«Я буду благодарен всем российским журналистам, которые скажут тем, кто сделал из украинских журналистов заложников, что мои коллеги – журналисты. И их не нужно панически боятся – до такой степени, чтобы ненавидеть, делать из них заложников и прикрываться ими», – говорит Андрей Куликов.
Мой друг Юрко – он, как бы сказать, наивный парень. Он, верно, думал, что журналисты отправляются в места боевых действий, чтобы передать слушателям, читателям и зрителям важную информацию о том, кто за что и против кого – и почему. А оказалось, журналисты отправляются в места боевых действий, чтобы стать заложниками. Во всяком случае, с Юрком произошло именно так.
Юрко – он, как бы сказать, не очень осторожный парень. Он, верно, думал: ну что там, украинский паспорт в местах, где орудуют боевики. Без паспорта или какого другого такого документа и в поезде дальнего следования не поедешь, да и чем может быть опасен паспорт в своей же стране. А оказалось – паспорт – это как бы обвинительный документ. Вот проверили в Славянске, где Юрков паспорт зарегистрирован – и мешок на голову – и в захваченное боевиками здание под конвоем. А все потому, что в паспорте – львовская регистрация.
У Юрка, у него, как бы сказать, своеобразное чувство юмора. Вот он мне пишет на телефон на Пасху: » Христос Воскрес! Я в Донецке. Уже были съемки и приключения. Завтра в Славянск. Там скучать не придется» – и еще смайлик добавляет, улыбается Юрко. А приключения в Донецке – это избиение у захваченной боевиками облгосадминистрации и попытка отобрать видеокамеру.
Юрко – он, как бы сказать, парень бережливый, хозяйственный. Видеокамеру не отдал – чтобы купить ее, пришлось денег занять, а заработать-то с камерой легче, чем без нее. Да и вообще – куда внештатному телевизионщику без камеры? Правда, поскольку видеокамеру не отдал, то и синяков и ссадин больше досталось, но это же дело такое, не впервой. На Майдане похуже было.
Кстати, Юрко – парень трезвомыслящий, не безоговорочный энтузиаст Майдана, как по мне – настоящий журналист, видит и изнанку того, что называют революцией, и говорит об этой изнанке. Вот, например, о тех, кто никак не хочет распрощаться с искушением определять по собственному ощущению – кто прав, а кто виноват; о тех, кто ищет в народном движении собственных политических выгод; о тех, кто вооружен – и использует оружие не для защиты, а для угрозы.
Вот еще например, Юрко едет в Крым в дни тамошнего референдума – не для того, чтобы осудить или окарикатурить голосующих за присоединение к России, а чтобы понять и показать – почему они это делают.
Юрко не равнодушен к тем, кто думает о нем. Поэтому держит меня в курсе с ним происходящего – когда есть такая возможность. В Славянск поехал не на следующий день после нападения в Донецке, а когда уже меньше болели ушибленные места. 25 апреля пишет мне на телефон: «Приветствую! Я по дороге в Славянск. Много блок-постов. До связи». Это в 16:03.
Юрко не мнит себя героем, а потому не стесняется попросить о помощи. В 19:33 того же 25 апреля Юрко звонит мне: «Андрей, дайте номер телефона» – и называет имя общего знакомого, украинца, работающего на российское телевидение. Я обещаю поискать и спрашиваю – а зачем? «Да меня тут арестовывают», – говорит Юрко, а я еще слышу в трубке «Вы провокатор! Вы провокатор!»
«Юра, скажи им, что ты журналист!» кричу я в трубку – и слышу, как Юрко говорит «Я журналист», а потом связь прерывается, и на мой звонок ответ – «Абонент не может принять Ваш звонок. Отправьте смс или позвоните позже». Позже нет уже и такого ответа. Мешок на голову – и под конвоем в заложники.
Почему я все это рассказываю вам? Потому что Юрко – мой друг. Потому что Юрко – журналист, мой коллега. И, кстати, коллега российских журналистов. Мне сказали, что тот наш общий знакомый, работающий на российское телевидение, говорил с теми, кто захватил Юрка, сказал им, что Юрко никакой не провокатор, а журналист, исполнявший профессиональные обязанности. Я благодарен этому человеку.
Я буду благодарен всем российским журналистам, которые скажут тем, кто сделал из украинских журналистов заложников, что мои коллеги – журналисты. И их не нужно панически боятся – до такой степени, чтобы ненавидеть, делать из них заложников и прикрываться ими. Я буду благодарен каждому человеку в России, который обратится к российским журналистам с призывом подумать о судьбе их украинских коллег, сделанных заложниками из-за того, что они работают журналистами.
А уж что в ответ на этот призыв сделают российские журналисты – то и покажет, насколько российские журналисты отличаются от журналистов других стран.
Мой друг Юрко не заслуженный журналист и не обладатель высоких журналистских наград. Юрко – он, как бы сказать, парень, который хочет сам узнать правду – и рассказать о ней тем, кто готов знать правду. Дайте ему такую возможность. Дайте себе возможность узнать правду от моего друга Юрка.