Мне сообщили, что есть сутки, чтобы уехать из города. Иначе — вообще не уеду — Ильченко

• Константин Ильченко из города Свердловск Луганской области. В мае 2016 года в рамках декоммунизации Верховная Рада переименовала его в Должанск.
• До войны арендовал шахты на Луганщине.
• Говорит, боевые действия для него начались 2 декабря, когда он попал на Евромайдан в Киеве. На тот момент он жил в Должанске и возглавлял монтажно-строительную компанию, которая работала по всей Украине.
• В декабре 2013 года вернулся с Евромайдана в Киеве в Луганск и возглавил там общественную комиссию по борьбе с коррупцией.
• С апреля 2018-го и до сентября 2019 года возглавлял военно-гражданскую администрацию города Золотое и села Екатериновка Луганской области.

«Для меня стало ясно, что будет война, когда было захвачено здание СБУ (здание ГУ СБУ в Луганской области — ред.)».

Константин Ильченко уточняет — небольшая надежда на мир была, но она исчезла после разговора с новым главой Луганской облгосадминистрации Михаилом Болотских и начальником Главного Управления МВД в Луганской области Владимиром Гуславским.

«Я предложил им, на мой взгляд, необходимую вещь. Потому что наши ребята — наши люди, уже были внутри СБУ. Мы знали все их планы (тех, кто захватил здание — ред.), мы знали план самого здания, где стоят их караулы, мы знали, где находятся лидеры — в то время их немного было, 3-4 человека. Я предложил под гарантии, что потом над нами не произойдут какие-то суды, можно решить этот вопрос очень быстро, сказал: «Наши люди там, если вы даете гарантию безопасности нам лично, то сейчас, скажем так, оставим без лидеров эту всю тусовку, а потом зайдет взвод спецназа и заберет оттуда остальных». И я был удивлен, потому что так все происходило. Они начали меня просить: «Не нужно этого делать. Мы понимаем. Мы все — патриоты. Давайте так — сейчас мы ждем колокольчика от Турчинова (Александр Турчинов на тот момент исполнял обязанности президента Украины — ред.), через час, пожалуй, все закончится. Только я вас умоляю — не нужно этого делать».

Через час, вспоминает Ильченко, Михаил Болотских в сопровождении спецназовцев вышел из облгосадминистрации и уехал из Луганщины.

«Столько было спецназовцев — вы не представляете! В облгосадминистрации этажи были «забиты» ими. Это мне напоминало ситуацию в доме профсоюзов до пожара — когда туда заходишь, а на каждом этаже майдановцы лежат на кариматах, кто на чем спят на полу — вот столько там было спецназовцев. И, когда они выводили главу облгосадминистрации, я спросил друга: «Что происходит?» А он мне говорит: «Бронетехника российская уже пересекла границу. Два-три часа — и они будут в Луганске». Это апрель, когда вообще никто ничего не говорил о таких вещах, что кто-то пересек границу».

«Было понятно, что это уже предел — назад хода не будет. Я вернулся в Должанск и увидел, что на въезде в город строится мощный блокпост, с учетом каких-то военных требований, то есть мешки с землей — фортификация такая».

Приезд Константина Ильченко в Должанск вызвал у определенных местных группировок едва ли не боевую тревогу. По крайней мере, так ему рассказывали эту историю его знакомые в правоохранительных органах. Сам Константин говорит: правильно, что боялись. Определенный план по урегулированию ситуации в городе у него был. Но при определенных обстоятельствах воплотить его не удалось. Зато удалось другое.

«Мы просто разваливали эти блокпосты. Мы привлекали к ответственности не уголовной, а человеческой начальника милиции. Тогда еще можно было это делать, но уже тогда был казачий бум — донские казаки в Должанске. И поскольку все эти главари из Должанска, например «Рим» Гайдей —атаман от Козицына был, я их всех знал. Я же не простой человек был не только в городе — в области. Некоторые из них работали на моих фирмах — водитель, директор некой фирмы. Я не скажу, что они уважали меня, но знали, что со мной просто так нельзя играть».

С апреля 2014 года группа начала работать активно и систематически. В частности, они обнаружили местных жителей, завербованных российской ФСБ. Они должны были создавать новые карты местности, благодаря которым боевики и российские наемники могли удобно передвигаться по украинской территории. Константин Ильченко замечает: кроме этого разоблачения было и другое — еще более неприятное. Он убедился, что все события в его городе происходят под управлением ФСБ. И сопротивления от местных правоохранителей на эти действия не будет.

«Это было второе открытие и… прозрение. Работала группа под прикрытием организации по типу «мы любим свой край», исследователи края. Они организовывали велосипедную тусовку И вот эти велосипедисты по 5-6 человек выезжали в район, курсировали по району и наносили эту карту. Мы всех по фамилиям их узнали, передали эти данные в СБУ. И ничего…

Затем, когда на границе с РФ в Должанске просто среди белого дня повесили флаг России, я встретился с предводителем «Римом». Я задал ему несколько вопросов таких. Он не понял, о чем я спрашивал, но его ответы дали уверенность в том, что это работает ФСБ. И все эти наши потуги что-то здесь делать упираются в предательство».

Еще некоторое время группа сопротивления, в которую входил Константин Ильченко, работала в Попасной, Алчевске и Краснодоне (Сорокино — ред.). Впрочем, в середине мая он понял: с оккупированной территории нужно уезжать. За день до так называемого референдума Ильченко покинул Должанск и оккупированную территорию Луганщины. Через два месяца к нему переехала и жена.

«Обстановка была такая — у меня дома стоял стол, монитор. С одной стороны — автомат, с другой — пистолет. И мы с женой ждали стук в дверь. Жена не уехала. Я ее хотел отправить, но она отказалась. Сказала мне, что тоже может стрелять из пистолета, поэтому «если умирать, то вот здесь в квартире и умрем, но я от тебя не уеду».

«Мои друзья из их структур, с которыми мы общались, но нелегально, сообщили мне, что у меня есть сутки. Если я не уеду из этого города, я уже вообще не уеду. «За жену не волнуйся, мы потом ее переправим», — сказали. Это были представители… там много патриотов было в милиции их народной — это так надо было. Сейчас они забыты, а тогда было так нужно, потому что мы считали, что будет настоящая поддержка государства. Я уходил, условно говоря, огородами. Удалось. Тогда еще ходили поезда из Луганска в Киев».

Спрашиваю Константина о деталях той поездки — чем запомнился тот последний день дома. Вот одна деталь.

«Была такая ситуация стремная. Многие провластные люди меня на дух не переносили, потому что я вот такой. И когда подошел наш автобус — подождал, когда толпа собралась, и подошел. И вдруг меня по плечу кто-то стучит. Я оглядываюсь и вижу — стоит женщина из «Партии регионов», из горсовета, которая голосовала за то, чтобы меня выселить из города. Ну, что… увидели? И что будем делать? Я говорю: «Да я еду в Луганск по делам», а она смотрит мне в глаза и с улыбкой говорит: «Я все пойму». Здесь же идут в автобус и вот доезжаем до выезда из города. Полный автобус. Она сидит через два кресла позади. Заходят казаки с автоматами, всех проверяют, в глаза заглядывают. Я все понял, что вот это — последняя моя минута, я уже принял решение, что делать, но она промолчала. Когда мы вышли в Луганске из автобуса, я к ней подошел и она снова посмотрела в глаза, но уже не с улыбкой, а так — очень печально и говорит: «Ничего мне не говори» — и ушла».

За день до отъезда Константин Ильченко зашел к отцу — поздравить с Днем Победы. Он был фронтовиком и, смотря на то, что творилось в городе, предупредил: «Смотри сынок, будет война!».

«Я 9 мая приехал к своему отцу. Он у меня ветеран войны. Он мне сказал тогда, что будет война с Россией. Но он смотрел мне в глаза говорил: «Я не понимаю, как это может быть, но смотри, сынок, будет война». Потому что он фронтовик и тоже видел, что происходит. Я поздравил его с Днем Победы, у меня есть последняя фотография с ним — мы обнялись, и 10-го я уехал».

До недавнего времени Константин Ильченко возглавлял военно-гражданскую администрацию города Золотое и Екатериновка. Спрашиваю о настроениях людей, как боевые действия повлияли на их мнения относительно отношений с Россией и того, каким они видят будущее своего города и села.

«Скажу сейчас непопулярную вещь, потому что многим она не нравится, потому что все считают всех жителей Донбасса предателями, которые ждут Путина. Нет. Это Донбасс предали. Его уже который раз предают. Люди все одинаковые, поверьте мне. Во Львове, Должанске — все одинаковые. Когда они говорят «мир», то политики почему-то воспринимают это как мир на условиях России. Да нет. Люди не понимают, они не разбираются в этих тонкостях. Для них мир это «дайте нам ту Украину, которая была вчера». Вот этот мир. Когда человек каждую ночь берет к себе собаку, чтобы ее не убило — ну, как можно этих людей упрекать? А что, здесь в Киеве люди поумнели, или нет? Нет, потому что для многих вообще войны нет».

Підтримуйте Громадське радіо на Patreon, а також встановлюйте наш додаток:

якщо у вас Android

якщо у вас iOS