На суде со мной торговались, как на рынке, за сумму штрафа, — Павленский

Пётр Павленский приехал в Киев по инициативе Hromadske.ua, которые пригласили его провести лекцию и встретиться с Надеждой Савченко в рамках проекта «Диалоги». 

Пётр Павленский: Киев играет большую роль и значение сейчас в политической истории России. И Майдан, который произошел в Киеве, имел очень большое влияние. С одной стороны, он сильно испугал российскую власть. С другой — заставил много о чем задуматься одну часть народа или населения и  вскрыть свою личину другую часть.

Совсем рядом был показан пример того, что власть — не абсолютна, что ее можно убрать. Но российская структура, которая находится у власти (то есть силовая структура, которая сейчас называется ФСБ, у которой говорящая голова и представителем которой есть Путин), сделала многое, чтобы переиграть все это.

Совсем рядом был показан пример того, что власть — не абсолютна, что ее можно убрать

Да, безусловно, сейчас они выиграли. Они совершили эту контратаку ценой десятков тысяч жизней, ценой этой крови. Как мы смогли убедиться, власть жизни не считает. Главное, дестабилизировать там, где что-то происходит иначе, по-другому, и стабилизировать у себя, продолжать развивать в парадигме имперско-шовинистского полицейского государства.

Татьяна Трощинская: Как вы себя ощущаете в условиях, в которых сейчас находиться Россия?

Пётр Павленский: Вопрос в том, как ты выстраиваешь свое отношение, и позволяешь ли государственной машине определять свое действие. Я не позволяю. Я исхожу из того, что будто бы свобода существует на самом деле. Это видно, когда я осуществляю какие-то акции.

Насколько у меня хватает возможности и сил, я не позволяю управлять собой. Но многие находятся в другой ситуации. Говорить за всех художников, за все искусство не приходиться. Институции разрушают, художников разгоняют, они уходят условно говоря «в подполье».  Они сидят в каких-то герметичных пространствах и герметично чем-то занимаются.

Насколько у меня хватает возможности и сил, я не позволяю управлять собой

По большому счету, выбор — за каждым. В принципе, ты можешь не подчинятся, но тогда нужно быть готовым к открытому столкновению.

Татьяна Трощинская: За счет того, что вы художник-акционист, ваше творчество заметно, его невозможно скрыть.

Пётр Павленский: Я художник, а не художник-акционист. Акций было 6 до сегодняшнего дня. Помимо этого, есть прецеденты политического искусства, процесс политического искусства, который тоже известен. Все, что происходит внутри и между акциями, — там много всего. Начиная с допросов, так называемых диалогов со следствием, которые сначала были опубликованы на ресурсе Сноб, потом театр «Театр.Doc», поставил спектакль.

То есть такое формальное для юстиции действие как допрос было превращено в искусство. Это уже прецедент политического искусства. Он много чего и много кому дал. Он тоже имеет значение. Акции — это только один из фрагментов действия. Как художник, я занимаюсь не только ими.

То есть такое формальное для юстиции действие как допрос было превращено в искусство

Когда шли судебные процессы и когда я подкупил проституток — они пришли и тем самым обнажили действительность, продемонстрировав полную однозначность и отсутствие различия между какими либо социальными классами.

Татьяна Трощинская: Суд — это, судя по всему, ваша режиссура, которая удалась.

Пётр Павленский:  Отчасти. Я просто не мог предугадать, на чем строится политическое искусство. Я говорил об экономике политического действия: затрагивал минимум средств, усилий, и все делалось руками власти.

По поводу последних событий — об акции «Угроза», первое, что мы увидели — когда Лубянка заколотила себя железным занавесом. Это было довольно знаково и много о чем сказало. Это интересно и с точки зрения искусства. Потом — конечно же, видеодокументация (очень хорошая), которую они сделали и любезно предоставили в свободном доступе.

Дальше была переквалификация с вандализма по мотиву идеологической ненависти (хотя я говорил, что мне льстит такая формулировка — какое еще можно испытывать чувство к организации палачей?) на уничтожение или повреждение памятников культуры.

Они считают себя памятником культуры на основании уничтожения культуры. ОГПУ, НКВД, КГБ и потом ФСБ методично на протяжении практически века с 1918 года занимаются уничтожением культуры. На основании этого они себя объявляют памятником культуры. Это уже сам по себе интересный прецедент. Это основание, на котором меня стали судить.

Они считают себя памятником культуры на основании уничтожения культуры

Все ушло в модели какой-то рыночной экономики: как на рынке, начали торговаться больше или меньше я должен заплатить за это действие. Много таких интересных прецедентов я не мог предугадать.

Татьяна Трощинская: Вы встречались с Надеждой Савченко. Для вас это был интересный, важный опыт? И почему?

Пётр Павленский: Всегда интересно увидеть живого человека, а не сфабрикованный образ, который я видел о Надежде по российскому телевидению в последние недели до освобождения. Канал «Россия» и «НТВ» превратили ее в какого-то монстра.

У меня и не было сомнений, что Надя Савченко — достойный человек. Увидев ее — я в этом убедился.

Татьяна Трощинская: Почему лекция, которую вы давали в Киеве, называлась «Потребности»?

Одним из основных политических инструментов есть потребности

Пётр Павленский: То, что я увидел в тюрьме, было несколько неожиданным — одним из основных политических инструментов есть потребности. Происходит дрессировка потребностями — создают ситуации, манипулируют так, чтобы человек переставал быть собой. Это происходит как в тюрьме, так и на воле.Речь не о еде, сне и крыше над головой, а о чем-то большем. Всегда предоставляется выбор идти или не идти на компромисс.