Российский журналист Аркадий Бабченко собрал вопросы Надежде Савченко от пользователей соцсетей и передал их ей в СИЗО через адвокатов. Украинская летчица ответила на многие из них, но самыми частыми вопросами стали о том, собирается ли она по возвращению идти в политику, что думает о реформах в Украине, о чем размышляет в тюрьме и простит ли она россиян после незаконного процесса над ней в России.
«Вопросов действительно очень много, а времени мало. Поэтому попробую на них ответить в блиц-режиме. Надеюсь, почерк разберете, и все верно перепечатаете. Отвечала на двух языках, украинском и российском, когда как душа лежала. Вопросы резкие, и ответы резкие. Такое настроение было. Уж не серчайте, читатели =)
С благодарностью i с Україною в серцi.
Надiя Савченко», — написала Надежда.
(Георгий Джахия, Тбилиси): — Надя, когда Вы вернетесь домой, что Вы сделаете первым делом, а что — потом?
— Убегу в лес, подальше от людей, потом вернусь и начну работать.
(Ольга Головченко, Таганрог): — Прежде всего передайте, что многие в РФ Надежду поддерживают и восхищаются ее мужеством и стойкостью. А вопрос… спросите, как она относится к новой украинской власти? К ситуации с реформами в Украине. Не разочарована ли промежуточными результатами майдана?
— Нет, не разочарована! На то они и промежуточные.
(Марина Лексина, Москва): — Надя, вы вы сможете простить нас?
— Марина, Вас мне не за что прощать
(Юрий Мекензин, Харьков): — Как Надежда сейчас относится к закону «Савченко», по которому раньше срока стали выпускать коррупционеров и бандитов?
— Я поспешила. Нельзя начинать ничего, что потом не сможешь контролировать. А из тюрьмы это сделать нелегко. Вырвусь, разберусь.
(Анна Назарко, Киев): — Надежда, Ваше поведение и стойкость вызывают глубокое уважение. Что даёт Вам силы? Молимся за Вас всією родиною. Обіймаю
— Я й сама не знаю. Дух протириччя iз середины, можливо.
(Вопрос из Израиля): — Если бы у Надежды был шанс прожить тот день еще раз, она что-нибудь изменила бы?
— Да! Взяла бы гранат побольше!
(Евгений Поляков): — Есть ли у вас после всего этого фарса ненависть к российскому государству?
— К государству — да! Даже «ДДТ» поет — «я люблю свою страну и ненавижу государство».
(Олександр Дуб, Киев): — По вашему мнению, что является большей опасностью для Украины и ее граждан, внешняя агрессия России или саботаж украинских чиновников в борьбе с коррупцией?
— Не в лоб, так по лбу. I одне, i друге хреново!
(Андрей Зуенок, Беларусь): — Надежда, с какими мыслями Вы начинали каждый новый день,проснувшись? И еще наоборот, с мыслями о ком(о чём) Вы засыпали? Вообщем, что Вас «толкало» изнутри, давая силы? Спасибо
— Душа как выжженная земля… Лучше всего ни о чем не думать.
(Александр, Днепропетровск): — Что должен, по мнению Надежды, сделать каждый гражданин Украины?
— Змогти зробити те, що змогла я.
(Наталья Борислович, Одесса): — Все ли возможное страна и ее лидеры сделали для освобождения Надежды?
— А я звідки знаю? У них i запитуйте.
(Андрей Мелехов, Киев): — Надежда, что после возвращения — политика или продолжение военной карьеры?
— Щось трете. Ще не придумала, що саме.
(Ирина Логвиненко, Рязань): — Встретились ли в это тяжелейшее для Надежды время люди, о которых она вспомнит потом с теплотой?
— Я не стану вспоминать о людях плохо. Этого уже достаточно.
(Зоя Агапова, Москва): — Надя , были у Вас за решёткой минуты отчаяния?
— Нет! Просто все осточертело!
(Андрей Ткачев, Донецк): — Как к вам относится персонал СИЗО? Есть ли отличие в отношении офицеров и низового персонала?
— Они ко мне относятся так, как им приказали ко мне относиться. Их личные чувства мне не известны.
(Ирина Андрейцив, Львов): — Изменилось ли мировоззрение за это время, поменялись ли какие-то жизненные аксиомы?
— Нi. Я була самодостатньою до вязницi, залишаюся i надалi.
(Ростислав Жуков, Россия): — Что вы будете говорить о России и русских своим детям?
— Я детей рожать не буду, что не говорить всего того, что я думаю о России и русских!
(Дмитрий Гринюк, Киев): — Надя сейчас депутат Верховной Рады и ПАСЕ. Как она видит свою работу в этой роли после возвращения домой?
— Я, наконец-то, вижу работу. Пока я не работала
(Ольга Стрелоква, Днепр): — Вы, Надежда, для большинства украинцев стали национальной героиней. Как на уровне эмоций вы на это реагируете: ответственность огромная — нет боязни разочаровать?
— Я в герои не просилась! I нічого не боюся! Була собою i собою буду.
(Светлана Бабийчук-Глушенок, Киев): — Когда Надя вернется, она будет шокирована несоответсвием того, за что она боролась, и тем, что увидит. Ведь по сути ничего в украинском политикуме не поменялось. Готова ли она возглавить новую политсилу?
— Я не слiпа i не дурна. I так все бачу. Якщо це треба буде українцям — то готова.
(Олексий Петренко, Киев): — Получаете ли Вы поддержку от украинских чиновников? От Юлии Тимошенко?
— Можна сказати так. По мipi iх сiл…
(Илья Сковородкин, Санкт-Петербург): — Надежда, Вы видите будущее Украины в Евроинтеграции, или в самостоятельном (независимом) развитии? Если у Украины свой путь, то каков он, по Вашему мнению?
— Я над этим думаю… Еще не придумала…
(Костянтын Низовец, Ирландия): — Какие настроения ( в том числе и политические) у контингента сизо и вообще у заключенного сообщества России? Что люди думают о ситуации с ее сфальсифицированым делом? О ситуации с политикой Путина?
— У арестантов другие заботы. Они об этом вообще не думают.
(Галина): — Вы женщина на войне. Ваше отношение к мужчинам, уклоняющимся от неё.
— Негативное.
(Артем Гордыня, Киев): — Предлагали ли вам российские следственные органы варианты сотрудничества взамен на поблажки или вообще свободу?
— Да.
(Дмитрий Попов, Киев): — Надежда, согласились бы Вы войти в предвыборный список Тимошенко, если бы знали, что в то время, как Вы воевали на фронте, ее дочка праздновала новую свадьбу в роскоши на Олимпийском в Киеве?
— Меньше всего меня интересует личная жизнь Тимошенко. Есть вопросы и поважнее.
(Елена Клушина): — Надюша, хотелось бы знать,что наполняет Вашу жизнь сейчас? Меняетесь ли Вы? О чем Вы думаете и что читаете? Хочу понять,как можно пережить незаконное заключение?
— Вакуум! Не нужно понимать, можно ли это пережить, пока не случится. А случится — сами поймете.
(Юрий Михайлов, Калифорния): — Ваше отношение к т.н. «особливому статусу» Донбасса?
— Багато хочуть — мало получать!
(Роман Скибневский, Москва): — Надя, поскольку отбор вопросов для Вас предложен в фейсбуке, Ваши ответы тоже сможет прочитать множество людей, искренне поддерживающих Вас. Поэтому вопрос такой, не хотите ли Вы воспользоваться шансом сказать что-либо сами всем тем, кому не безразлична Ваша судьба?
— От души благодарю!
(Без подписи) Уважаемая Надежда, что стало самым тяжелым для Вас за время пребывания в заключении?
— Убитых два года жизни…
(Без подписи) Мне интересно знать, как Надюша СЕГОДНЯ видит Россию. Ведь пока она росла — это была просто соседняя страна, не вызывающая особых эмоций, потом — война и ненависть, понятное дело. Сегодня — Россия тюремщик и в то же время среда, в которую Надя погружена вот уже два года.
— Я Россию раньше никогда не видела и сейчас через решетку не вижу, и видеть не хочу!
Как нам, россиянам, поддержать Надежду? Что бы она хотела от тех кто живет здесь, но на ее стороне? Кто не поддерживает эту власть?
— Перестаньте бояться! Этим вы поможете не только мне, сколько себе.
Два вопроса были настолько частыми, что их можно объединить как коллективные. Вот они:
Сможете ли Вы простить когда-нибудь нас (от россиян)?
— Я на вас зла не держу.
Собираетесь ли Вы баллотироваться в Президенты (от украинцев)?
— Українцi, а вам я президентом потрiбна? Якщо скажете, що треба, то буду! Менi байдуже, як виконувати свій обовязок перед українцями, чи то на полi бою, чи президентом.
Надiя Савченко.
01.03.2016
Фото: Евгений Фельдман