Жить в «психбольнице» весело, но тяжело, — журналист о травле инакомыслящих в России

Аркадий Бабченко как никто другой знает, что такое травля оппозиционных журналистов на личном опыте. Он с нами на скайп связи.

Михаил Кукин: Во всех постсоветских странах журналистика очень непростая, но такого количества преследований, заказных убийств и прочего давления на журналистов, как в России, нет нигде.

Аркадий Бабченко: Я думаю, что Беларусь может посоперничать с нами в этом вопросе.

На самом деле, нужно понимать, что в России сейчас журналистики как таковой не существует, есть лишь единицы, которые могут писать правду. Они также начали выступать в роли активистов и правозащитников, потому что просто поставлять информацию уже бессмысленно — и так уже всем все понятно. Единственное, что можно сделать, — это попытаться кого-то спасти, не дать посадить. В Москве с этим легче, но совсем плохо в регионах.

Например, недавно начали травить журналистку Ирину Славникову в Нижнем Новгороде, порезали ей колеса, угрожали, расклеили листовки с призывами воздействовать на нее.

А сегодня в Орле началось давление на женщину-активистку.

Сейчас главное раскручивать шумиху, потому что она все-таки помогает, это действенный вариант.

 В России сейчас журналистики как таковой не существует

Михаил Кукин: Я не совсем соглашусь, потому что Анна Политковская тоже раскручивала шумиху, и ее фигура была очень известна. Это не помешало с ней расправится.

Аркадий Бабченко: Безусловно, есть какая-то черта, перейдя которую тебя могут устранить физически.

Михаил Кукин: Ваша история личной травли связана с историей гибели ТУ-154. Вы написали об этом пост в Фейсбуке, но он был достаточно сдержанным, вы там просто объясняли, почему украинские граждане в основной свое массе не сопереживают это трагедии.

Аркадий Бабченко: Верно, пост был достаточно сдержанный, там не было никакой пляски на костях. Но он, видимо, послужил катализатором, потому что меня давно предупреждали. Видно, что это были скоординированные действия, потому что пошла такая массовая атака, которой не было давно. Были подключены все федеральные каналы, депутаты писали запросы, пошли доносы в Генпрокуратуру, высказывались сенаторы Совета Федерации. Написали даже петицию о лишении меня гражданства, которую подписало 170 тысяч человек. Я и сам ее подписал, потому что категорически поддерживаю идею лишить меня гражданства, ведь жить в психиатрической больнице весело, но все-таки тяжело, напрягает время от времени.

Если тебя собираются посадить, это чувствуется. Начинаются непонятные звонки, какие-то сбои со связью, в подъезде и во дворе начинаешь замечать странных людей

Михаил Кукин: А вы не пытались самостоятельно поменять гражданство?

Аркадий Бабченко: А почему я должен это делать? Я здесь родился, вырос. Понятно, что власть не поменяется и что мы проиграли, но я до последнего момента не хочу уезжать, я упертый. С другой стороны, я и в тюрьму ехать не собираюсь, поэтому, если я почувствую, что мне осталось 2 часа на то, чтобы собрать элементарные вещи, чтобы уехать, я уеду.

Михаил Кукин: Если успеете.

Аркадий Бабченко: Если тебя собираются посадить, это чувствуется. Начинаются непонятные звонки, какие-то сбои со связью, в подъезде и во дворе начинаешь замечать странных людей.

Ирина Сампан: Есть ли все-таки возможность жить, писать, куда-то обращаться? Я общалась со многими правозащитниками, которые говорят, что ситуация с репрессиями все же не такая системная, как была при Советском Союзе во времена Сталина и КГБ.

Аркадий Бабченко: Я бы так не сказал, все происходит довольно системно. Что-писать в Фейсбуке есть возможность, если живешь в крупных городах и если ты публичная личность. Если ты в регионе и никому не известен, тебя закроют.

Например, вы знаете, что взяли Юрия Дмитриева, руководителя Карельского мемориала. Он сейчас сидит в СИЗО по обвинению в педофилии, потому что сфотографировал для органов опеки своего приемного ребенка.

Конечно, репрессии не такие массовые, как было при Сталине и при ГУЛАГЕ, но они стали уже системными. И сроки уже выписывают сталинские — 12,15,20 лет. Пошли даже обвинения в шпионаже, то есть риторика та же самая.

Я думаю, что это будет накручиваться, возможно, на сталинские показатели они не выйдут, но на хусейновские или асадовские так точно.

Репрессии не такие массовые, как было при Сталине и при ГУЛАГЕ, но они стали уже системными

Ирина Сампан: Есть ли куда обратится, когда прижмет?

Аркадий Бабченко: Только бомбить в колокола, писать в соцсетях и правозащитникам, чтобы они поднимали шумиху, создавали какие-то петиции на сайте Белого дома и на сайте ВВС.

Михаил Кукин: Вы заканчиваете свою колонку тем, что страна сваливается в сумасшествие. Два дня назад появилась новость, что на Виктора Шендеровича написал заявление некий политолог Данилин о том, что Шендерович где-то написал, что у России новый путь развития, а голова россиян в результате отрицательной селекции набита преимущественно ботвой. Он не говорил о русских, именно о россиянах. Но Данилин написал, что это как-то задевает его национальное достоинство. И сразу последовали заголовки о том, что Шендеровича будут судить по статье экстремизм. Откуда такие общественные настроения?

Аркадий Бабченко: Это после «крымнаш» им окончательно снесло голову. Данилин довольно известен, он раньше блистал в ЖЖ под ником «Литеха», он заядлый путинист и уже лет 10 мечтал завоевать и Крым, и ГДР.

Но история с Шендеровичем — это все-таки курьез, потому что он написал донос не по той статье и совсем не так. Когда руки растут из одного места, начинается шоу.