Фото: Громадське радіо
«Для меня война началась с 2014-го по многим личным причинам. Потеря работы была не столь значительна, хотя, для меня это была важная должность, дорогая. Енакиево я полюбила, несмотря на то, что все знают — Енакиево — это черный снег зимой и вечная пыль и невозможность дышать летом, но там душевные люди. Вопросы, которые мы поднимали (в газете — ред.) были не только корпоративные, но и социально-важные и эта миссия для меня была важна во время работы»
Катерина згадує: Майдан 2004-го року вона не сприйняла. Та події, що розгорнулися у країні у 2014-му були, на її думку, доленосними. І тут потрібно було визначитися, на якій ти стороні.
«Потому что, когда в феврале на Майдане начали убивать людей, стало понятно, что насилие бесповоротно меняет эту страну. И насилие против людей, которые вышли за справедливое решение и изначально были безоружны, в одежде, незащищающей от пуль, естественно было стать на сторону тех, кто слабее, тех, кто за правду.
Я не ночевала на нашем Майдане (в Донецке — ред.), который был в центре города возле памятника Тарасу Шевченку, но приходила вечером, общалась с ребятами. Мы пили чай, пели песни. Даже был концерт группы «Жадан и собаки», но это было зимой. Помню, было холодно. Вечером отражались фонари в заледеневшем асфальте. Обстановка была еще не трагическая — скорее, какой-то молодежный подъем. Как-будто мы поддерживаем что-то большое и важное для страны, мы — патриоты и так далее»
Перші контакти з опонентами — представниками донецького антимайдану — були мирними. Їх було декілька. Але мирними були вони недовго. Після того, Катерина Клюєва перестала ходити на мітинг.
Навіть, коли вже почалися бойові дії і була пряма небезпека для життя, вона не могла виїхати з міста за сімейних обставин. Вдалося це лише у січні 2015-го.
«Наверно, из всех твоих собеседников я выехала позже всех. Это случилось зимой 2015-го года. Причиной этому были семейные обстоятельства. Моя семья на тот момент состояла из моего мужа и дедушки, которому было 96 лет. По состоянию здоровья он не мог покинуть Донецк. По крайней мере, я так думала. И была совершенно детская надежда, что все еще вернется в свои берега, каким-то волшебным способом»
Починаючи з осені 2014-го Катерина почала їздити на підконтрольну Україні територію — шукала місце, куди б можна було переїхати із Донецька.
«Я стала выезжать из Донецка на время, на какой-то период, чтобы найти новое пристанище. Когда стало понятно, что ситуация развивается от худшего к еще более худшему, я поняла, что выезжать, как выезжали раньше — с надеждой вернуться, уже нет смысла. То есть, надо готовиться к выезду основательно и, скажем откровенно, навсегда. Мой путь к новому дому продолжается и сейчас. Сначала это была Донецкая область — Краматорск, Славянск. потом я перебралась в Киев. Благодаря участию в различных тренингах мне дали возможность пожить в городе. Потом мой интерес распространился на другие регионы Украины. По итогу, сейчас я живу в Киеве, но чувство дома здесь не появилось. Это хороший комфортный город, но родиной он никогда не станет. Я надеюсь, что место похожее на родину, где-то существует. Мой поиск его продолжается и сейчас».
Свій перший виїзд з Донецька — у 13 січня 2015 року, Катерина запам’ятала добре. Тоді під Волновахою бойовики розстріляли автобус із мирними жителями.
«Я в тот момент ехала через другой блокпост. Близко, но не через этот. Однако, столько писем в соцсетях, звонков обрушилось на меня, что кроме чувства, что я избежала смерти — случайной, бессмысленной, трагической, я ощутила поддержку тех людей, которые звонили мне, спрашивали все ли благополучно, предлагали какую-то помощь. Тогда я первый раз выехала с пониманием того ,что это уже последний визит. И эта поддержка для меня стала для меня «спусковым крючком» — я почувствовала, что близкие не только там, в Донецке, но они и где-то там — за пределами и тоже обо мне думают».
Востаннє вдома Катерина Клюєва була вдома на свій День народження у 2016 році. Каже: основна задача була — найкраще запам’ятати місто, щоб назавжди із ним проститися.
«Поездка была на авто, короткая. Оттуда я привезла несколько записей и фотографий — мы ездили по городу, снимали улицы. Я часто их пересматриваю и ловлю себя на мысли, что не помню названий некоторых улиц, не узнаю некоторые локации. Я родилась в Донецке, жила там и надеялась там умереть. Не смешно, конечно…Но там, по меньшей мере, могилы моих родственников и поэтому, как у Пушкина про любовь к отеческим гробам было…вот это останется там навсегда. А поиски новой родины, я надеюсь, все-таки увенчаются успехом»
Свій передостанній день у Донецьку Катерина намагалася максимально наблизити до довоєнного життя. Але, те, що відбувалося навколо, зводило всі спроби Катерини нанівець.
«Была хорошая погода. Мои окна выходят на Кальмиус — красивый рассвет, ощущение, что ты дома, сейчас зайдет мама, занесет кофе, мы будем с ней разговаривать. Но марево уходит и ты понимаешь, что ты — не в своем городе, что ты не под властью тех людей, которых ты, по меньшей мере, знаешь, можешь контролировать, каким-то демократическими методами снимать с должности, как журналист.
Мы пошли в какое-то кафе с попыткой вернуть ощущение старой жизни. Но там у нас потребовали расчета в рублях, их у нас не было. Менять гривны на рубли мы не захотели. Это тоже своего рода предательство такое — менять гривны на рубли. Мы просто погуляли по набережной. Так этот день и закончился»
Наступного дня Катерина завантажила свої речі у авто. Каже, взяла багато чого. Але з особливою теплотою згадує своїх пухнастих та пернатих пасажирів.
«Пыталась вывезти все. Но с собой у меня была кошка. Причем не моя, а которую меня просили эвакуировать из города. Моя собака, которую мы перевозили через «границу», потому что дома ее оставить было негде. Точнее, дома — в Киеве. Вот видите, уже говорю «Дома в Киеве». Еще у нас в машине, в «новом ковчеге» был голубь, которого, мы случайно нашли на дороге при поездке в Донецк. А еще у нас было два велосипеда. Это наши верные кони, потому что благодаря им летом 2014-го мы боролись со стрессом — постоянно катались по городу»
Влітку 2014-го їздити на велосипеді чи мотоциклі стало небезпечно. Їхніх водіїв бойовики затримували за підозрою у роботі на Збройні сили України. Ніби то вони допомагають коригувати вогонь українським бійцям.
Насправді ж, як розповідають самі любителі велосипедів, їзда допомагала їм трохи відволіктися від того, що коїлося у місті.
«Когда мы подъехали к нашему подъезду, за нами подъехала машина. На нас стали «давить», требовали признаться, что мы — укропские ставленники, ставили мины или какие-то растяжки. К нашему счастью, это были не сотрудники «МГБ», а какие-то «бдительные» граждане, условно говоря, в кавычках, которые сторонники «республики», которые хотели защитить ее от непонятной неясной угрозы велосипедистов. Они говорили нам: «А, может, вы будете делать разведку на Абакумова?» К счастью, это не закончилось для нас подвалом, потому что я знаю случаи, когда велосипедистов действительно бросали туда, хотя, они естественно не были ни в чем не виноваты. Не было ничего подтверждающего их связь с Украиной. Это что касается велосипедов, которые мы оттуда забрали
Передача называется, «Ключ, который всегда со мной». Да, он где-то есть. Он в вещах был и где-то остался.
Я себе не позволяю скучать. Так было с самого начала. Если я уехала, то взяла свою родину с собой, в воспоминаниях. Но иногда сны вижу».