариса Денисенко: В Крыму тоже будут проходить выборы президента. В Украине сейчас принимается закон о коллаборации. Получается, что граждан, которые проживают в Крыму, этими выборами толкают под статью о коллаборации. Это государственное преступление сродни измене Родины. Эта тема вообще обсуждается на каком либо уровне?

Марат Гельман: Российская власть исходит из того, что она сильнее украинской власти и что все эти документы имеют смысл только в случае, когда более сильная власть, к примеру, американская, начнет суд над Путиным. Модель по принципу «кто сильнее, то и прав». Меньше всего имеет смысл пугать людей и заставлять их идти против путинской власти, пугая нарушением закона.

Андрій Куликов: Вы в украинском политическом дискурсе одна из наиболее демонизированных фигур. Вам постоянно напоминают о том, что в 2004 году Фонд эффективной политики, сооснователем которого вы являетесь, был причастен к избирательной компании господина Януковича. Будто бы этот фонд запустил тот самый тезис о трех сортах украинцев. И вот с 2014 года вы не считаете нужным даже следить за украинской политикой. Почему так, это усталость? Или исчерпались средства?

Марат Гельман: Я был советником Леонида Кучмы. С Виктором Пинчуком мы были противниками того, чтобы Янукович становился приемником Кучмы. И когда 1 мая он таки стал приемником, то я перестал быть советником Кучмы.

С Фонда эффективной политики я вышел в 2002 году. У каждого свои грех, но мне чужие не нужны.

Лариса Денисенко: Как вы считаете, культура современной России, современной Украины является инструментом образования, развития, пропаганды или, может. политики?

Марат Гельман: Эта тема меня больше всего интересует. Развитием территории через культуру я в Черногории и занимаюсь. Культура – инструментальна. Она может быть использована для решения разных задач. Это вопрос выбора. Сегодня в мире ключевой ролью культуры является именно развитие территорий.

В России сейчас пытаются использовать культуру, как элемент пропаганды. Но – неуспешно. В чем они точно преуспели, так это в том, что поссорили людей культуры с властью.

Основным потребителем культуры в городах населением 500 тысяч человек и меньше является система образования. Современная школа нуждается в инструментах.

В Украине сейчас война, но в целом тема культуры должна быть одной из самых главных как только это станет возможным. Нельзя потерять время. Сейчас в мире происходит постиндустриальная революция.

Андрій Куликов: А что по ощущениям постиндустриальной революции в Черногории?  На самом ли деле там происходит всплекс национального, националистического?

Марат Гельман: Исскуство – это сфера уникального. Постиндустриальная революция идеальна для Черногории за счет природы. Условно говоря: процентов 90 Бог подарил, а остальное осталось подкрутить и улучшить. Ведь Черногория не изолирована, с одной стороны она часть Балкан, с другой – она такая себе провинция нескольких столиц: Белграда, Вены, Рима. А национализма там нет в принципе, поэтому Черногория самая последняя и вышла из Югославии.

Повну версію розмови дивіться у доданому відео файлі.