Там думают, если бы не ополчение, всех уже давно бы вырезали, — журналист

Сергей Стуканов: Вы часто пересекаете линию разграничения. Приходится сталкиваться с противоположными мнениями: одни говорят, что жизнь налаживается, другие убеждают, что Донецк мертв. Какие у вас впечатления после поездок?

Олександр Михайленко: Поскольку я сам дончанин и жил в Донецке в общей сложности около 30 лет, могу сказать, что сейчас контраст, конечно, разительный. Нельзя сказать, что там замерла жизнь, она есть и ее видно, а по сравнению с  2014-2015 годами сейчас там вообще наблюдается прогресс.  

Супермаркеты наполнены товарами, в основном российскими или белорусскими, в аптеках же отсутствуют элементарные медикаменты, а если они есть, то стоят втридорога и качество их сомнительно.

Сергей Стуканов: Правда ли, что некоторые общественные заведения начали возобновлять свою работу?

Олександр Михайленко: Да, например в центре города на площади Ленина недавно открылось кафе, которое по своей атмосфере напоминает уютные кафе Киева или Львова. Также открывается много комиссионных магазинов в которых продают в основном одежду, обувь и детские вещи.

Сергей Стуканов: Как обстоит ситуации с работами и зарплатами?

Олександр Михайленко: Я не исследовал этот вопрос специально поэтому могу ссылаться только на то, что мне говорили местные жители. Например, участковый терапевт в поликлинике получает зарплату в 3-4 тыс. рублей. Ставка школьных учителей достигает 7-9 тыс. рублей. В гривнах там уже давно никто не рассчитывается.

Наталья Соколенко: На какие зарплаты вербуются боевики?

Олександр Михайленко: На улицах висит множество объявлений с призывом записываться в народное ополчение Донбасса за денежное вознаграждение, но какое именно – не говорят.

Сергей Стуканов: Как там относятся люди к этим ополченцам?

Олександр Михайленко: Мне сложно обобщать. Я могу говорить только в рамках конкретной ситуации. Например, продавщица цветов обслуживает клиентов и при этом очень нелестно отзывается об ополченцах, а покупатели говорят, что ополченцы защищают людей и их бизнес.

Там люди признают катастрофичность ситуации, но при этом они думают, что если бы не ополчение, то их бы всех уже давно чуть ли не вырезали.

Такое сильное действие пропаганды поражает, особенно, исходя из того, что люди ежедневно пересекают линию расграничения и видят все своими глазами.

Сергей Стуканов: Насколько серьезно пропаганда работает в школах?

Олександр Михайленко: Мне приходилось сталкиваться с людьми, которые уверенны в том, что ДНР воюет с Украиной. Роль России в этой ситуации им не объясняется.

Детей, например, убеждают в том, что «ДНР» – независимая республика, против которой Украина развязала войну, и теперь им приходится вести справедливые оборонительные операции.

Наталья Соколенко: Директор департамента главного управления разведки Министерства обороны Украины Вадим Скибицкий рассказал о зарплатах в интервью сайту «Остров» следующее:

«Призывникам» предлагается зарплата 10-15 тысяч российских рублей. Для сравнения — работник литейно-механического предприятия на оккупированной территории Луганской области получает 3 тыс. рублей. Соответственно, местное население, которое нуждается в деньгах, идет служить. Но, как правило, они очень быстро разочаровываются. Есть информация, что из тех 15 тысяч рублей, которые он получает на руки, 10 тысяч он отдает командирам и начальникам, а себе оставляет только пять. Российские военные и наемники получают в месяц намного больше — от 500 долларов и выше».

Олександр Михайленко: Да, приведу пример: человек дослужился до сержанта, а когда активные боевые действия закончились, его отправили разгружать вагоны, он уволился и поехал в Дебальцево, где ему заплатили только 2 тыс. рублей. Такие ситуации происходят со множеством людей, поэтому, судя по всему, тех, кто пошел в ополчение действительно постигли серьезные разочарования.

Сергей Стуканов: В контексте Донбасса многие проводят аналогии со Сталинскими временами. Приходилось ли вам сталкиваться с людьми, которые реально пострадали от репрессий по типу тех, которые проводились в 30-е годы?

Олександр Михайленко: Точного соответствия, конечно, быть не может, но я думаю, что тут дело скорее в атмосфере, когда человек не согласен с тем, что вокруг него происходит, но вынужден оставаться в этих условиях.