Як воно – бути «екстремістом» за любов до своєї батьківщини? Севастополець Ігор Мовенко, який переслідувався в Криму за свої проукраїнські настрої, був гостем нашої студії та поділився своїм досвідом того, як бути українцем на окупованому півострові
Переслідування севастопольського активіста Ігора Мовенка почалось в грудні 2016 року. Російськи силовики інкримінували йому правопорушення за статтею 280 КК РФ (публічні заклики до здійснення екстремістської діяльності) за декілька коментарів в соціальній мережі Вконтакте.
16 грудня 2016 року Ігоря Мовенка затримали співробітники ФСБ, у нього вдома і на роботі провели обшук, поки він перебував у наручниках і не мав можливості зв’язатися з родичами і адвокатами.
За версією звинувачення, коментар Ігоря носить ворожий характер щодо Росії і стосовно учасників так званої «російської весни».
4 травня 2018го року в окупованому Криму Ігоря Мовенка засудили на 2 роки колонії загального режиму за кілька коментарів в соціальній мережі «ВКонтакте».
26 червня підконтрольний РФ «Севастопольский міський суд» змінив вирок активісту. Йому присудили 1 рік позбавлення волі умовно з випробувальним терміном в 1 рік.
Началось все гораздо раньше, чем в 2016-м году, преследования начались уже в 2014-м году, когда только появились «зеленые человечки», наехавшие казаки. В тот момент я понял, что я – украинец, как и многие жители Крыма, которые в момент Майдана и оккупации полуострова ощутили себя настоящими украинцами и попытались бороться. Что касается меня, то я просто решил показывать, что я украинец, чтобы это было всем видно, потому что российская пропаганда рисовала такой образ Крыма, мол, там живут одни русские, а украинцев в Крыму нет. Поэтому я поставил себе задачу показать, что украинцы в Крыму и непосредственно в Севастополе есть, в частности, я ходил с украинской символикой. Поэтому и в 2014-м году со мной случались разного рода ситуации, просто они не обрели тогда огласки. Например, я мог идти по улице, меня останавливали, и казаки приставали, но к счастью, все заканчивалось лишь словесной перебранкой, до драки не доходило. А в 2016-м году я на улице столкнулся с человеком, который разгонял Майдан, это бывший «беркутовец», для него украинская символика (герб Украины и символика полка «Азов», которые были наклеены на велосипеде) была, как красная тряпка для быка. Он был не один, их было несколько человек, видимо, они меня уже ждали. И он меня просто избил, даже разговора никакого не было. После чего он сам же вызвал полицию, сообщил, что задержал террориста, у которого, возможно, в рюкзаке была бомба. В итоге в пояснительной записке в милиции он написал, что задержал человека с нацистской символикой. Это стало причиной административного дела, и в итоге – административного наказания в 2000 рублей.
Позже меня начали преследовать дальше, так как я добивался того, чтобы человек, который меня избил, понес наказание. То есть я подавал заявление в полицию, в другие силовые структуры, они писали мне одним отписки, а в итоге они, видимо, решили меня отвлечь от этого занятия и сфабриковали уголовное дело, обвинив меня в призывах к экстремизму по статье 280 УК РФ. Конкретно – по комментарию в социальной сети, где я писал, что, по моему мнению, нужно будет сделать с предателями и «самообороновцами» Крыма, когда полуостров вернется в Украину. Я там красочно расписал, что одних нужно расстрелять, других повесить, третьих – четвертовать. Таким был мой черный юмор, понятно, что я не собирался всего этого делать и не призывал никого. Но, если честно, после всего, что я прошел, если бы их вешали, расстреливали и четвертовали, я бы прошел мимо.
В тот момент, когда меня избили, люди вокруг были настроены настолько враждебно, что они готовы были убить. Это была ненависть в чистом виде. После этой ситуации я понял, что «русский мир» — это нацизм ХХI века.
Когда меня задерживали, ФСБ устроила засаду. После задержания меня пытали, угрожали жизни моему ребенку, жене. Таким образом они принуждали меня признать, что это мой комментарий, что я действительно призывал к экстремизму. И это очень страшно, потому что это беда не только для меня, это беда и для жены, и для ребенка, ведь они тоже находились в ситуации стресса, может, и в большем стрессе. Страшно еще то, что у тебя нет возможности к кому-то обратится. Мало того, что они лишили нас возможности связаться с адвокатом в тот момент, так еще и эти все угрозы, пытки, и неизвестно, во что это могло вылиться. Я признался в итоге, что действительно, это я написал этот комментарий, но в том, что я кого-то к чему-то призывал — нет. Первый приговор был — два года общего режима в тюрьме плюс дополнительное наказание – на полгода запрет пользования интернетом. Апелляционный же суд изменил наказание на условный срок в два года, с одним годом испытательного режима.
4 мая 2019-го года закончился мой срок и через два месяца я выехал. Были определенные проблемы с тем, что я все еще находился в списке Росфинмониторинга, хотя 4 мая меня должны были автоматически из него исключить. Это список «террористов» и «экстремистов» или подозреваемых в экстремизме и терроризме, и в него можно попасть и не будучи осужденным. Человек, попадая в этот список, становится ограниченным в банковской системе, в пользовании нотариальными услугами и так далее. Проблемы были у моей жены, так как она носит мою фамилию. Она пошла открывать кредитную карточку, карточку ей дали, кредит – нет.
В этот список может попасть каждый. Сейчас в Крыму манипулируют всем, чем угодно, это же инструмент, чтобы ты стал «экстремистом» и «террористом». Если ты поддерживаешь Украину, они найдут способ, чтобы ты попал в этот список, чтобы на тебя оказалось какое-то сфабрикованное дело – все это будет. Они могут посадить любого человека в Крыму. Ведь открыть ВКонтакте и почитать, что там люди пишут – там экстремизм через каждый комментарий. Посмотреть, есть ли вы в этом списке, можно, набрав в интернете Росфинмониторинг и введя свою фамилию.
Нет, они не изменились. Они все так же любят «русский мир», просто произошла определенная корректировка: они уже критикуют крымскую власть, правда Путин – хороший, это бояре – плохие. Плюс люди боятся разговаривать на темы политики или социальной обстановки. Поэтому трудно понять, кто как на самом деле относится к тому, что там происходит. Очень мало яро выраженных проукраински настроенных людей. Когда со мной все это случилось, на меня вышло буквально пять-десять человек, которые меня поддерживали, и все.
Что касается быта, то заплаты приблизительно, как заплаты в Киеве – 25-30 тысяч. Уровень цен же гораздо выше, чем здесь, а качество продуктов питания ниже, чем качество украинских продуктов.
Сложно начинать жизнь заново. В Севастополе мы уже крепко укоренились, у меня там было две работы, мне уже не нужно было никому что-то доказывать, у жены точно так же. Были какие-то друзья, знакомые. Здесь – все сначала, и это очень тяжело. Мы без своего жилья, а значит нужно снимать квартиру, найти работу и так далее. Тем более, что мы переезжали вынуждено, не готовились, просто сорвались и все, потому что было страшно от того, что не знаешь, что будет происходить дальше. Но в то же время ты чувствуешь, что ты находишься на свободной земле, понимаешь, что никто не будет тебя преследовать за твои слова или за украинскую символику.
Я считаю, что Крым нужно сделать режимной зоной и запретить туда въезд украинцам, у которых там нет жилья, прописки или захоронений. Потому что люди, которые ездят в Крым, возвращаются и несут тот «русский мир» сюда. Они рассказывают всем, что там все хорошо и все нормально. Это люди, любители «русского мира», люди, которые лояльно относятся к россиянам – таких на материковой Украине очень много. Когда такой украинец едет в Крым покупаться, он общается с людьми, которые рассказывают ему фразами из новостей, что у нас все хорошо, у нас солнце, море, пляжи, мы тебя не трогаем, хоть ты и с Украины приехал. Он возвращается в Украину и всем рассказывает, что там нормально и никто меня не тронул. Но пусть бы он там пообщался на украинском языке или походил с украинской символикой, я бы на него посмотрел.
Повну версію розмови можна прослухати у доданому звуковому файлі.