Мы не будем просить о помиловании Карпюка и Клыха, пока «выше» не договорятся — Новиков

Николай Карпюк и Станислав Клых были осуждены в Грозном за якобы их участие в Чеченской войне на стороне непризнанной республики Ичкерия.

В студии «Громадського радио» поговорим с Яной Гончаровой, журналисткой, присутствовавшей на процессе в Москве, и по телефону к нам присоединится адвокат по этому делу Илья Новиков.

Ирина Ромалийская: Какая атмосфера царила на судебном заседании?

Яна Гончарова: Это было любопытно. Вначале было немного журналистов, около 20 человек и несколько камер. Но, когда приехала Надежда Савченко, все внимание было приковано к ней, журналисты, буквально, бегали за ней в туалет и просили дать интервью прямо в туалете.

Михаил Кукин: Как вы считаете, приезд Надежды Савченко пошел на пользу? Не отвлекло ли это внимание от самих осужденных Карпюка и Клыха?

Яна Гончарова: Очевидно, что благодаря инициативе адвоката Ильи Новикова и нардепа Надежды Савченко на суд приехали послы и консулы из европейских стран. И это, безусловно, хорошо, несмотря на то, что все внимание было приковано непосредственно к Надежде.

Я считаю, что ее приезд был правильным. К тому же она поддержала ребят, они были рады ее увидеть.

Михаил Кукин: Были ли хоть какие-то надежды, что приговор будет пересмотрен?

Яна Гончарова: Надежда, конечно, была. Причем в этот раз судья апелляционного суда приобщил к материалам дела все ходатайства, которые подавали адвокаты: экспертизу по Клыху, доказательства свидетелей и т. д. Но это не повлияло на результат.

Ирина Ромалийская: Как вел себя в это раз Станислав Клых?

Яна Гончарова: Он вел себя практически адекватно, пару раз что-то комментировал во время выступления адвокатов, но ничего не было слышно. Он отвечал на вопросы, но периодически его мысли уходили в сторону, и он начинал говорить на отвлеченные темы.

Михаил Кукин: Поднимался ли вопрос о дополнительной психиатрической экспертизе?

Яна Гончарова: В этот раз подавалось ходатайство об этом, но уже никакие экспертизы, конечно, не будут проводится.

Ирина Ромалийская: Напомним, что по ходатайству адвокатов была проведена экспертиза грозненскими врачами, которые не увидели в здоровье Станислава Клыха никаких отклонений, которые мешали бы правосудию. После чего адвокаты написали запрос в Ассоциацию психиатров Росси, к которому прикрепили аудио и видеофайлы поведения Клыха на судебном заседании. Ответ пришел о том, что независимая экспертиза нужна, но она так и не была проведена.

У нас на связи адвокат по этому делу Илья Новиков.

Ирина Ромалийская: Когда вы присоединились к этому процессу?

Илья Новиков: Я присоединился к процессу в октябре 2014 года, когда ко мне обратилась жена Карпюка.

Ирина Ромалийская: Что самое важное для вас было в этой апелляции?

Илья Новиков: Глобальное — это пытки. Было ли решение суда обоснованное или необоснованное, — это одно, но пытать…

Нам удалось зафиксировать следы пыток, моим коллегам удалось поднять по срокам момент осмотра, когда Клых первый раз обратился по поводу пыток, показать, что это фальшивый осмотр, что там не те даты, и они записаны задним числом. Это все удалось вытащить и озвучить.

Михаил Кукин: Но все же это не повлияло на изменение приговора?

Илья Новиков: Нет, нужно понимать, что мы имеем дело с системой, с категорией украинских дел. И ни в одном их этих дел ни в суде первой инстанции, ни в апелляционном суде, ни внутри российской судебной системы ничего к лучшему не поменяюсь.

Поэтому мы работаем не на приговор и не на апелляцию, а на то, как наши действия во время судебных процессов повлияют на то, что будет потом. Такова задача — работать с теми европейцами и американцами, которые потом будут разговаривать с Россией на эту тему.

Ирина Ромалийская: Какие еще значимые процессы произошли за это судебное заседание? Я так поняла, там был единственный плюс — это определение в адрес самих адвокатов?

Илья Новиков: Это было такое похлопывание по спине со стороны суда, что, мол, мы претензий к вам не имеем, представление о лишении вас статуса отменяем. Правда это касалось моих коллег, на меня подобного не было подано, потому что я мало был в процессе и не успел рассердить того судью в Чечне.

По основному сюжету важно, что приговор вступил в силу, и с этого момента открывается формальная возможность помилования, потому что россияне все это время занимали такую позицию, что пока не пройдет суд второй инстанции, не прошли апелляции, то невозможно говорить об обмене, ибо не было решение суда. Теперь оно есть.

Но главный результат — теперь нам стал доступен Европейский суд по правам человека.

Ирина Ромалийская: Готовите ли вы уже иск в ЕСПЧ и прошение о помиловании?

Илья Новиков: Да, само собой, иск в ЕСПЧ мы уже готовим давно. Что касается прошения о помиловании, его нет смысла подавать в чистое небо. Как только переговорщики, которые занимаются этим делом, скажут, что они договорились, тогда мы его подадим. Потому что, если мы подадим его с нуля, нам в нем быстро откажут, и формально, его можно будет подать только через полгода. Нам это не нужно. Мы же не такие наивные, чтобы думать, что любой человек, которые попросит о помилование, будет помилован. Все три помилования, которые были, — это результат банальных, циничных договоренностей.

Михаил Кукин: Мы не можем спросить о роли Надежды Савченко, которую вы непосредственно сопровождали из аэропорта и назад. В СМИ говорилось о каких-то других встречах.

Илья Новиков: Я вам сейчас поясню, что было. Надежда Савченко за две недели до этого процесса, когда мы с ней встретились в Страсбурге, говорила, что она хочет приехать. Я ее пытался отговорить, потому что прекрасно понимал, что раз она мне это сказала, то, если с ней что-то случится, крайним буду я. Потому что, во-первых, я ее не отговорил, во-вторых, я ее не сопроводил и не защитил. Поэтому умыть руки я уже не мог.

И я предложил ей, коль она уже решила ехать, сопроводить ее по всему маршруту и проконтролировать, чтобы ей не помешали въехать.

Первый раз мы ее пытались ввести через Беларусь по трассе Москва-Минск, когда Надежда прилетела из Украины в Беларусь, села на машину и ее остановили на границе. Машину развернули, 3 часа думали, что с ней делать, потому что не было никаких договоренностей. Все говорят, что если бы было договорено заранее, то она бы просто спокойно полетела в аэропорт и с первой попытки прошла границу.

Пограничники в Смоленской области 3 часа думали, что с ней делать, в итоге, развернули обратно, заявив, что они через свою границу ее не пропустят, но и не задержат.

Я ей взял билеты в Минск, откуда она полетела в Шереметьево, где ее тоже «пошманали» минут 40, в итоге пустили, потому что формальных оснований ее не пустить не было: ее не было в «черном списке», ее нет в списке осужденных иностранцев, потому что помилование все аннулирует.

С аэропорта Шереметьево Савченко приехала на такси в суд, в нем она никак не участвовала, лишь в перерыве помахала ребятам в камеру. Карпюк и Клых ее увидели, помахали ей в ответ и поблагодарили ее за то, что приехала. После этого мы уехали из суда, я отвез ее в посольство. Вечером мы поужинали и поехали в аэропорт.

Тем, кто пытается представить это, как какую-то операцию, что были какие-то переговоры и встречи, скажу, что это фантазия.

Ирина Ромалийская: Почему вы изначально были против приезда Савченко на суд в Москву?

Илья Новиков: Мы сейчас уже знаем, что с ней ничего не случилось. А тогда представьте, что вас спрашивают, что будет, если Савченко поедет в Москву? Какой был бы ваш ответ?

Ирина Ромалийская: Мне казалось бы, что как минимум, не избежать задержания на границе, или каких-либо провокаций.

Илья Новиков: Вам казалось, но вы за это несете ответственность. А я несу по тем причинам, по которым я сказал. Поэтому, я конечно, был против. К счастью, все обошлось, и я надеюсь, что второй раз она уже не поедет, или поедет как-то более официально в составе какой-либо делегации. А эта контрабанда — это, конечно, авантюра.

Михаил Кукин: Журналистка Яна Гончарова, которая у нас в студии, говорит, что результат от приезда Надежды Савченко, скорее, положительный. Вы согласны, что это привлекло внимание к делу Стаса и Николая, и что это поможет?

Илья Новиков: Те, кто говорит, что приезд Савченко затмил дело Карпюка и Клыха, неправ, потому что о них в Росси и так никто не знает. В Европе к этим фигурам нам удалось привлечь какое-то внимание только за счет фамилии Яценюк. Мы говорили, что это дело не Карпюка и Клыха, а дело Яценюка. Это они понимают. Приезд Савченко сам по себе стал поводом и одной из тех зацепок, дабы напоминать людям, что это за история, потому что об этом деле в силу естественных процессов, будут забывать через месяц-два.

Я надеюсь, что в Украине к самим фамилиям Карпюка и Клыха будет привлечено достаточно внимания, потому что они этого заслуживают, и это не забудется и не затрется.

Михаил Кукин: Яна, я в нескольких журналистских комментариях я читал, что не могло быть иного судебного решения, потому что России нужно оправдываться за историю с Яценюком. И по неподтвержденной информации нам известно, что в день суда в 9 утра в суд приезжал Александр Бастрыкин, с кем-то общался. Что вы знаете об этом?

Илья Новиков: Я не знаю о Бастрыкине, но не исключаю, что все может быть.

Михаил Кукин: Это было его скандальное интервью “Российской газете”, в котором он привязал дело Карпюка и Клыха к делу Яценюка.

Яна Гончарова: О том, что это дело Яценюка, знают в Украине, и Илья говорит, что в Европу они подают это дело в таком же контексте. Спроси же у кого-нибудь в России о том, кто такой Клых и кто такой Карпюк, никто и не вспомнит ни о них, ни о том, что в этом деле фигурирует Яценюк. В России об этом не говорят, и это уже неважно.

Ирина Ромалийская: Напомним, что в деле о якобы участии в Чеченской войне украинских политиков Яценюка, братьев Тягнибоков, Сашка Белого неожиданно появились Карпюк и Клых. Это произошло после свидетельств ранее осужденного господина Малафеева, который с рядом неизлечимых заболеваний сидел много лет в российской тюрьме, и который вдруг вспомнил, что он лично воевал в этой войне и с ним воевали все вышеперечисленные лица.

Перед заседанием суда Илья Новиков обратился к Арсению Яценюку с просьбой не отшутиться о том, что его не было в Грозном в 1994-1995 годах, а выступить с заявлением по этому поводу. На что Арсений Яценюк написал слова поддержки в своем Facebook. Но я не заметила прямого заявления о том, что его там не было. На этом суде были ли озвучены какие-то позиции Арсения Яценюка?

Яна Гончарук: Нет, ничего подобного не было.