Бойовики під’їхали до будинку і кажуть: «Тут у вас провокатор. Зараз розвернемо зброю і лупанемо» — луганчинин

• Андрій Василенко — історик за фахом, викладав у Східноукраїнському університеті ім. Володимира Даля.
• У 2013-му, коли розпочався Євромайдан, працював у фірмі з продажу автозапчатин.
• Одразу долучився до луганського Євромайдану. Влітку 2014-го через небезпеку та переслідування змушений був покинути місто та переїхати до Києва.
• Нині працює у фотоательє.

«Восьмого марта вечером я наблюдал: в центре города было большое скопление людей, это были мужчины, в основном, выпившие и не местные. Уже на следующий день они приняли участие в событиях. Это была так называемая массовка с флагами-триколорами, российскими флагами. Они кричали «Россия! Россия!». Были там ещё штурмовики — это те люди, которые, собственно, врывались в здание (Луганської облдержадміністрації – ред.), вытащили Болотских (Михайло Болотських – на той момент – голова Луганської обласної державної адміністації). Я был на этом событии самого начала — вот, снимал на камеру».

Дев’ятого березня учасники Євромайдану відзначали День народження Тараса Шевченка. Захід проходив біля пам’ятнику поетові. Співали пісні, читали вірші. Їхні опоненти зібралися через дорогу. У руках вони тримали російські прапори та вигукували «Росія!». Та несподівано для всіх на площі з’явилася ще одна колона людей.

«Со стороны, где мужчина с факелом — памятник есть такой у нас в Луганске — по улице Советской двигалась огромная толпа людей. Эти люди зашли как раз между Евромайданом и Антимайданом. Развернулись, двинулись резко в сторону Евромайдана. Отмечу, что каждый раз на Евромайдане «Громадський сектор» — была такая организация. Они во время Евромайдана разворачивала огромный украинский прапор — он был где-то около 40 м длиной. Я, как правило, практически всегда принимал участие в развертывании флага. Вот эта толпа двинулась, разорвала флаг. Кто пытался сопротивляться, были избиты. Была сломана и брошена на землю кобза. Потом резко эта толпа развернулась к зданию обладминистрации. Были выбиты двери. И в общем вся эта штурмовая бригада двинулась туда же — вверх по этажам, к новоназначенному главе администрации Болотских. Весь парк был заполнен людьми, которые были свезены накануне. Я подчеркну, что это были не луганчане и даже не украинские граждане.  Это были представители соседнего государства – России».

Ось так учасники третьої колони штурмували будівлю Луганської обласної державної адміністрації.

Під розлючені вигуки натовпу, під телекамери Михайло Болотських написав заяву про відставку.

«В российских массмедиа и, к сожалению, в украинских это событие освещалась так, что, мол, сами луганчане совершили эту революцию, что тут «русская весна», что это луганчане восстали — «Путин, приди!». Я могу отметить реакцию Антимайдана. Эти люди были абсолютно не готовы к такому развороту событий. Точно также, как и Евромайдан. Они стояли с разинутыми ртами и были крайне удивлены происходящими событиями.

Той штурм виявиться невдалим, а Михайло Болотських офіційно піде з посади тільки 10 травня — коли прихильники «Русской весны» захоплять більшу частину установ. А 11 травня угруповання «ЛНР» проведе на захопленій частині Луганщини так званий референдум.

Для представників луганського Євромайдану можливість вільно висловлювати свої думки закінчилася 6 квітня — після захоплення будівлі ГУ СБУ у Луганській області.

«Евромайдан закончился после того, как было захвачено здание Луганского областного Управления внутренних дел. После этого Евромайдан не собирался».

Водночас, учасники Євромайдану почали ходити до захопленої будівлі СБУ. Фотографували, спілкувалися із представниками тамтешнього наметового містечка.

«Несмотря на то, что мне страшно, это всё-таки мне было любопытно. Я оказался в гуще таких событий, мимо которых я не мог пройти, чтобы не узнать. Хотя — риск колоссальный. Я старался всеми путями что-то узнать что-то понять, что-то проанализировать. Я ходил, смотрел и так далее. Почему я ходит на Антимайдан? Я старался посмотреть, кто на него приезжает, что там говорят».  

З часом опонентів перестануть пускати за барикади біля СБУ. Комусь навіть загрожуватимуть арештом. Але у перші дні вільний доступ до місця був у всіх луганчан. Андрій Василенко має своє розуміння такої відкритості.

«Ходил, да. Там был свободный доступ. Это было специально сделано зрелище. Это не было закрытым. Туда наоборот старались как можно больше привлечь людей. Я так подозреваю, нужна была массовка на случай, если вдруг начнется штурм. Чтобы было больше жертв. И есть такая информация, что такой сценарий готовился. Нужно было пролить побольше крови».

Андрій Василенко залишався у місті і тоді, коли почалися сильні обстріли. Він хотів документувати те, що відбувається у місті, бути джерелом невикривленої інформації, якої бракувало. Наприклад, зафіксував момент обстрілу біля автовокзалу 14 червня 2014 року.

Андрій ходив і на ті події, де була очевидна загроза життю і здоров’ю. Зокрема, на власні очі бачив, як бойовики штурмували Луганській військкомат.

«Был такой эпизод. Это было 3 мая — мой день рождения. В этот день готовился захват областного военкомата. Я немножко попраздновал дома, посидел, почитал ленту и увидел, что тут разворачиваться события рядом, недалеко от моего дома. Я думал пойти и помочь несчастным солдатам украинским, которые будут обороняться. Я под шафе пришел туда, а перед КПП собралась толпа. Некоторые были с железками различными, некоторые — с автоматическим оружием, с автоматами, в гражданском. Были, кстати, одетые в форму «Беркута». Я подошёл к турникету, сел, влез в эту толпу. Тем более алкогольное опьянение делало немножко своим. У кого-то попросил закурить. А один смотрит на меня и протирает глаза — прямо ему не верится. Он пытается понять, где он меня видел. И пока он смотрел на меня, мне звонок и истерический голос мамы: «Андрюша, быстрее домой! Быстрее! Там сейчас такое начнется!». Это как в фильме «Белое солнце пустыни» — Абдуллу захватили, уже все женщины знают, уже такими сплетнями все обросло.  И мама говорит: «Я тебя умоляю! Быстрее домой!» Я ей: «Хорошо, сейчас!» Отошел и через некоторое время начался бой. Вечером узнал, что Лешу Беду и Аню Мокроусову задержали».

Але у деякі моменти документування, Андрій, як то кажуть, ходив по лезу.

«Один из соседей, которого, я, правда, не знаю, попытался сдать меня «народной милиции».  А я так исподтишка начал фотографировать этих «народных милиционеров», которые остановили каких-то ребят. Я так из-за кустика «щелк-щелк». А тут кто-то из-за спины: «Смотрите! Он вас фотографирует! Он вас фотографирует!». Поднял такой крик! Я думал: потихоньку домой развернусь и уйду. Ага! Сейчас! Догнали с автоматами, наставляли на меня. «Что там такое!? Откуда ты?!» Говорю: «Я люди живу в этом доме» – «Зачем фотографировал»” – Да просто так…». В общем сказали, чтобы я стёр кадры. Я показал, что вот стираю, а на самом деле не стер».

Попри обстріли Андрій не думав покидати місто. До того дня, поки за ним не прийшли бойовики.

«Жизнь, как игра в рулетку. Сегодня вышел — живой. Завтра вышел — и не знаешь, что с тобой будет. Такой опасности подвергался каждый человек, но я уехал потому, что ко мне явились «гости» из «Народной милиции» или СМЕРШа. Я в тот момент не находился дома. Узнал это от соседей, которые там были насмерть перепуганы. Искали меня по мобильному телефону. Почему так? Если бы это были украинские спецслужбы или милиция, они бы меня точно вычислили, потому что мой номер был идентифицирован по банковским счетам и в общем он не представлял секрет. Почему же как-то так приехали… Сказали: «Тут у вас сидит провокатор и мы сейчас развернем оружие и лупанём здесь!» А соседи говорят: «Как же, тут у нас тут одни пенсионеры», а про меня и забыли, кстати. В общем все на ушах были. Я в этот момент находился в подвале, спал, был не выспавшийся. Да, я поднялся, а они уже уехали — источник сигнала уже пропал. Я был в подвале, соответственно, сигнала не было. Я что сделал первым делом — отключил телефон, вытащил батарею.

• Я никогда не думал, что буду жить в подвале собственного дома…»

Андрій неохоче розповідає про те, чому ним могли зацікавитися бойовики.

«Я не всё хочу говорить. Скажу то, что я давал интервью с искаженным голосом на телеканалах из Луганска в то время, когда не было украинских масс-медиа вообще и вся информация шла в искаженном виде. Это были исключительно пропагандистские каналы России».

Андрій Василенко взяв із собою зовсім небагато речей. Навіть ключі від квартири залишив батькові. А от із матір’ю, як виявилося, обійнявся востаннє.

«В тот же день я собрался, скрутил со своего компьютера жесткий диск, взял минимум вещей и думал, что я скоро вернусь, потому что в тот момент бои шли на подступах к Луганску и город вот-вот должен был быть освобождён. Я думал, что уеду, сейчас посижу где-нибудь и вернусь. Я так и прощался: в общем-то в летней одежде, с минимумом вещей и документов. Я жил с родителями. Да я попрощался, сказал «всё нормально!», но, как оказалось, с мамой уже навсегда прощался – она меня так уже и не дождалась.

Я приехал, поехал на ж/д вокзал. Удивительно, что взял билеты достаточно быстро, потому что на тот момент основная масса уже выехала. Город был опустевший. Что меня удивило, что люди, которые стояли в ожидании поезда, они как-то не так остро реагировали на обстрелы. Видимо, они, может быть, не подвергались… Потому что я, например, уже после таких пережитых моментов… меня уже, мягко говоря, типать начинало от разрывов. И когда уже совсем недалеко начались падать мины, люди при этом стояли как ни в чём ни бывало, курили, разговаривали. У меня это просто в голове не укладывалось».

Андрій Василенко впевнений: до Луганська ще приїде. А от чи житиме там знову — має сумніви.

«Я уже здесь привык, понимаете. Я никогда так надолго не покидал свой дом. Была служба в армии когда-то — два года. И то я после неё приехал чуть маму на «Вы» не называл. Я был достаточно неадаптированным. Мне ещё какое-то время нужно было адаптироваться. А сейчас вроде бы о Луганске думаешь, но уже столько времени прошло, тут столько связей. Кстати, я тогда, не побыл дома и двух недель и вернулся в армию, потому что мысли все там были. А здесь куда похлеще… Конечно, приеду. Приеду обязательно. Мне надо туда приехать, но не готов я там жить».