Луганск 2014-го — это своеобразное украинское «Сомали», когда человек с оружием есть закон — участник АТО

• Антон Потурайко вырос в Алчевске, но чувствует себя луганчанином, поскольку задолго до войны переехал в Луганск.
• Два года работал в Алчевском отделении милиции, а в 2002 году его пригласили на службу в Луганское городское управление милиции.
• В 2014 году не изменил присяге и принимал участие в Антитеррористической операции.
• Во время освобождения Рубежного поднимал украинский флаг над городским отделом милиции и исполкомом.
• Сейчас занимает должность заместителя начальника Рубежанского городского отдела полиции.

«Моя война началась для меня 6 апреля 2014 года — с момента захвата здания СБУ в Луганске. До этого на проходящих митингах нами были неоднократно задержаны граждане России. Хотя многие из них прятали документы, но первый признак, по которому мы их вычисляли и отлавливали, спрашивали — который час. У них у всех на часах время было на час вперед.

Был эпизод в биографии, когда вместе с бойцами «80-ки» мы охраняли славный Луганский аэропорт. На нас тогда пришелся первый штурм. Ну как штурм — попытка захвата, без применения оружия. Пришлось действовать тоже хитростью. А с выстрелами, с минометом я познакомился еще раньше, потому что часть посылок, которые приходили на ребят из «80-ки», мы уже доставляли окольными путями и раз попали под минометный обстрел».

19 мая 2014 года, после захвата здания управления МВД в Луганской области, сотрудников попросили выйти на работу.

«Пришел мой бывший коллега Алексей Анисимов, который стал нас вербовать непосредственно в так называемую милицию «ЛНР». Рассказывал о том, как в украинской милиции все плохо. На мой вопрос: «Алексей, а ты же присягу давал украинскому народу, а сейчас непонятно чему пытаешься присягнуть?» — начались взаимные обвинения, вследствие чего я в прямом смысле слова послал всех. И 19 мая последний раз был на своей работе.

Первое соприкосновение с войной произошло 22 мая 2014 года. Мы были в городе Рубежное. Мы базировались в Сватово — только приехали из Луганска. Нас направили в Рубежное посмотреть, что произошло: 22 мая в Рубежном была уничтожена колонна 30-й бригады. Проще говоря, их заманили в ловушку и казнили».

Сразу после уничтожения колонны в эфир российского телеканала РенТВ вышел сюжет о якобы героическом сопротивлении со стороны боевиков. Журналист работал в кадре непосредственно с позиций противника.

«Дальше была работа по пресечению преступности, сепаратизма в Луганской области, когда мы уже базировались в Сватово. Ездили по выездам по всей области. Была командировка в Старобешевский район Донецкой области. После этого, начиная с 20 июля, было освобождение Луганской области от оккупантов, коллаборационистов, российских наемников».

Последний раз в Луганске Антон был 28 июня 2014 года. По приказу начальника Главного управления Министерства внутренних дел в Луганской области Анатолия Науменко, все сотрудники управления должны были прибыть в город Сватово. Уже на месте они получали задание на участие в Антитеррористической операции. Антон был среди тех, кто присяге не изменил.

«Последний раз в Луганске я был 28 июня 2014 года. Я выезжал поездом «Луганск-Москва». Он должен был проходить через Старобельск, но именно в тот день была взорвана ж/д ветка и поезд пошел по неизвестному маршруту. Мы выезжали через Донецкую область, через Горловку, через сам Донецк, потом поезд повернул на Запорожье, дальше — Павлоград и выехал в сторону Харькова. В Харькове мы сошли и оттуда добирались в Сватово. Мы были основоположниками прокладывания маршрута этого поезда».

Билетов не было, железнодорожная касса не работала. На вокзале дежурили представители незаконных вооруженных формирований. Они забирали оттуда людей на так называемый подвал, если те представляли для них какой-то интерес. Антону надо было не только уехать из города, но и вывести свои вещи.

«Я позвонил своему начальнику. Сказал, что, если честно, доверия у меня ни к кому нет. Я не знаю, кому доверять, поэтому я буду выходить из города один. Меня попросили взять еще одного человека с собой, сказали, что ему можно верить, и ему действительно можно верить. Андрей, тебе большой привет. И вот мы вдвоем с ним, благодаря двум представителям бизнеса, покидали этот наш любимый город. Почему с представителями бизнеса? Потому что, на тот момент, когда какая-то фирма грабилась, им давали охранный лист, благодаря чему их больше уже не трогали. Как бумажка о том, что тебя уже ограбили и грабить больше нечего. И вот эти ребята, спасибо им большое, они шли впереди, а мы с Андреем — сзади. По приезду на вокзал мы увидели людей с радиостанциями. Один из них с радиостанцией направился к нам. А перед этим на эстакаде наверху мы увидели микроавтобус «Мерседес вито». И увидели, что там сидят трое или четверо вооруженных. И вот, когда к нам начали подходить, а как бы ребята мы все такие не худенькие, не маленькие, товарищ показал так называемый охранный лист, вследствие чего нас больше не трогали, даже документы не проверяли. Видимо такая «этика». Спасибо, опять же, ребятам, потому что зарплату мы не получали уже как месяц. Денег особо не было, а проводница запросила за место по 50 долларов. Мы сторговались на половину этой суммы. И ребята даже заплатили за наш проезд».

Обстановка на железнодорожном вокзале была напряженной. Кроме того, что боевики незаконно обыскивали пассажиров и могли изъять любые вещи, они агитировали вступать в так называемое «ополчение». К мужчинам, которые выезжали из города, цеплялись и спрашивали, почему те до сих пор не в «Народной милиции».

Вот такие диалоги не были редкостью:

• Мужчина, если бы у вас не было оружия, вам бы многие кое-что сказали.
• Я сниму оружие.
• Если бы такие, как вы, нас бы не защищали (только я не пойму – от чего, от кого)…
• Так, давайте, я вас в Киев отведу, хотите?
• А я и еду туда!
• А, отлично, а ваш муж пойдет…
• У  меня нет мужа – он давно сдриснул в Россию.
• А что ж такой хороший муж?
• Да, вот такой хороший муж — россиянин.
• Ну, вот и едьте, пожалуйста.

«Страшно было. Страшно было почему: во-первых — форма, во-вторых — удостоверения. Мы ехали в купе проводника, останавливаемся на одном из вокзалов: бежит к нам перепуганная продавщица и говорит: «Ребята, ребята, там люди с оружием!». Ну, честно говоря, мы с Андреем достали ножи, уже думали, если что, хотя бы попытаться сбежать. Я выглянул в тамбур: смотрю, действительно стоит мужчина в камуфляже в каске с оружием. Думаю, ну все, приехали. Разворачиваюсь и вижу на столбе жовто–блакитный прапор. Честно скажу, прямо от сердца отлегло. Захожу в купе, говорю: «Андрюша, мы у своих, все нормально говорю. Мы в Украине». Все, говорю, мы — на родине. Зашли в купе. Зашло двое милиционеров в сопровождении двух автоматчиков. Мы поздоровались, показали удостоверения, рассказали, куда мы едем. Нам говорят все ребята, молодцы. Что там в Луганске? Я говорю — та жесть там в Луганске, полная жесть».

Еще раньше Антон Потурайко вывез из своего кабинета: бронежилеты, каски, часть спецсредств. Все эти вещи у него украли во время так называемого обыска.

«А, проще говоря, была обыкновенная кража в моей квартире. Я снимал квартиру в Луганске и мои бывшие коллеги, выломав дверь, выломав замки, проникли в мою квартиру, украли мои личные вещи и экспроприировали то, что я вынес из городского управления. Это я узнал, находясь уже в городе Рубежном. Обыск происходил 28 августа. Мне потом позвонили соседи, сказали, что приходили ополченцы, выломали двери, вынесли имущество. Они вломились в чужую квартиру. А на тот момент им без разницы было. Они вломились к моему коллеге, украли даже женские прокладки. Початую пачку прокладок, да, украли. Лифчик жены забрали, представьте. Ну, это смешно. Самое интересное, что потом, мониторя прессу «ЛНР», я узнал, что у двоих из тех, кто участвовал в краже в моей квартире, моих товарищей, так называемая «служба безопасности», в ходе проведения обысков изъяли и продукты, и часть ворованного имущества. Ну, проще говоря, грабь награбленное. Наши квартиры реально были разграблены. У товарища выломали кусок стены для того, чтобы попасть в квартиру, потому что на дверях стоял замок хороший. Не могут открыть замок, поэтому давайте сломаем часть стены. Дикари.

Моих соседей выгнали только из собственной квартиры и из города только за то, что они не дали грабить мою квартиру второй раз. К людям пришли, повесили гранату на дверь и сказали: следующий раз бросим вам ее в квартиру. Вот они не дали грабить мою квартиру второй раз и за это их выгнали из города».

На сайте «МВД ЛНР» отмечается, что Антон Потурайко объявлен в розыск как военный преступник. В 2017 году боевики распространили информацию, что Антон и еще двое милиционеров развращали воспитанников Северодонецкой школы-интерната для детей-сирот. Информация сопровождалась фото, на котором Антон был в немецкой форме времен Второй Мировой войны.

«Кстати, я до сих пор  даже не знаю, где этот интернат находится. Это самое смешное. И сотрудник СБУ, который указан вместе со мной, я его не знаю. Мой товарищ, Тарас Симоненко, когда увидел эту статью, начал возмущаться: «Всегда мы вместе. Ну, почему в этот раз ты один, ну как!». Проходит неделя, он набирает меня: «Ну что, поздравь меня, я тоже – педофил». Я говорю: «Ну, что, могу тебя поздравить. Добро пожаловать в клуб». Самое смешное, что нацистом меня объявили после того, как нашли у меня в квартире фотографию, где я стою в немецкой форме времен Второй мировой войны. Фотография была сделана во Львовском Арсенале. Именно во Львовском Арсенале. Потом мне ее ребята из Львова прислали в рамке. И вот они увидели эту фотографию: «Все, нацист, немец!». Хотя, самое интересное, что у большинства из тех, кто сейчас на стороне сепаратистов, были фотографии из Крыма в точно такой же, но только уже в новой зеленой форме, в касках немецких. С различных фотоплощадок. А почему так не ненавидят? Ну, видимо, мы все делали правильно. Видимо, мы и сейчас делаем все правильно, раз нас так ненавидят».

Станица Луганская у многих невъездных луганчан вызывает тяжелые чувства. Дом вроде и очень близко, а на самом деле — очень далеко. Несколько километров между Луганском и станицей горожане легко преодолевали в довоенные выходные, чтобы, например, погулять по местному лесу. Но уже шесть лет путь домой для них запрещен.

«Тяжело становится, когда приезжаю в Станицу и вижу памятник князю Игорю. Тогда тяжело. Реально тяжело. Потому что, кажется, протяни руку и это место, где у каждого луганчанина есть своя фотография с этим памятником. По дороге к нему был хороший ресторанчик «Корчма». Там готовили чудесные бутерброды с салом и чесноком, помидорчиками. Картошка в казанчике. Все прекрасно помнят Николаевские дачи. У многих там были свои участки. А дачу моего товарища, который действительно строил себе дом потому, что жил до этого в однокомнатной квартире, и он именно строил дом себе, сейчас эта дача просто стерта с лица земли, как и жилища многих других. Все прекрасно помнят чебуреки, которые продавались в Станице. Все ездили туда. Все прекрасно помнят первую клубнику, помидоры. Вообще Станица — такой город-ферма была, куда все ездили за овощами свежими. Осенью все ездили за грибами».

Несмотря на то, что квартиру Антона ограбили, ключи он до сих пор хранит.

«Да, конечно, естественно, он в синем ключнике. У меня три ключа от квартиры, три замка. Да, если они живые, конечно, еще, потому что ж ограбили квартиру. Когда я выезжал, вторая дверь была не закрыта. Я закрывал все на один замок. Если первый замок там поменян был потом после всего этого, то я знаю, у кого ключи».

Антон Потурайко  — среди тех, кто хочет вернуться домой. Но сложным для него остается вопрос: смог бы ли он работать с теми, кто изменил присяге, ограбил его квартиру и, наконец, попал под амнистию.

«Амнистию тем, кто брал в руки оружие… а практически все они брали, потому что в 2015 году по указанию российских кураторов для того, чтобы укрепить так сказать связь с «МВД ЛНР», их всех отправляли воевать в Дебальцево. Везли автобусами. Многие убегали. Но практически все они побывали тогда именно Дебальцево, Первомайске. Очень многие фотографировались и эти фотографии есть. Поэтому, те, кто с оружием в руках воевал против законной украинской власти, против вооруженных сил, нас, я не знаю, как их можно амнистировать. Эти люди стреляли в нас. Есть категория, конечно, которая не принимала участия в боевых действиях, которая просто работала, раскрывала преступления. Которые уже, будем говорить, совершали их коллеги. Но для меня это тяжелый вопрос. И, честно, на данный момент у меня ответа на него нет. Смогу ли я ужиться, как это все будет выглядеть… просто как я смогу работать с теми, кто грабил мою квартиру, грабил квартиру моих товарищей».

В 2015 году Служба безопасности Украины начала специальную программу «Тебя ждут дома». Она способствует возвращению на подконтрольную Украине территорию и освобождение от уголовной ответственности тех, кто добровольно отказался от участия в незаконных вооруженных формированиях, то есть ушел из рядов так называемых «ДНР/ЛНР».

По состоянию на начало этого года (запись программы от 18 ноября 2019 года — ред.)  программой воспользовались более 360 человек.

Есть такие и среди знакомых Антона.

«В прошлом году я даже, честно говоря, удивился. Я думал, что он от алкоголя уже умер, но, как выяснилось, в один из перерывов между потреблением алкоголя, видимо, к нему вернулся разум и он согласился воспользоваться программой «Тебя ждут дома». Он не принимал участия в боевых действиях. Это тоже известно. Прошел по нему суд и сейчас его же бывшие коллеги из «МВД ЛНР» названивают ему, называют его предателем, а он живет в Северодонецке. Больше скажу: мы принимали участие в переходе еще в 15-м году в момент начала программы одного из моих бывших коллег. Он звонил, говорил, что хочет уйти. Мы обеспечили ему коридор, потому что, как он сам рассказывал, и это, в принципе, правда: «Я хотел, чтобы у нас была что-то, нечто автономии как в Крыму. Больше независимости». Но, говорит, не под эгидой россиян. Он хотел оставаться в Украине, говорит, что разочарован, потому что произошедшее полностью перевернуло его представление. И, помните, все истории про съеденных младенцев? Я не знаю, в чьем воспаленном разуме мог родиться этот сценарий. Он же, пожив месяц здесь, в Рубежном, и как-то общаясь со мной, сказал: «Большего бреда нельзя было и представить!». Говорит, что вспоминает все, что им говорили и понимает, что здесь, в Рубежном, все точно так же, как было до войны, а,  может, где-то даже лучше, но говорит, видимо, он поддался на это тлетворное влияние».

Тогда, в мае 2019, многим тогда еще милиционерам Луганщины предлагали присягнуть группировке «ЛНР», обещали деньги и должности. Антон объясняет, почему не принял предложение.

«Потому что в Луганск пришел «русский мир» со всеми его «прелестями», так сказать. Луганск 2014-го — это своеобразное украинское «Сомали»: человек с оружием — это и есть закон. А мне не комфортно жить с бандитами, мне не комфортно жить с предателями, мне не комфортно, когда человек с оружием пытается рассказать, патриотом какой страны я должен быть, какую я должен любить родину и пытаться навязать мне свою историю. Не могу так».

Полную программу слушайте в аудиофайле (запись от 18 ноября 2019 года)
Громадське радио выпустило приложения для iOS и Android. Они пригодятся всем, кто ценит качественный разговорный аудиоконтент и любит слушать именно тогда, когда ему удобно.

Устанавливайте приложения Громадського радио:

если у вас Android

если у вас iOS