Взрыв на Арсенале в Сватово: 3 года собственники разрушенных домов не могут подать в суд

Почему жители Сватово, чьи дома разрушились во время взрывов на арсенале в 2015 году, до сих пор не получили компенсацию? Говорим с адвокатом Юлией Науменко и сватовчанином Олегом Рыбалко.

Юлия Науменко: Я занимаюсь этим проектом — помощью пострадавшим, тем, у кого было разрушено жилье, и была угроза жизни. Во время взрывов боеприпасов на складе погибла одна мирная гражданка, жительница Сватово — это дело мы тоже сопроводжаем. Что касается разрушений, то около 5 таких дел, где были самые существенные разрушения: дом был или очень сильно, или полностью поврежден. Это частная собственность. Есть еще 2 дела по комунальной собственности. Но там ситуация немного лучше так, как эти 2 квартиры были восстановлены.

Валентина Троян: Насколько я знаю, владельцы этих разрушенных 5 домов получили какие-то деньги, но назвать это компенсацией сложно. Что они получили и какой должна быть компенсация?

Юлия Науменко: Люди получили компенсацию по 20 тысяч гривен. Олег Рыбалко, когда мы с ним общались, сказал, что кто-то вообще 3-4 тысячи гривен получил. Возможно, где ситуация была чуть лучше, где достаточно было только восстановить окна. Это мы ведем 5 дел, на самом деле домов было разрушено намного больше.

Валентина Троян: С нами на связи Олег Рыбалко — сватовчанин, у которого разрушенный дом, и который уже неделю проводит акцию протеста под Луганской областной военно-гражданской администрацией. Насколько я знаю, к вам выходили люди в первые дни протеста. Что они предложили и выходили ли после?

Олег Рыбалко: Последний раз я общался с чиновниками, наверное, в четверг 6 сентября. Больше никто ко мне не выходил, ничего не предлагали. В первые дни предлагали круглый стол, как всегда, написать какие-то заявление на чиновников повыше, помочь составить исковое заявление в суд. Я так понимаю, цель была быстро убрать меня с улицы, запудрив мне голову очередными сказками и имитацией своей деятельности.

Валентина Троян: Сколько вы еще готовы стоять?

Олег Рыбалко: Я стою не потому, что мне так хочется и нечего делать, просто я не вижу больше механизмов. Я писал, обращался, спрашивал, записывался на приемы, но ничего в течении трех лет… Я буду стоять, покуда чиновники не соизволят что-то сделать, чтобы решить мою проблему. Это действительно для меня проблема, я действительно имею право требовать компенсацию за свой разрушенный дом.

Валентина Троян: Насколько разрушенный ваш дом?

Олег Рыбалко: По соседству с нашим домом разорвался снаряд реактивной залповой установки огня Смерчь. Соседний дом выгорел полностью. Наш дом разрушен: разрушена крыша, прогнулись балки, вырваны окна… Я не знаю, в каком состоянии стены, была сорвана система отопления, в кухне и спальне потолок обрушился.

Валентина Троян: Вы знаете эту историю, знаете о разрушениях. Эта сумма в 400 тысяч гривен — это и есть компенсация, которую должны были выплатить?

Юлия Науменко: По сути, да. Это стоимость строительных работ, которые необходимы для того, чтобы восстановить дом. Должны были быть составлены акты, после этого должна была быть проведена оценка ущерба администрациями и потом или проведены работы, или выделены строительные материалы, или выплачена компенсация, чтобы человек сам мог нанять подрядные организации. Не было проведено ничего абсолютно. Ни военная прокуратура, которая два года вела это дело, ни СБУ, которой его передали, не провели оценку ущерба.

Валентина Троян: На Донбассе помогает много негосударственных фондов, уместно ли сватовчанам к ним обратиться?

Юлия Науменко: Я думаю, уместно. Вопрос только в том, подойдут ли они под критерии.

Валентина Троян: А какая-то альтернатива есть?

Юлия Науменко: Есть. Я знаю, что работает Красный крест и Человек в беде.