«Громадське радио»
Анастасия Багалика: Расскажите об этой деликатной ситуации.
Александр Зинченко: Речь идет точно о польских спецслужбах. Это история 70-х годов. Именно в начале 70-х годов Лех Валенса подписал документ и до 1976 года действительно поставлял некую информацию польским спецслужбам. Потом он разрывает связь со спецслужбами — это видно с тех документов, которые уже опубликованы.
Анастасия Багалика: Но он тогда еще не был популярным лидером Солидарности?
Александр Зинченко: Он стал лидером августовской забастовки в Гданьске и ясное дело, что тогда он уже точно не сотрудничал со спецслужбами.
Наталя Соколенко: А почему тогда его спецслужбы не шантажировали этой вербовочной бумажкой?
Александр Зинченко: Генерал Кищяк, который умер и оставил в наследство эти бумаги, исходя с того письма, которое сопровождает документы, он достаточно благородно поступил.
Он снял их с учета, чтобы эти документы не попали в публичное пространство, и таким образом Валенса не был шантажирован этими документами.
В чем, собственно, суть истории. В 1989 году коммунистический устрой в Польше упал. После этого произошли первые демократические выборы в посткоммунистической Польше.
Генерал Кищак не только спрятал эти документы. Он еще в своем письме к главе архива он написал, что эти документы он просит не публиковать и не распространять в течении 5 лет после смерти Валенсы.
Анастасия Багалика: То есть, его жена нарушила его волю?
Александр Зинченко: Именно так. Госпожа Кищяк связывается с Институтом национальной памяти Польши, и информирует их о том, что она бы хотела продать документы, которые связаны с деятельностью Валенсы.
В результате все это заканчивается тем, что глава Института национальной памяти Польши оказывается в сложной ситуации, потому что она принесла один из документов, который имел сенсационное содержание.
Соответственно Институт национальной памяти Польши должен был сообщить общественности, что это не самая приятная ситуация и они будут эти документы раскрывать.
Наталя Соколенко: Но для меня вопрос, почему тогда, когда Лех Валенса был лидером коммунистического движения, не были раскрыты эти документы?
Александр Зинченко: Польша в 80-х — это не страны Советского Союзу и не Украина. Могли бы вы себе представить, чтобы украинский партийный функционер серьезно рассматривал, как альтернативу религиозных празднован, приглашение The Beatles с концертом.
А в 1966 году партийное руководство Польши рассматривало такую возможность в качестве альтернативы празднованиям тысячелетия крещения Польши.
Почему они не шантажировали? Культура другая, как это странно не звучит.
Анастасия Багалика: Как реагирует польское общество на эти сенсацию?
Александр Зинченко: Другой темы сейчас нет. Вчера в архив Института национальной памяти выстроилась очередь из журналистов.
Надо сказать, что это большие дела и достаточно массивные. Сейчас для многих людей в Польше — это крушение символов. На самом деле, если исходить из хронологии событий, то это не крушение символов, а, скорее, наоборот.