Вряд ли найдется человек, который скажет, что нам не нужно строить дороги — Степанов о деньгах из «ковидного» фонда

Об этих и других темах в большом интервью поговорили с министром здравоохранения Максимом Степановым.

Татьяна Трощинская: Все мы видим, что ситуация с распространением COVID-19 становится все более сложной. Слово «неконтролируемая», с вашей точки зрения, уместно употреблять?

Максим Степанов: Полностью неуместно. Ситуация, я считаю, контролируемая. Мы понимаем, что происходит, мы понимаем, каким образом действовать, что надо делать. Наши медицинские учреждения оказывают медицинскую помощь, у нас есть понимание того, что мы делаем дальше и каким образом мы это делаем. Я бы не сказал, что ситуация неконтролируемая. Действительно, у нас есть определенные проблемы, но о них мы тоже откровенно говорим.

Татьяна Трощинская: Часть высших учебных заведений уже перешла на дистанционное образование. Что происходит со школами? Есть рекомендация и.о. министра образования Шкарлета перейти на дистанционное образование. Он говорит о двух неделях. Почему две недели? И ваши рекомендации?

Максим Степанов: Наша рекомендация: начать каникулы раньше, с 15 октября и до конца месяца. Нам надо уменьшить эту передачу вируса и количество заболевших. И нам надо прервать всевозможными путями цепи передачи этой болезни.

Если мы говорим, что наши дети уходят на каникулы раньше, то две недели — это тот инкубационный период коронавирусной болезни. За это время уменьшится количество перемещений: если ребенок не идет в школу, то и родители его в школу утром не везут, сразу уменьшится количество передвижений, что уменьшит количество передачи инфекции.
Татьяна Трощинская: Две недели — это такой тестовый режим? Вот прошло две недели и дальше что?

Максим Степанов: Нам сейчас надо остановить рост распространения COVID-19. Мы видели, что на прошлой неделе количество заболевших достигло 5800. Все страны вводят соответствующие ограничительные меры на две недели. Мы считаем, что если люди будут придерживаться тех правил, которые устанавливаются, мы можем остановить рост количества инфицированных. И это не только раньше введенные каникулы, мы говорим обо всех мероприятиях.

Татьяна Трощинская: Вы говорите только об ответственности граждан или о каких-то других мерах?

Максим Степанов: Мы говорим о следующем: более жесткий контроль за соблюдением тех мер, которые введены. Мы говорим о транспорте, и нам нужно, чтобы соблюдались те правила, которые нами установлены — количество людей в транспорте ограничивается количеством мест для сидения. Мы говорим о соблюдении мер на рынках, потому что там большое количество людей и мало кто соблюдает меры безопасности. Мы говорим о соответствующем соблюдении мер безопасности в тех же заведениях питания. Мы говорим о полном запрете каких-то массовых мероприятий, и это будет отражено в ближайшем решении правительства.

Татьяна Трощинская: Какой смысл в рекомендациях, если мы знаем, как они иногда выполняются на местах? Когда, например, в Тернополе на маршрутке устанавливается надпись «Спецрейс» и она продолжает ездить, несмотря на то, что город в «красной зоне». Какой тогда смысл в этих зонах?
Максим Степанов: Если мы затронули Тернополь, то мы проводили селекторное совещание с руководителями городов-областных центров. И там мы договорились, что в любом случае они не проводят массовые мероприятия, все ограничения мы вводим, консультируясь с этими руководителями. Некоторые, к сожалению, нарушили это взаимопонимание, например — Запорожье, в котором проводился фестиваль, или Харьков, который проводил концерт на фоне бешеного роста инфицированных.

Но в Тернополе мы четко установили меры, касающиеся определенного режима транспорта, и это было предложение главы города относительно «спецрейсов». Я понимаю, что полностью остановить городской транспорт трудно с точки зрения жизни города. Но мы договорились, что будут закрыты фитнес-залы и другие развлекательные и спортивные заведения. И за неделю по заболеваемости с 615 человек на 100 тысяч населения цифры упали до 484 человек. То есть если соблюдать правила, то они действительно работают.

Татьяна Трощинская: Насколько решение об ослаблении карантинных мероприятий, которые были перед началом учебного года, диктовались настроениями избирателей или политтехнологов? Или все же комиссией и эпидемиологами? Все дружно пошли на учебу. Насколько это повлияло на распространение болезни?
Максим Степанов: В наших рекомендациях точно не было никакой политики. Страна должна жить, мы не можем ее полностью остановить, пока не будет найдена вакцина — это недопустимо. И когда мы находим решения, они должны учитывать еще возможности нашей экономики. Открыв школы, мы прописали правила, по которым они должны работать. И все работает. Я вам больше скажу: если сравнить заболеваемость среди детей в процентном отношении от общего количества заболевших, то она в сентябре даже снизилась по сравнению с августом.

• Если сравнить заболеваемость среди детей в процентном отношении от общего количества заболевших, то она в сентябре даже снизилась по сравнению с августом.

Татьяна Трощинская: А учителя? А взрослые, с которыми они контактируют?

Максим Степанов: Когда вы говорите о применении на постоянной основе дистанционной формы обучения, мы должны быть уверены, что все без исключения дети имеют доступ к этой дистанционной форме обучения, что они имеют соответствующие средства для такой формы образования. Мне кажется, вряд ли.
Татьяна Трощинская: Какова ваша реакция на обращение Виталия Кличко относительно дополнительных коек для Киева не только в коммунальных учреждениях, но и в государственных больницах?

Максим Степанов: Мы разговаривали с городом, разговаривали с мэром и, мне кажется, что это нормально, когда они обращаются. Мы должны использовать другие ресурсы для того, чтобы привлечь дополнительные кровати. Мы посмотрели и нашли такие возможности, в частности в учреждениях Академии медицинских наук, и сейчас мы отрабатываем технические возможности для этого. Прежде всего, это кислород. Это медицинские учреждения, в которых работают высококвалифицированные коллективы, и мы считаем нормальным привлекать такие медицинские учреждения. Мы говорим про 500 дополнительных коек.

Но есть другая составляющая по рекомендациям, на которых мы настаиваем. Это касается выписки больных, находящихся в больницах. Мы видим, что сейчас в больницах находится много людей, которые спокойно могут быть уже выписаны, уже нет угрозы их жизни, основные показатели уже в норме, и они могут долечиваться дома.

• Сейчас в больницах находится много людей, которые спокойно могут быть уже выписаны, уже нет угрозы их жизни, основные показатели уже в норме, и они могут долечиваться дома.

Татьяна Трощинская: Это одна из причин перегруженности, по вашему мнению?

Максим Степанов: В том числе. Приведу такую ​​цифру: если у нас среднее количество дней, которые человек находится на кровати, составляет до 14 дней, то в европейских странах — до семи дней. Не надо ждать, пока у человека будет отрицательный тест ПЦР, чтобы его выписать из больницы. Он должен выписываться по медицинским показателям.

• Не надо ждать, пока у человека будет отрицательный тест ПЦР, чтобы его выписать из больницы. Он должен выписываться по медицинским показателям.

Татьяна Трощинская: Вы говорили про временные полевые госпитали в случае сильной перегрузки. Если мы говорим об Италии в апреле-мае — это одно, а ноябрь-декабрь в Украине — это совсем другое. Или я неправильно представляю эти полевые госпитали? Речь идет не о палатках?
Максим Степанов: Нет, не о палатках. Мы говорим о том, что мы как государство должны быть готовыми к разному развитию ситуации. Если будет большая перегрузка нашей медицинской системы, мы все равно должны оказывать медицинскую помощь. Поэтому мы должны рассмотреть возможность, например, размещения коек в крупных сооружениях, вроде Дворца Спорта или Выставочного центра. Мы решили подсчитать примерное количество коек, наши финансовые возможности, чтобы иметь уверенность, что мы можем в сжатые сроки такие полевые госпитали развернуть. Мы честно говорим, что у нас есть такая ситуация и мы должны полностью отработать этот процесс.

Татьяна Трощинская: Зачем вам одновременно быть министром здравоохранения и депутатом Одесского облсовета?

Максим Степанов: Я работаю министром здравоохранения. У меня за все это время не появилось дополнительной минуты, чтобы побыть со своим ребенком.

Татьяна Трощинская: И тут вы возглавляете список «Слуги народа» на выборах в облсовет?

Максим Степанов: Я отвечу. В то же время я более двух лет работал главой областной государственной администрации. Мне есть что показать, что было сделано в мое время в Одесской области. Там было много сделано с командой.

Вторая вещь. Как бы там ни было, для того, чтобы делать изменения, они должны проходить на всех без исключения уровнях власти. Это важно, и я сейчас с этим сталкиваюсь с точки зрения управляемости системой здравоохранения. Весь этот предвыборный процесс не нуждается в каком-то моем внимании заниматься этим предвыборным процессом…
Татьяна Трощинская: Это просто ваше лицо?

Максим Степанов: … вы не найдете ни одного человека, который может найти какой-то повод, что я где-то занимался предвыборной кампанией. Меня знают люди в Одесской области, они знают, что я сделал, они знают, что и команда людей, которую я веду в областной совет, это все люди, которые готовы к настоящим изменениям, и эти изменения будут сделаны.

Татьяна Трощинская: То есть это ваша узнаваемость?

Максим Степанов: Мы работаем в единой команде. Для того чтобы делать изменения, нужно, чтобы вся команда была представлена, это нормально.

Татьяна Трощинская: Я понимаю, но вы же представлены, а не команда — ваше лицо первое.

Максим Степанов: Подождите. Мое лицо является первым, но есть люди, которые еще баллотируются от соответствующей политической силы. Видите, как я осторожно высказываюсь, чтобы вы ни в коем случае не сказали, что я занимаюсь предвыборной агитацией.

Татьяна Трощинская: Если вы проходите, то тогда будете совмещать.

Максим Степанов: Во-первых, мне это не запрещает закон.

Татьяна Трощинская: Я понимаю, но вы говорите, что у вас времени нет.

Максим Степанов: Давайте пройдем, а там дальше будем понимать, что делать.
Татьяна Трощинская: Тогда к другим вопросам. Почему так массово увольняются медицинские работники? И почему среди них такая большая смертность? Это говорит нам об их недостаточной защищенности?

Максим Степанов: Медицинские работники находятся в серьезной группе риска, они такие же люди, которые имеют определенные заболевания, они часто страдают сахарным диабетом и сердечно-сосудистыми заболеваниями. Кроме того, часто это люди старшей возрастной категории.

Почему увольняются медики? Думаю, здесь надо смотреть на отношение к медицине за последние 20 лет. Когда у медицинского работника самая низкая заработная плата в стране с огромной ответственностью, которую он на себе несет. Поэтому понятно, что они иногда увольняются, выезжают за рубеж. И будут выезжать массово, если мы не изменим свое отношение. Это то, что я пытаюсь донести в течение шести месяцев — мы должны изменить свое отношение к медицинским работникам и должны увеличить им заработную плату. Мне нравится, что у президента страны есть четкое видение, что одним из результатов реформы должно быть радикальное увеличение заработной платы для медиков.

Татьяна Трощинская: Когда?

Максим Степанов: У нас уже сейчас небольшое повышение — доплата, но, я думаю, что это за последние 7-10 лет впервые была сделана такая доплата одномоментно.

В то же время в бюджетный год мы закладываем уже совсем другие цифры. Мы хотим, чтобы заработная плата врача начиналась с 22 тысяч гривен, чтобы зарплата среднего медицинского персонала была 17-18 тысяч гривен, младшего — 12 тысяч. И я все буду делать, чтобы именно эти цифры в бюджете стали реальностью.

• Мы хотим, чтобы заработная плата врача начиналась с 22 тысяч гривен, чтобы зарплата среднего медицинского персонала была 17-18 тысяч гривен, младшего — 12 тысяч.

Татьяна Трощинская: Они не окажутся случайно на строительстве дорог, как произошло с «ковидным» фондом?

Максим Степанов: Мы сейчас бьемся за эти цифры.

Татьяна Трощинская: Давайте все таки за «ковидный» фонд: как так получилось, что деньги из него оказались на дорогах? Я говорю о 35 миллиардах.

Максим Степанов: Алгоритм был очень прост: сначала 307 народных депутатов проголосовали за это решение в Верховной Раде, а потом уже были приняты соответствующие решения.

Татьяна Трощинская: Ну это же фракция монобольшинства. Можно говорить с президентом, с премьер-министром, не так ли?

Максим Степанов: Ну это не фракция монобольшинства, это и другие фракции.

Татьяна Трощинская: Монобольшинство все-таки играет роль.

Максим Степанов: Это была фракция «Слуги народа», фракция «Голоса».
Татьяна Трощинская: Идея со строительством дорог — ваша, ну вы же «Слугу народа» представляете.

Максим Степанов: Я представляю министра здравоохранения. Я думаю, вряд ли мы найдем человека, который скажет, что нам не нужно строить дороги в стране.

Татьяна Трощинская: Тогда зачем было создавать фонд? Создать фонд — назвать его «ковидным» — забрать оттуда средства — и говорить, что нужны дороги, потому что нужны рабочие места.

Максим Степанов: Идем дальше. Мы говорим о том, что нам нужны, конечно, ресурсы на борьбу с COVID-19. Не было ни одного еще решения, чтобы мы предложили какой-то механизм борьбы с коронавирусом, на который нам нужны ресурсы, и нам эти ресурсы не были предоставлены. Это касается и 15 миллиардов гривен, которые пошли на процесс лечения больных COVID-19, это касается доплат медицинским работникам, на что ушло около 6 миллиардов. Например, на прошлом заседании правительства мы направили 572 миллиона гривен на кислород, 260 миллионов гривен на тестирование, 100 миллионов — на тестирование через частную лабораторию, 60 миллионов — на закупку дополнительного оборудования для лабораторий.

• Не было ни одного еще решения, чтобы мы предложили какой-то механизм борьбы с коронавирусом, на который нам нужны ресурсы, и нам эти ресурсы не были предоставлены

Татьяна Трощинская: То есть вы не видите с этим проблем?

Максим Степанов: Я буду видеть проблему, если нам понадобятся средства на оказание медицинской помощи, а этих средств не будет. А когда есть ресурсы, которые в той или иной степени распределены, и есть плановые какие-то вещи и мы потом делаем перераспределения, то я в этом не вижу проблем.

Татьяна Трощинская: Как вы относитесь к российской вакцине?

Максим Степанов: Вакцина — это лекарственное средство. Любая вакцина должна быть сертифицирована по всем международным стандартам и процедурам. Если мы говорим о российской вакцине, то мы не видим документов, подтверждающих ее сертификацию. Поэтому и говорить о ней нет смысла.

Полную версию беседы можно прослушать в прилагаемом звуковом файле
Громадське радио выпустило приложения для iOS и Android. Они пригодятся всем, кто ценит качественный разговорный аудиоконтент и любит слушать именно тогда, когда ему удобно.

Устанавливайте приложения Громадського радио:

если у вас Android

если у вас iOS