Почему полиция не сможет задержать вора, укравшего велосипед? Все о реформе МВД

Недавно на сайте Центра вышла его статья, которая была озаглавлена «Реформы МВД под угрозой».

Михаил Кукин: Почему вы считаете, что реформы МВД под угрозой?

Юрий Белоусов: Откровенно говоря, я не сторонник зрады, я больше сторонник критики, но с конкретными предложениями по улучшению системы.

Мой пост был вызван тем, что два года назад, когда была анонсирована реформа, были завышены ожидания общества — увидеть измененную полицию, которая развернется к потребностям народа.

Изменения началась с реформы патрульной службы, и это была самая видимая и самая успешная ее часть.

Мне нравится, что пришли люди с совершенно иным видением работы полиции, с горящими глазами и другим отношением к своим функциональным обязанностям.

Но минус в том, что был крайне короткий период их подготовки. Руководство опасалось, что длительная подготовка и привлечение старых сотрудников могут заранее заложить некие неверные стандарты, поэтому бывших сотрудников отстранили от какого-то взаимодействия в этой службе.

В этом, на мой взгляд, и слабость этой реформы. Потому что, при всем уважении к Хатии Деканоидзе, мне казалось, что кроме патрульной полиции, Хатия другой полиции не видела, и считала, что все старое — плохо.

В настоящее время взаимодействие между патрульной полицией и другими службами полиции отсутствует как таковое. Это две разных планеты

Это привело к отторжению этой реформы со стороны других служб полиции. И в настоящее время взаимодействие между патрульной полицией и другими службами полиции отсутствует как таковое. Это две разных планеты.

Если говорить о реформе в целом, то патрульная служба в списке подразделений, которые вызывали наибольшую обеспокоенность граждан, была явно не на первом месте. Наибольшую претензию всегда вызывали следственно-оперативные подразделения. Именно те органы, которые осуществляют расследование преступлений.

И здесь ничего не реформировалось вообще. Я не видел ни одной четко сформулированной стратегии реформирования. Что самое плохое — методы работы не поменялись совершенно. Вся система криминальной юстиции построена на принципе получения признания. И, что бы нам не говорил министр внутренних дел, без признания дело перспектив практически не имеет. Соответственно, все действия направлены на получения или выбивание признания. И каким образом эффективно собирать доказательства, не применяя насилие, никто в Украине даже не обучает в принципе.

Проблема в том, что это не реформы, а только начало. Но я не вижу дальнейших шагов. Количество нарушений прав человека не уменьшается, а по ряду показателей — увеличивается, количество незаконных задержаний галопирует. Вначале правозащитники обрадовались, что по официальной статистике начали меньше задерживать людей в связи с гуманностью нового Уголовно-процессуального кодекса. На самом деле, стали меньше задерживать людей официально. Неофициально их задерживают массово.

И если человек официально не задержан, то никто не информирует Центр правовой помощи, и адвокат просто не приезжает, никто не знает, где он. Практика такая, что человека приглашают, допрашивают, потом отводят в кабинет к следователю, где следователь его задерживает, и начинается все производство. И когда адвокат приедет, он уже на дело не повлияет.

Каким образом эффективно собирать доказательства, не применяя насилие, никто в Украине даже не обучает в принципе.

Михаил Кукин: Как так получается, что реформа вроде идет, а система так и остается забюрократизированна?

Юрий Белоусов: У нас система забюрократизированна страшно. К примеру, был случай — инвалид III группы подделал свое удостоверение, где указал, что он инвалид II группы, чтобы ему было дешевле ездить в транспорте. Производство по этому «страшному преступлению против государства» шло год. В итоге ему присудили штраф 600 гривен. Я посчитал, что там было задействовано 14 специалистов криминальной юстиции, которые получали зарплату. К чему это все нужно? Однозначно, есть необходимость в упрощении системы расследования в количестве бумажной работы.

В новом УПК тоже есть проблемы. Когда человек совершит не тяжкое преступление и об этом станет известно через месяц, нет ни одного законодательного основания, которое позволит полиции задержать его. К примеру, у вас украли велосипед, и вы через месяц увидели, что на нем ездит ваш сосед. Вы пишете в полицию заявление. Но полиция не имеет права задерживать человека, если прошло время после преступления. Только суд может дать такое разрешение на задержание. А суд даст такое разрешение только в том случае, если его поместят под стражу. Другого основания нет. А за такое преступление никто этого вора под стражу не возьмет. Такой легкий прокольчик получился в УПК.

Я бы советовал министру Авакову быть более прозрачным, и своими планами делиться не только в Facebook

И что будет дальше? После ваших заявлений его все же пригласят в полицию, и будут работать над ним, пока он не признается в краже велосипеда. Потом его задержат в кабинете следователя в момент совершения преступления. А какое преступление он совершил в кабинете следователя, непонятно.

Михаил Кукин: Что вы знаете о тех вещах и документах Азарова, которые нашли в явочной квартире? Уже есть много разных версий: адвокат заявил, что много вещей не принадлежит Азарову, а лишь документы. Печаль в том, что общество питается какими-то домыслами, и министр внутренних дел об написал только пост в Facebook.

Юрий Белоусов: Это как раз проблема политики Министерства внутренних дел. Что творится в МВД, не знает никто. Какая штатная численность, что они делают, сколько там дублирующих подразделений, которые делают ту же самую работу, что и Нацполиция? Это ведомство под семью замками. Причем Нацполиция достаточно прозрачна и открыта, хотя физически находится в том же ведомстве.

Я бы советовал министру Авакову быть более прозрачным, и своими планами делиться не только в Facebook. Есть и другие каналы информации для общественности.