Громадське радіо
Прежде всего резонансных документов о реинтеграции Донбасса и о коллаборационизме. Противники их принятия (по крайней мере в представленном виде), напротив, уверены, что это и есть реванш – и тоже собирались выйти на акцию, но отказались от идеи. Говорят, по соображениям безопасности. Попробуем оценить аргументы сторон.
В нашей студии менеджер по адвокации Цента информации по правам человека Алена Лунева и юрист гражданской инициативы ВостокСОС Богдан Мельникович.
Михаил Кукин: Почему вы отказались устраивать альтернативную акцию?
Алена Лунева: Мы подумали, что пойдем другим путем. Сегодня голосуется законопроект, к которому крепко прилипло название «законопроект про реинтеграцию Донбасса», но он таким никогда не являлся.
Михаил Кукин: На самом деле, в названии закона никогда этого не было, он называется Проект Закону про особливості державної політики із забезпечення державного суверенітету України над тимчасово окупованими територіями в Донецькій та Луганській областях.
А по сути – в первом президентском варианте были на это намеки, пока в него не внесли большое количество правок.
Алена Лунева: Верно, во время подготовки законопроекта ко второму чтению, они существенным образом изменили концепцию и философию законопроекта, инициированного президентом.
Читайте также: Марш «Стоп реванш»: які вимоги організаторів?
Михаил Кукин: Сегодня в утреннем эфире наши коллеги связались с депутатом «Народного фронта» Сергеем Высоцким, который не скрывает, что он был в числе организаторов марша «Стоп реванш», и он автор законопроекта о коллаборационизме, за который также ратуют организаторы. Он полагает, что те, кто против этого марша и заявленных законопроектов, это не настоящие общественники.
«Критикують законопроект про реінтеграцію Донбасу, так і наші ініціативи одо протидії колабораціонізму, протидії російському бізнесу не громадські організації, це переважно грантові організації правозахисного характеру. Займаються вони переважно тим, що захищають права людей на окупованих територіях – в дивний спосіб: покладаючи відповідальність за те, що відбувається, на Україну. Я знаю, хто критикує наші законопроекти, я не чув поки критики по суті, це була критика щодо мене, моїх колег, що це передвиборчі змагання…
…Щодо того, хто бере участь у нашій сьогоднішній акції, то це різні громадські організації патріотичного спрямування. Це і «Вільні люди», це і Союз громад Донеччини та Луганщини, це і Сі-14, і Молодіжний націоналістичний конгрес, тобто дуже багато людей, і організацій, які підтримують ці ініціативи. Тому давайте розрізняти саме громадську організацію і громадське об’єднання, яке живе на грантові гроші, часто з Європейського Союзу, які покликані не домогтися перемоги України, а зробити так, щоб тут скоріше настав мир навіть не на українських умовах».
Михаил Кукин: Вы относитесь как раз к организациям, который выступают против этого закона. Что в нем не так?
Богдан Мельникович: Мы выражаем свои опасения по поводу того, что этот закон, во-первых, предоставит дополнительные полномочия президенту и другим государственным органам, который работают в зоне АТО. Также этот закон ни коим образом не решает проблемы с обеспечением прав человека, которые возникли в следствие оккупации, переселения и так далее.
Михаил Кукин: У нас выходит постоянное противоречие – защита национальных интересов и какие-то общечеловеческие ценности. На этом всегда играют политики. Какие права человека нарушаются данным законопроектом?
Богдан Мельникович: Во-первых, мы говорим о создании такого института, как командующий объединенными силами, которому предоставляются очень широкие полномочия. Например, единоличный запрет на въезд и выезд на оккупированную территорию.
Алена Лунева: Ограничения прав и свобод здесь заложено в форме ограничения на определенные территории – район осуществления операции, направленной на борьбу с агрессором. Но в то же время эти районы определяет Генштаб – будут ли это оккупированные территории или территории Донецкой и Луганской области.
Михаил Кукин: То есть в теории это может быть даже Киевская область?
Алена Лунева: Это может быть и Киевская область, что означает, что в этой области силовики могут задерживать, применять оружие и специальные средства, доставлять в полицию, проверять документы, вторгаться в жилье без решения суда, осматривать автомобиль, экспроприировать автомобили или имущество. Мы говорим про очень широкие полномочия.
Михаил Кукин: Причем мы старательно избегаем слова «война» и «военное положение».
Алена Лунева: Так это де-факто военное положение, только без названия его. Потому что военное положение означает, что мы ограничиваем права и свободы, но при этом у государства появляются обязанности, а тут законодатель пытается ограничить права, как при военном положении, а степень защиты, как в мирное время. Так не должно быть.
Когда мы говорим про сохранение территории и людей, сначала мы должны говорить про людей и про связи. И эти связи не будут сохранены, если этот закон будет принят
Слушатель из неподконтрольных территорий: Якщо мова йде про зв’язок з нашими територіями, то найголовніше – зараз немає мобільного зв’язку. І якщо йдеться про реінтеграцію, то потрібно, щоб хоча б був контакт один з одним. Що робиться в цьому плані?
Алена Лунева: Я могу сказать, что многие люди, которые живут на неподконтрольных территориях, связывают прекращение работы Vodafone с ажиотажем возле законопроекта, который коснется их.
Читайте также: Не знаючи, як вплинути на Росію, влада закручує гайки власному населенню, – аналітик
Михаил Кукин: То есть как политика, направленная на дальнейшее отторжение?
Алена Лунева: Так эта ситуация видится. И с этим связана дополнительная опасность. Потому что, когда мы говорим про сохранение территории и людей, сначала мы должны говорить про людей и про связи. И эти связи не будут сохранены, если этот закон будет принят. Это приведет только к изоляции территорий, потому что возникнет сложность проезда и осуществления любой помощи. Богдан сказал, что главнокомандующий сможет запретить въезжать/выезжать, в том числе, и гуманитарным организациям.
Плюс эта территория – безпекова зона, которая будет создана возле территорий боевых действий, на которую тоже может быть въезд ограничен. А там работаю гуманитарные организации, и только благодаря им около одного миллиона человек все еще могут жить, потому что там государственные органы не работают.
Полную версию разговора можно прослушать в прикрепленном звуковом файле.