facebook
--:--
--:--
Включить звук
Прямой эфир
Аудионовости

Мама в оккупации сажает картофель и ждет ВСУ, — говорит себе, что они продолжают жить — Елена Кулыгина

Разговор с Еленой Кулыгиной, руководителем магистерской программы УКУ. Елена живет во Львове, но ее мама и бабушка оказались на временно оккупированной территории Херсона.

Мама в оккупации сажает картофель и ждет ВСУ, — говорит себе, что они продолжают жить — Елена Кулыгина
Слушать на платформах подкастов
Как нас слушать
1x
Прослухати
--:--
--:--

«Вся моя семья сейчас в оккупации и это очень сложно наблюдать»

Татьяна Трощинская: Я в этом подкасте пытаюсь отматывать до 24 февраля, но сейчас я просила бы, чтобы мы начали с нынешней точки тревоги — с вашей временно оккупированной Херсонщины.

Елена Кулыгина: Для меня Херсонщина является постоянной тревогой, я родилась в Новой Каховке, там прожила первые 25 лет своей жизни, там живет моя семья: моя мама, брат с семьей, бабушка. И когда мы смотрим на события в Украине, есть более горячие точки, но я всегда своим вниманием прикована к тому, что происходит в Херсоне, в Новой Каховке, также во всей области, которая частично оккупирована. Весь левый берег Днепра в Херсонской области оккупирован и туда нет доступа.

  • Поэтому вся моя семья сейчас в оккупации, и это очень сложно наблюдать. Мне кажется, я больше слежу за информацией, чем моя мама, и, конечно, больше, чем бабушка, которая не читает интернет. И я думаю, что люди, наблюдающие за событиями на Херсонщине, тревожатся гораздо больше, чем те, кто там, хотя они видят своими глазами и взрывы, и слышат обстрелы, «Грады», и постоянно это вокруг них.

Если говорить о левобережной части Херсона, то он просто переполнен и техникой, и военными рф, и это постоянно растет.

  • Собственно, Новая Каховка в 70 км от Крыма, и это прямая трасса через Каланчак с полуострова. Поэтому этот город для них очень важен, это Каховская ГЭС, это Северокрымский канал, и соответственно, для оккупационной страны это стратегически важное место. Мы отдаем себе отчет, что они будут до последнего биться за эту часть.

Это будет долгая и изнурительная борьба. И у нас надежда только на ВСУ, украинскую и международную дипломатию и Господа Бога, потому что пока что ничто другое не может помочь.

Татьяна Трощинская: Вы уговаривали родных переехать, эвакуироваться? Искали какие-нибудь слова, аргументы?

Елена Кулыгина: Это моя самая большая боль, я пробую вести эти разговоры с мамой. С бабушкой, которой 85 лет, я на эти темы не говорю, потому что ее здоровье не позволяет вести такие разговоры. Решения за них двоих принимала бы моя мама.

С мамой эти разговоры пока также бесполезны, поскольку они живут в городе, а не в деревне, потому что в селах вокруг ситуация значительно хуже. Они видят технику военных, но в самом городе сейчас нет непосредственных военных действий.

  • Город оккупирован, поэтому в нем не происходят такие массовые мародерства, как в селах, нет сейчас взрывов, потому что они окопались и готовятся к тому моменту, когда украинская армия начнет форсировать Днепр. Пока что это затишье.

Поэтому у них есть иллюзия мирной жизни. Соответственно, разговоры очень трудные. У них есть свой огород, они посадили картошку. Они смотрят, как расцветают деревья, и они создают иллюзию, что они продолжают жить так, как они жили когда-то.

Проблема у них самая большая с лекарствами, это то, что они делят на минимальные дозы, потому что лекарства невозможно купить.

«Когда захватили Крым, я мысленно начала собирать «тревожный чемодан» для моей семьи»

Татьяна Трощинская: Война 8-й год, и для части наших друзей, коллег, для части слушающих нас семья оказалась в оккупации в 2014 году. Вроде бы и неожиданно. Но почему-то я думаю, что это очень быстро произошло сейчас, имею в виду юг Украины. Представляли ли мы себя или своих родных в оккупации? Я часто об этом думаю.

Елена Кулыгина: Я во Львове уже 14 лет, но когда оккупировали Крым, я мысленно начала собирать этот «тревожный чемодан» для моей семьи. В марте 2014 года я понимала, что это будет. Потому для меня это не было неожиданностью. Но это произошло настолько быстро, что уже 24 февраля не было возможности выезда.

Олена Кулигіна/Фото: Юрій Мельник

Мой план или план моего брата, который немного моложе меня, — это не планы наших родителей. 24 февраля в 6 часов утра в Новой Каховке была разбита военная часть, туда попал снаряд. И тотчас колонна российской военной техники вошла на Каховскую ГЭС. И в 12 часов дня российская техника уже стояла на мосту. В 15 часов запретили проезд.

Успели уехать те люди, которые сориентировались буквально в первые часы. Позже это было невозможно, особенно учитывая, что в первые дни были жертвы.

В городе в первый день не было полиции, не было украинских военных, они вышли на правый берег, и в районе Шиловой балки уже шли тяжелые бои между украинской и оккупационной армией. «Грады» буквально в полутора-двух километрах от дома моей мамы били через Днепр. И это был ад, люди фактически были парализованы.

Местное население они в этот период практически не трогали. Ситуация начала ухудшаться гораздо позже, и сейчас она очень тяжелая. Людей в городе похищают, особенно мужчин, активистов, сельских голов, журналистов — Олег Батурин, он уже на свободе, к счастью, и даже уехал на свободную часть Украины. Мой бывший главный редактор газеты Александр Петрович Гунько был схвачен на несколько дней и находился в Херсоне в оккупационных подвалах. А другой журналист, Сергей Цигипа, был похищен одним из первых и до сих пор нам неизвестна его судьба.
Моя бабушка родилась на Урале. У нее русская кровь, ее дедушка был уральским казаком. Часть ее родственников — на Урале. Моя семья не общается с ними практически после 2014 года. И в одном из разговоров с моей бабушкой я ей говорю:

«Бабуль, ты понимаешь, что твой какой-то троюродный племянник может сейчас стоять в нашем городе с оружием против тебя, против моей мамы?»

Она говорит:

«Да, я это понимаю».

И моя бабушка точно знает, кто есть наши, украинские военные, кто есть, как она их называет «немецкие фашисты». Моя бабушка 1937 года рождения, ребенок Второй мировой войны, и она очень четко знает, кто есть «фашист», кто оккупант, а кто есть наши.

И для многих людей это открылось даже не в 2014 году, а сейчас.

«Россия скорее отпустит Херсон, чем Новую Каховку»

Татьяна Трощинская: Я в конце спрошу вас о человеческом взгляде на те вещи, которые дипломаты обсуждают как уступки ради перемирия или мира. Я всегда думаю о том, что всегда в эти дипломатические торги попадают очень конкретные города, очень конкретные села и очень конкретные люди. Есть ли у вас силы говорить об этом?

Елена Кулыгина: Я с самого начала об этом думаю, но меньше говорю, потому что очень сложно об этом говорить. И я внимательно стараюсь следить и за настроениями наших международных партнеров.

  • Это мой очень большой страх, что эту карту они готовы предложить для этих торгов. Россия скорее отпустит Херсон, потому что город на правом берегу Днепра, и знаменитая Чернобаевка — это место, куда достают наши, и удержать Херсон им будет труднее.

Но Новая Каховка и весь левый берег Днепра, весь юг Херсонщины стратегически важны для оккупантов, чтобы сохранить свою программу минимум. И это путь через Мелитополь в Мариуполь и туда дальше в Россию. Поэтому это то, что они будут держать как можно дольше.

И потому я понимаю, что здесь ключевую роль будет играть даже не сила ВСУ, а поддержка наших европейских партнеров: не разрешат ли они это отдать.

Полностью программу слушайте в аудиофайле

При перепечатке материалов с сайта hromadske.radio обязательно размещать ссылку на материал и указывать полное название СМИ — «Громадське радио». Ссылка и название должны быть размещены не ниже второго абзаца текста.

Поддерживайте «Громадське радио»  на Patreon, а также устанавливайте наше приложение:

если у вас Android

если у вас iOS

Поделиться

Может быть интересно

Россия перемещает гражданских заложников глубже на свою территорию: в Чечню, Мордовию, Удмуртию — Решетилова

Россия перемещает гражданских заложников глубже на свою территорию: в Чечню, Мордовию, Удмуртию — Решетилова

Контрабанда, эмиграция, бои за Киевщину: история Алексея Бобровникова

Контрабанда, эмиграция, бои за Киевщину: история Алексея Бобровникова

«Упало все», а не только «Киевстар»: как роспропаганда атаковала на этой неделе

«Упало все», а не только «Киевстар»: как роспропаганда атаковала на этой неделе