Самоповага - це те, чому треба вчитися, - філософ

В студії Громадського радіо Євгенія Бєлорусець, художниця та Ольга Шпарага, філософ, керівниця концентрації «Сучасне суспільство, етика і політика» ECLAB 

Василь Шандро: Сьогодні в Києві відбувалась подія, де Ви говорили про поняття гідності, яке ми переосмислюємо після Революції. Очевидно, що багато речей для нас відкрилося заново. Як в XXI столітті можна означити поняття гідності? Що це таке?   

Ольга Шпарага: Сегодня философы предлагают простые определения понятия. Одно из них – чувство собственного достоинства, связанного с практикой самоуважения. Самоуважение – то, чему нужно учиться. Чувство собственного достоинства складывается из двух частей: нужно быть уверенными в том, что мы делаем и у нас должна быть воля для того, чтобы реализовывать эти проекты. Общество может быть устроено таким образом, что оно может обесценить наши жизненные проекты и подавить нашу волю. И тогда возникает общество, в котором мы не доверяем себе и другим людям, в нем нет горизонтальных связей.

Василь Шандро: Ви говорите про тоталітарний режим?

Ольга Шпарага: В 70-е годы такое понятие защищал Джон Ролз, либеральный английский философ. Он полагал, что это важнейшая характеристика справедливого общества и важнейшее благо. Он говорил, что это не только в тоталитарных обществах. Это мы можем увидеть в разных общественных институтах: бюрократия может подавлять чувство собственного достоинства, безработица. Демократические институты могут быть устроены таким образом, когда жизнь обессмысливается и нет воли, чтобы стремиться к реализации и обустройству своей жизни.

Тетяна Трощинська: Але ж Ролз вважав, що це долається довірою. І тут ми потрапляємо в замкне коло: ти не довіряєш, тому що тебе не цінують, тебе не цінують, тому ти не довіряєш. Що робити?

Ольга Шпарага: Выход уже есть: есть общественные организации, культурные институты, которые иначе устроены. Нужно искать примеры в обществе. В нашем обществе их может быть меньше, чем, например, во Франции и Германии. Хотя от своих коллег из Франции и Германии я слышу, что там наблюдается усталость от демократии, там также отсутствует понимание того, как важно критиковать те институты, которые подавляют наши чувства собственного достоинства. Нужно каждый день отстаивать чувство собственного достоинства.

Василь Шандро: Поняття гідності у мистецтві – це важлива річ? І наскільки важлива? 

Евгения Белорусец: Здесь грех не вспомнить Василя Стуса, который осмеливался в 70-е годы отправлять письма, подписанные им самим, в партию. В письмах он предъявлял претензии партии и говорил о том, что падает уровень жизни, и уменьшаются шансы граждан на чувство собственного достоинства. Сегодня в Украине мы утрачиваем ясность зрения Стуса, который понимал реальные условия жизни. Мы можем смело возвращаться к письмам Стуса.

Тетяна Трощинська: Сьогоднішня лекція стосувалася й творчості Ханни Арендт. Це надає особливого контексту, тому що тут слід говорити і про війну, і про часи тоталітаризму, і про тяжкі часи, коли людська гідність загалом дегуманізується.  Чому Ханна Арендт? Чому така паралель? І чому саме в Україні?

Ольга Шпарага: Эта параллель важна и в Белоруссии. В последние годы обращение к Ханне Арендт актуализировалось. В  2013 году фон Тротта сняла о ней фильм (рекомендую его посмотреть). Фильм о том, как Арендт отстаивала свое мнение. Одна из важнейших причин обращения к Ханне Арендт – дегуманизация. Она размышляла о том, что происходит с беженцами, как они лишались гражданства. Сегодня ряд исследователей глядя на то, что происходит с беженцами, говорят, что мы можем проводить параллели с прошлым. Важный вывод Ханны Арендт в том, что дегуманизация все равно не доводит нас до состояния «не человека», что люди могут вынести многое. Это касается не только беженцев, но и палачей. Палачи – это форма падения в другую крайность бездны.

Тетяна Трощинська: В різних умовах ті люди, які здавалися нам нормальними, в певних умовах здатні на ті вчинки, які потім важко пояснити. Це так?

Ольга Шпарага: Да, и об этом в 90-е годы была книжка философа Зигмунда Баумана, который обосновывал, что Холокост – явление модерных обществ.

Тетяна Трощинська: А чому люди здатні на ці речі?

Ольга Шпарага: Потому что люди – хрупкие и разные существа. Институты могут быть устроены таким образом, что мы отдаляемся от самих себя, мы выполняем приказы, не задумываясь, что за ними стоит.

Василь Шандро: В цьому є щось античне: реалізація ідеї, в яку ти сліпо віриш і реалізовуєш її в негуманний спосіб. Про форми приниження: те, що принижує британця, може не принижувати українця. Мене, наприклад, принижують наші дороги, медицина та інше. Когось ці питання можуть зовсім не цікавити. Чи рівноцінні поняття приниження людської гідності? Чи є різниця між побутовим приниженням і високими, але абстрактними?

Ольга Шпарага: Если говорить о чувстве собственного достоинства, то сломать его сложно. Мы сталкиваемся с мелкой практикой, когда ломается чувство собственного достоинства: это армия, медицина, система образования, когда вертикальные отношения обесценивают нашу жизнь и лишают нас воли. На мой взгляд, это все заслуживает внимания и критики. Если мы будем терпеть мелкие унижения и не будем на них отвечать, то это может очень плохо кончиться.

Василь Шандро: Неможна в подібних випадках йти на компроміси?

Евгения Белорусец: Это очень сложно, потому что каждый раз, когда мы абстрактно рассуждаем, мы можем построить любую конструкцию. Но, когда мы говорим о чем-то конкретном, например, о ситуации в Украине и людях, чьи возможности законодательно ограничены, то тут в силу вступают массовые компромиссы. Об этом частично и моя выставка.  Мне кажется, нашему обществу самое время обратить внимание на те группы, которые сейчас не решаются протестовать и поднимать голос о своих правах.

Василь Шандро: Скільки триватиме Ваша виставка і де?

Евгения Белорусец: Выставка «Победы побежденных» продлена музеем Шевченка до 11 сентября. В рамках выставки будет проходить большая дискуссионная программа.

Тетяна Трощинська: На простих побутових речах поясніть, що відбувається на вулиці з правами людини? Що треба робити, щоб себе захистити?

Евгения Белорусец: Почему-то сейчас в Украине не принято об этом говорить. На Востоке Украины на шахтах месяцами не выплачивается заработная плата. Шахтеры приезжают на акции протеста в Киев. Они воспринимаются как жалкие сепаратисты. Считается, что в ситуации войны шахтеры побоятся протестовать, и они действительно этого боятся. Недавно в этом вопросе случился прорыв: трое шахтеров приехали в Минэнерго, заняли этаж и какое-то время голодали.

Тетяна Трощинська: І була проба самоспалення.

Евгения Белорусец: Удачная попытка. Один из шахтеров навсегда лишился зрения. Из Минэнерго выходили и говорили, что эти шахтеры купленные. На самом деле тут очень сложно добраться до правды. Поставьте себя на место шахтера: как он может ощутить чувство собственного достоинства?

Василь Шандро: В мене запитання, яке стосується національної гідності. Форми любові до свого народу іноді можуть принижувати почуття інших. Де ця межа? Чи є якісь рецепти від філософів?

Ольга Шпарага: У философов и социологов много ответов. Один из них – публичное пространство, которого должно быть много. Мы должны видеть других людей и их проблемы. Я считаю, что в этом нам помогает современное искусство. Мы должны искать согласие и взаимопонимание в другими людьми.