Благодаря законам о спецконфискации НАБУ удалось арестовать 3 млн. евро

В студии пакет законов о спецконфискации комментируют эксперты Проекта ЕС «Поддержка реформ юстиции в Украине» — экс-заместитель министра юстиции Литвы Гинтарас Шведас и Довидас Виткаускас.

Лариса Денисенко: Что в целом можно сказать о законопроекте о спецконфискации? Какая есть критика?

Довидас Виткаускас: Что касается пакета специальной конфискации, который был принят в феврале этого года, то мы со стороны Евросоюза это приветствуем. Это первый шаг в том направлении, чтобы перенести баланс в борьбе с преступными доходами в сторону того, чтобы конфискация и арест были более эффективными. Главная цель этого закона — дать зубы правоохранительным органам, чтобы облегчить процедуру ареста. На сегодня благодаря его принятию арестовано уже более 3 миллионов евро, и это только действиями НАБУ.

Лариса Денисенко: Что касается справедливого суда и права собственности, возможны ли после ареста иски в гражданском производстве, в рамках которого человек будет доказывать, что заработал эти деньги законным путем?

Довидас Виткаускас: Через закон о спецконфискации украинский законодатель пытается решать эти вопросы через традиционное уголовное право, и в процессе это может не сработать, поскольку в традиционном уголовном праве есть определенные принципы, презумпция, которая действует в пользу обвиняемого лица. Традиционное право не всегда разделяет преследование активов человека, поэтому чтобы система заработала эффективно, нужно отойти от традиционных понятий права, понять, что борьба с такими активами — это новая гибридная сфера права, где смешаны элементы и уголовного, и гражданского права.

Лариса Денисенко: Какой есть опыт у европейских стран относительно борьбы с незаконными доходами и теми, кто их утаивает?

Гинтарас Шведас: Лучший европейский пример в данном случае — Англия, у которой есть полностью разработанная система, включающая в себя и уголовное право, и налоговое, и гражданское.

Если там прокуроры видят, что нет смысла или веских доказательств, чтобы преследовать в уголовном порядке, то они принимают решение идти в русле налогового или гражданского права, где существуют другие принципы доказывания, и где есть такой момент, что можно дело построить так, что действительно человек сам должен будет доказать, что честно заработал эти деньги.

Довидас Виткаускас: Это своего рода негативная презумпция.

Лариса Денисенко: Что нужно менять в украинском законодательстве в этой сфере?

Довидас Виткаускас: Кроме Англии есть еще такой пример, как Италия и другие страны, где судебные, правоохранительные органы, прокуроры и адвокаты десятилетиями оттачивают эту модель. Нельзя сказать, что кто-то из них уже отработал ее идеальный вариант.

Но чтобы система заработала, нужно менять менталитет правоохранительных органов, судей, объяснять им, что нахождение и отбирание преступных активов направлено на предмет, а не на человека.

Лариса Денисенко: Как это можно изменить? С помощью тренингов?

Гинтарас Шведас: В том числе и тренингами. Там, где эти законы применяются на практике, должно быть проведено обучение.

Я бы отметил, что нужно менять подход к правотворчеству: тут не может быть либо уголовное право, либо административное. Здесь нужен системный подход, чтобы все меры права включались и чтобы было ясно, какие органы будут за это отвечать и как они будут взаимодействовать между собой.

Довидас Виткаускас: Западные страны уже поняли, что традиционные рычаги не действуют в этом плане так, как нужно. Да, больше это относится к уголовному праву, но это нетрадиционное уголовное право.

Если вы покупаете собственность, вы знаете, что приобретаете права, но вы также приобретаете и ответственность. Вы должны знать, у кого и что вы покупаете, как этот человек получил данную собственность.

Ирина Славинская: А как насчет использования офшоров, о которых сейчас все говорят?

Довидас Виткаускас: Здесь нужен комплексный подход и сотрудничество стран, чтобы найти решение данной проблемы.

Лариса Денисенко: Какая есть концепция защиты прав третьих лиц, тех, кто является невиновным, в данном контексте?

Гинтарас Шведас: Такая, как в Литве, где во время пересчета та же сумма отбирается уже не у нового собственника, а у старого, который был виновником и который должен за это отвечать.

Лариса Денисенко: Точку в этой истории все-таки ставит суд?

Гинтарас Шведас: Однозначно. И с точки зрения правосудия, он не может работать только на обвинение или только на защиту. Он должен работать исключительно в комплексе.

Лариса Денисенко: Почему был раскритикован законопроект № 4057?

Довидас Виткаускас: Этот закон очень странный по своему таймингу — 2 месяца спустя после принятия такой законодательной базы. Нужно было подождать, посмотреть на результаты действия пакета специальной конфискации, а этот закон будто слон, который входит в магазин хрусталя, он может разбить что-то хрупкое, что требует тонкой и кропотливой работы.

Другие оплошности закона: отсутствие понятия, что это является нетрадиционным уголовным правом. Закон говорит, что доказывать будет прокурор, но что и на основе какой законодательной базы доказательств, и когда время доказывания будет перемещаться против владельца, неясно. Это все открытые вопросы, создающие большой риск, что суды могут не принять эти законы.

А также критика касается разделения власти. Ведь получается, что законодатель пытается решить конкретное дело через законодательные изменения.