Исследования полярных регионов, океана и космоса — это три маркера, которые отличают страны первого мира от стран третьего мира — Евгений Дикий

Во Всемирный день океанов говорим о проблемах мирового океана и о том, как это отражается на человеке климатическими изменениями.

Гость программы: Евгений Дикий, морской биолог, руководитель Национального антарктического научного центра, кандидат биологических наук.

Евгений Дикий: Если экологические проблемы на суше нам достаточно хорошо известны и мы имеем полное представление, что происходит, то в отношении мирового океана мы в значительной степени только сейчас начинаем осознавать масштаб проблем.

Океан занимает 3/4 площади нашей планеты, мы населяем менее чем 1/4 и привыкли смотреть на океан как на нечто такое бескрайне-огромное и тешить себя тем, что мы не способны его испортить. К большому сожалению, наш биологический вид способен испортить буквально все, водная оболочка нашей планеты не исключение.

Наибольшую опасность представляет микропластик, который продолжает плавать в водной толще. Он невидимый невооруженному глазу.

Морской планктон и мелкая рыба, которая питается микроводорослями, начинают умирать от голода в условиях, когда у них забит желудок этим микропластиком, который они глотают вместо микроводорослей. Так по следующим ступеням пищевой цепочки — нечего есть рыбе, потом нечего есть большим хищникам, китам и тому подобное. Мы только сейчас начинаем осознавать, сколько мы выбросили в океан микропластика и насколько серьезной угрозой он является.
Если говорить об океане в контексте глобального потепления, то океан пока нас спасает от последствий наших же собственных глупых действий. Океан работает как огромный буфер, как терморегулятор, как мощный насос, который отсасывает лишнее и отводит лишнее тепло. Емкость этого насоса не бесконечна и есть много признаков того, что он уже на пределе, что год, два, пять — и океан перестанет выбирать из атмосферы избыток, и тогда дальше будет абсолютно линейная зависимость — сколько нефти сожгли, на столько градусов соответственно потеплело сразу.

У украинцев очень тяжелая карма — две мощные советские китобойные флотилии базировались у нас, в Одессе. Эти китобойные флотилии забили больше китов, чем китобойный флот всех концов страны вместе. Половину, если не больше, этого китового мяса даже не довозили до материка и выбрасывали, потому что не могли сохранить. Это была советская плановая экономика — премии платили за выполненный план, а не за коммерческий результат.

Украина вообще-то морская держава, и даже сейчас мы балансируем на грани, но еще ею остаемся. Еще 15-20 лет назад мы были далеко не последней морской державой, но если мы говорим именно о научных исследованиях морей и океанов, то так получилось, что 80% наших мощностей в плане морских исследований были сконцентрированы на Крымском полуострове.

Исследования полярных регионов, океана и космоса — это три маркера, которые отличают страны первого мира от стран третьего мира. Мы еще держимся в этом клубе.

Нам нужен единый национальный научный флот, потому что слабое наше место сейчас в океанологии это то, что нам не на чем выйти в океан. На сегодня в Украине нет на ходу ни океанографического судна, это отдельная печальная история. На момент обретения независимости нам досталось 36 научно-исследовательских судов. Часть из них были пригодны только для Черного и Азовского морей, часть были океанского класса. Содержать их могут себе позволить страны с бюджетами Великобритании, Франции, но оптимизировать и выбрать 2-3 молодые по возрасту судна и использовать их для нужд всех ведомств — это нормальный подход. На сегодня единственное судно, которое хотя бы поддается ремонту — это «Владимир Паршин». Судно принадлежит Центру экологии моря, оно сейчас наполовину отремонтировано и ждет, пока дважды реформированное за этот год министерство экологии найдет средства продлить этот ремонт.

Полную версию беседы на украинском языке слушайте в прилагаемом аудиофайле